Им за это ничего не будет?
На Европейский союз рассчитывать тоже не приходится. Связи партии Реформ со структурами ЕС, изрядно укрепившиеся в период комиссарства бывшего председателя партии Сийма Калласа, продолжают развиваться в "правильном направлении". Направление является правильным и единственно верным, потому что охота на "Бронзового солдата" в центре Таллинна не только потакает низменным чувствам эстонских (и не только!) реваншистов, но, главное, прикрывает грядущие в недалеком будущем негативные последствия эстонского "экономического чуда".
Так, например, никто не захотел внятно объяснить народу Эстонии, почему отложили вхождение в зону евро. Объяснений было много и разных, но ни одного удовлетворительного. В трудовой сфере возраст риска потерять работу и уже более никогда ее не найти снизился до 40 лет. Посмотрите, как "помолодели" наши министры и их советники, чиновники высшего и среднего звена, банковские менеджеры. Порой создается впечатление, что инфантильная челка a’la Юхан Партс или Андрус Ансип служит пропуском в мир большой политики и больших денег.
Престарелый (65 лет!) министр Пауль-Ээрик Руммо окружил себя юными советницами и бесстыдно рекламирует свой "гарем" за казенный счет в "Вестнике бюро министра по делам народонаселения". Эдакий стареющий фавн в окружении юных наложниц и детей — Лийна Пелло, Кристина Тяхт, Мари Лоренс-Тиммо, Ольга Бурмакина, Анни Тоома, Эвелин Орас, Эрика Вахтмяэ. "У меня старинное воспитание, — откровенничает фавн, — не позволяющее говорить о возрасте дам".
Между тем пенсионный возраст уже повысился до 65 лет и скоро возрастет еще на два года. Таким образом, разрыв между возрастом риска и пенсионной планкой — геноцид и хроноцид в одном флаконе! — составляет 25-27 лет. Накопительная пенсия на глазах превращается в финансовую пирамиду типа МММ. Собственники пенсионных фондов снимают сливки уже сегодня, будучи уверенными в том, что многим из их "спонсоров" и "благотворителей" пенсия не понадобится никогда. В том, что это так, нас убеждает стабильно отрицательный прирост в балансе народонаселения. Проще говоря, год за годом независимости смертность превышает рождаемость. Безнравственно выглядит поведение государственных учреждений, пытающихся выдать ЕС естественную убыль лиц без гражданства и российских граждан, постоянно проживающих в стране, за государственные успехи на поприще сокращения безгражданства.
Еще один яркий пример — неизвестный народу многостраничный текст Конституции ЕС, который будет иметь приоритет над местным национальным проектом по сохранению эстонского языка и культуры на века. Политики и чиновники предпочитают не информировать эстонское общество о его подлинных проблемах, подсовывая "проблему" надгробного памятника на Тынисмяги. Вы не задумывались, почему вот уже десять месяцев, каждый день пресса занята обсуждением "дела мёртвых", а не постатейным обсуждением Конституции ЕС?
Конечно, у нас нет прямой возможности повлиять на глобальные экономические процессы и нет возможности организовать даже нечто похожее на товарный кризис, спровоцированный в бытность Арнольда Рюйтеля председателем Президиума Верховного Совета ЭССР. Зато у нас есть конкретные возможности на личном уровне выразить свое отношение к тому, что происходит с нами и вокруг нас.
Прежде всего, имеется в виду бойкот в самом широком смысле этого слова — отказ от экономического, политического и социального сотрудничества в целях достижения общей политической цели. Речь идет о снижении или полном прекращении всех видов социальной активности.
Понятно, что общей целью (благом, пользой) для русской общины в Эстонии является преодоление системы институциональной сегрегации, избавление от дискриминации по национальному признаку, построение гражданского общества.
Отказ от социальной активности неизбежно влечет за собой применение мер ненасильственного сопротивления (гражданского неповиновения). Ненасильственное сопротивление применяется как ответная реакция на принятие государством какого-либо закона или осуществления политического курса, не получившего одобрения всего общества или его заинтересованной части. В отдельных случаях поводом к ненасильственному сопротивлению могут послужить аморальные действия правительства.
