МНЕНИЕ | Социальная смерть эмигранта. Кем ты станешь, когда выживешь

Почти все рассказы об эмиграции на русском языке можно уложить в две полярные истории: либо „уехал успешный инженер/юрист/музыкант, а там дворником/таксистом/кассиром в местной „пятерочке“ работает“, либо „и я, и все мои знакомые добились такого, чего бы никогда не добились на родине, обошли всех конкурентов, породнились с местной аристократией, заработали состояние, славу, признание“. А между завистью и злорадством — концепция социальной смерти эмигранта, разработанная 40 лет назад американскими и польскими социологами. Социальная смерть случается не только в эмиграции — иногда ее организуют на государственном уровне, иногда человек сталкивается с ней из-за болезни (Альцгеймер). Социальная смерть — это ситуация, когда не все части идентичности человека приняты обществом, не для всех проявлений человека есть место и время.

Для эмигрантов это означает, что какие-то важные куски жизни исчезают или трансформируются. Например, известный в своей стране профессионал на пике карьеры после переезда не может ни восстановить ее, ни оставить и заняться чем-то другим. Или типичная история для итальянцев — отсутствие „правильного“ кофе и ежеутреннего социального ритуала со встречей „своих“ в „своем“ месте. Сюда же относятся: ограниченность круга друзей; другой выбор занятий в свободное время; невозможность следовать привычным традициям; другие критерии для социального роста; отрицание ценности ранее полученного образования и квалификации — это только самые очевидные элементы социального умирания.

Независимо от веры в лучшее и затраченных усилий через социальную смерть проходит до 88% эмигрантов, даже если технически они сразу попадают в число хорошо оплачиваемых профессионалов или успешных инвесторов.

Сигнализируют о социальной смерти не только факты (“хочу быть своим среди соседей в деревне, но меня никуда не зовут“), но и спектр негативных состояний — злость, неуверенность, сожаления об эмиграции, депрессии.

Построенные в одной реальности планы, основанные на обретенных в той же реальности навыках и опыте, нередко разбиваются в новой культуре. Мария, 42 года, бывший финансовый юрист: „При переезде был план работать в русском лондонском офисе, который не реализовался. Оказалось, что язык недостаточен для конкуренции с выпускниками Оксфорда. Решение перезапустить свою карьеру в другой области в таких условиях тоже оказалось трудновыполнимой задачей, хотя я всегда легко осваивала профессиональные вершины. Нереалистично я оценила и сроки освоения профессии в новой стране. В результате я получила пару нервных срывов, чтобы смириться с реальностью и пересмотреть стратегию развития“.