Когда на кон поставлена жизнь

Конфликтов с медиками, а большей частью с сотрудниками Скорой помощи, хватает. Время от времени в редакцию приходят люди и рассказывают, как несправедливо — а, может, и незаконно — с ними обошлись. Рассудить стороны всегда может только суд. Но согласитесь: наверно никогда и никому не пришло в голову возводить напраслину на человека, спасшего тебе жизнь! А значит, во всех таких жалобах обязательно есть доля правды. И, как правило, эта доля заключается в бессердечии, отсутствии сострадания — за это никто не несет ответственность по закону.

На этот раз к нам обратилась Юлия Киккас, недавно похоронившая мать, чего, по ее мнению, могло бы и не случиться, если бы отношение всех медицинских работников к людям, а к больным в особенности, было на высоте.

 — Каждому из нас приходилось вызывать на дом врача Скорой помощи. Я хочу рассказать, как это получилось у меня, когда у моей мамы была угроза инфаркта (такой диагноз был поставлен врачами).

Больная перед самым Новым годом выписалась из больницы, а "скорую" пришлось вызывать чуть ли не каждый день.

31 декабря. Слабый приступ, обошлось без врача.

1 января. Мама сама вызвала Скорую помощь. Одновременно позвонила мне на работу. Приехала бригада и врач Молчанова. У мамы были проблемы со слухом, и она очень просила доктора подождать 5 минут, пока приедет дочь (чтобы я поговорила с врачом). Но Молчанова не посчитала нужным сделать ЭКГ и трижды измерить давление после инъекции, а уж тем более кого-то дожидаться.

3 января. Снова "скорая". Приехал прекрасный доктор: она сделала укол, трижды измерила давление, обнаружила сахар в крови и пришла к заключению, что лечиться дома одними таблетками — недостаточно, а потому надо маму везти в больницу. Однако в кардиологическом отделении мест не оказалось. В отделении экстренной медицины маму более или менее привели в чувство. Врач по имени Урмас (фамилию, к сожалению, не знаю, но спасибо ему большое) предложил свои услуги, чтобы доставить маму домой, и помог ей подняться на третий этаж.

Правда, теперь я думаю, что транспортировать маму в том ее состоянии было категорически противопоказано.

4 января. Сильнейший приступ. В половине девятого вечера снова вызываю "скорую". Снова приехала доктор Молчанова и… начала меня ругать за то, что я не обращаюсь к семейному врачу. Но мы обращались, семейный врач выписал лекарства, но они уже не помогали… Диагноз тот же: угроза инфаркта. А это значит, что требуется постоянное наблюдение медицинского персонала, контроль кровяного давления, проверка сахара в крови, круглосуточное введение нитроглицерина. Молчанова сделала укол, впрыснула маме в рот нитроглицерин и уехала.

А примерно через пять минут опять наступил сильнейший приступ. Я была не в силах смотреть, как мама мучается, а я ничем не могу ей помочь. Она делала такие движения руками, словно пыталась руками разорвать себе грудную клетку. И только шептала мне: "Они уже едут?"

Я позвонила на номер 112 и для начала получила "втык" от диспетчера. Наконец, она соединила меня с Молчановой, от которой я получила очередную "порцию". Мне пришлось долго уговаривать врача, чтобы она все-таки соизволила приехать к маме. А потом услышала в трубке шепот диспетчера: "Доктор подъедет, а вы приведете больную вниз, в машину". Это я должна была нести на руках свою маму весом в 90 кг с третьего этажа?!

Я побежала вниз, где у подъезда уже стояла "скорая помощь", и стала умолять Молчанову подняться к маме. Но она была непреклонна! Сидела в машине и молча смотрела в даль. Потом, наконец, произнесла: "Идите и найдите мужчин из вашего дома, пусть они принесут больную".

Как я могла собирать людей в 10 часов вечера в доме, где сама не живу и никого не знаю?!

Тогда я, конечно, об этом не думала, но ведь в то время, как я уговаривала БРИГАДУ МЕДИКОВ И ВРАЧА подняться, мама потихоньку уходила из жизни…

Я все-таки побежала по соседям, хотя и боялась, что мне откажут. Но, слава Богу, мир не без добрых людей. Однако пришлось снова бежать к "скорой" и просить носилки, т. к. бригада таки не вышла из машины. И тут мне доктор Молчанова сообщила, что приедут спасатели. Те приехали, но обошлись с еще живым человеком, как с… чем-то неодушевленным. Маме было совсем плохо: пока я уговаривала врача, а она трепала мне нервы, у мамы случился инфаркт. Это не мои домыслы, это показали анализы, сделанные в больнице 4 января.

Вот вам и клятва Гиппократа! Вот вам гуманность врача!

Где и кто здесь прав, рассудите сами. Но мне не дает покоя один вопрос: кто дал врачу право распоряжаться человеческой жизнью — жить или не жить? Смею думать, что моя мама — не единственная, ставшая жертвой врачебной недобросовестности и равнодушия. Я сама 9 лет проработала в отделении травматологии и очень уважала доктора Молчанову. Но после всего случившегося я больше не в состоянии относиться к ней по-прежнему.

Мне нечего добавить, кроме того, что у меня больше нет мамы. Перед смертью она просила меня рассказать людям о том, что с ней произошло, — это ее последняя воля.