Гражданское сопротивление (неповиновение) — это намеренное, открытое, мирное и ненасильственное несоблюдение определенных законов и подзаконных актов, постановлений, распоряжений или инструкций правительства и местных самоуправлений, а также приказов полиции. (Нечто похожее мы наблюдали в мае-июне прошлого года в период самоорганизации "Ночного дозора".) Несоблюдение законов и приказов вытекает из нравственной оценки общества, которое само определяет их как незаконные (вне зависимости от формальной процедуры принятия) и символизирующие безнравственную (аморальную) политику против которой выражается общественный протест.
Нет никаких сомнений в том, что борьба государства с памятниками и братскими могилами, поощрение ксенофобии и неонацизма, забвение прямого участия эстонцев в холокосте, сегрегация и дискриминация т.н. инородцев являются безнравственными. Аморальное поведение парламента и правительства уже привели к обострению межнациональной напряженности.
Мирный, ненасильственный отказ от сотрудничества, включает в себя общественные экономические санкции, такие как бойкот магазинов, торгующих предметами первой необходимости и роскоши, коллективный отказ от оплаты коммунальных услуг и электроэнергии, отказ от пользования общественным транспортом, театрами и кинотеатрами, отказ от посещения зрелищных мероприятий, пивных фестивалей, певческих праздников забастовки, и т.п. Так, например, коллективная задержка оплаты услуг монополисту, поставляющему электроэнергию, тепло или воду всего на один месяц, может повлечь за собой серьезный кризис в экономике. Коллективный отказ от посещения зрелищных мероприятий, связанных с гастролями мировых звезд, быстро придаст проблеме необходимый мировой резонанс. Даже такая мера, как массовый отказ от потребления эстонского пива, водки, рыбных, молочных и других скоропортящихся продуктов всего на несколько дней — не пройдет для экономики страны незамеченной.
Отказ от сотрудничества в политической сфере означает отказ от лояльности к безнравственному и аморальному политическому режиму и его институтам. Отказ от лояльности, по сути своей является отказом от беспрекословного политического подчинения и переходом к ненасильственным методам убеждения — митингам, пикетам, бойкоту выборов, индивидуальным акциям, и т.п.
Индивидуальные акции доступны на любом уровне: публичная голодовка, свеча на окне, плакат на жилище, публичное демонстрирование осуждаемой государством символики, георгиевская ленточка на автомобильной антенне, граффити, и т.д. Комсомольские и пионерские значки, значки с изображением символики СССР и ЭССР, флажки, вымпелы, даже столовая посуда — все может быть использовано для выражения протеста против безнравственного политического режима. Например, демонстрация желтой звезды Давида на одежде в знак протеста против увековечивания памяти эстонских полицейских батальонов, принимавших активное участие в геноциде евреев в Белоруссии и Польше, будет иметь больший общественный и мировой резонанс, чем самые громкие заявления местной "русской" элиты.
Эстонская Православная Церковь Московского Патриархата конечно же убоится официально предать политический режим анафеме подобно тому, как Патриарх Тихон предал анафеме большевиков, но перестать дважды в день возносить молитвы за благоденствие безнравственного государства и аморального правительства ей вполне по плечу. И такая мера найдет понимание и будет услышана не только в православном мире.
Переход от подчинения к убеждению означает, что эстонские политики должны твердо знать: уничтожение в центре Таллинна надгробного памятника на могиле 13 воинов, погибших за освобождение Эстонии от нацизма, повлечет за собой массовые протесты против эсэсовских мемориалов на Маарьямяги и в Синимяэ. Они должны быть точно осведомлены в том, что никакие доводы "национальной справедливости" не спасут режим от объявления его безнравственным и аморальным со всеми вытекающими отсюда последствиями.
Кому-то может показаться, что ненасильственное сопротивление в Эстонии нереально — дай Бог, чтобы они оказались правы. Но что если они ошибаются?
