Когда говорят, что Русского театра не существует как института, это правильно. Его не существует потому, что театр не вмешивается в важные для своих зрителей общественные проблемы, не ищет ответов на вопросы, не будоражит и не требует/предлагает решений. Русский театр не социален. Даже в условиях притеснений 80-х эстонский театр был более социален, нежели русский театр в Эстонии сегодня. Умение читать между строк было для зрителей второй грамотой, которую умело использовал театр. И если эстонцам это умение уже не нужно, то, надо думать, живущим здесь русским — даже очень.

Но почему же в Русском театре не горят идеи и свечи? Если где-то и есть масса огнеопасного материала для общественных тем, то именно в Русском театре, который должен был бы заниматься историей, бедами, идентитетом, страхами и надеждами живущих в Эстонии русскоязычных людей. Я уверен, что подобные яростные постановки привлекли бы внимание всех, кому интересна культура, и спровоцировали бы захватывающие дебаты.

Почему Русский театр этим не занимается? Если Эдуард Томан смог сыграть в детской, в стиле "давайте-жить-дружно" мыльной опере "Эстонец и русский", то почему он не может заниматься темой межнациональных отношений в драматическом ключе? Ну, например, в моноспектакле о практически не владеющем языком человеке, который проводил депортации и который теперь вспоминает и оценивает свой жизненный путь.

Одна из причин, может быть, в том, что театр боится? Боится, прежде всего, неприятностей с властями, если будет подвергать критике официальную трактовку истории или положение русскоязычных жителей; боится, что вследствие этих неприятностей будут уменьшены государственные дотации или созданы еще какие-то препоны.

На высшем уровне это, однако, не только вина театра. Театр должен ловить дух времени, дыхание эпохи, чтобы донести его до зрителя. Какая тема может быть самой важной для живущего в Эстонии русскоязычного человека? Конечно, это стратегия выживания. Эстонцы выжили, потому что их стратегия была — выжить любой ценой. А русскоязычные? Что станет с ними в Эстонии через сто, двести, пятьсот лет? Каковы их пути, между которыми нужно выбрать свой?

А если причина в слабом знании эстонского языка, что нас отделяет и отчуждает, то речь идет о неспособности (или нежелании) адаптироваться в Эстонии, приспособиться к изменившимся условиям. И если это так, то следует спросить, почему это так и что делать дальше. Сколько можно жить, стоя на коленях?

Поделиться
Комментарии