Записки почти скандинавской фригидной домохозяйки
Вот и я в компании с миллионами еврозрителей посмотрела предназначенный для нас концерт. Очень он был душевный, даже, я бы сказала, сердечный, потому что уж больно много про сердце было спето. То оно лилиями наполнено, то в нем целый сад, и очень я под эти мелодии запереживала — сад-то у меня стоит неполитый, а дождя у нас сами знаете, сколько дён уж как не было.
Вот, значит, сердце мое и разрывалось. Поскольку хоть и северная хозяйка я, но русская, и поэтому правый желудочек моего сердца болел за русских, а левый — за эстонских. А потом заболело предсердие, потому что выступила русская Маша Наумова, и номер ее очень уж стильным мне показался, так я за нее переживать стала. А все из-за моей фригидности. Из-за нее проклятущей мой Вася отказывается смотреть со мной телевизор. У нас у каждого свой. Он смотрит по ОРТ, а я по — Эстонии. Но все равно я слышу, что там по его телику говорят.
Вообще-то я собиралась только за русских ребят приболеть, но там, оказывается, какой-то татарин, с ним еще один небелый певун, а автор то ли слов, то ли музыки так и совсем с еврейской фамилией. И называются они для домохозяйки как-то несимпатично: премьер, значит, министр. Ну, были бы они хоть министр сельского, коммунального или еще какого-нибудь хозяйства — мне, хозяйке, это было бы сручнее. Я б и болела, а этих премьеров там, в еврозале, набралось целых три, если с русским, и все по-своему странноватые. Наш эстонский, который не хотел денег давать на этот общеевропейский концерт, да еще датский, приехавший сюда на велосипеде покататься, как будто в Дании свои дороги плохие — так, я думаю, у нас хуже.
А с другой стороны митральный клапан у меня стал сбоить за эстонскую певицу. А потом, когда шведы дали ей 12 пойнтов, то наш комментатор, симпатичный такой парнишечка-бухтишечка Марко Рейкоп, он еще сделал мимоходом лингвистическое открытие, дескать, румынский язык очень похож на русский, так Маркушечка-то и говорит, что за нас пела шведка, и пусть бы шведы попробовали дать ей меньше. Тут у меня клапан чуть не захлебнулся. Как болеть-то в таких вот условиях, где наши-то?
Потом я все-таки определилась. Когда Машеньку окончательно раздели, насколько у них там предусмотрено было с ее подругой-хореографом, я ей все свое сердце и отдала.
А что до сада моей души, так его полили Катрин Кулдмаа и Аарне Нийт. Он ведь не случайно Нийт — эта парочка сшила такое, они так приодели ведущую нашу Аннели, которая из Австрии, что я от зависти чуть не получила инфаркт, как вы понимаете, миокарда. Голосом-то ее природа наградила, а вот наряды шик-модерн — это наши местные расстарались.
Конечно, старались все: от Юхана Паадама (этот не падал духом со своим непрозрачным бюджетом ни когда ему в деньгах отказывали, ни когда форса еще не было, но мажор уже получался такой, что другому мало не покажется) до киношников и особенно мультяшников, которые сделали сказку про то, как принцессу Несмеяну рассмешили глобусом Эстонии.
А дед мой не стерпел, пришел-таки жаловаться, что наших, российских значит, опять засудили. Вот и жюри московское ничего в этом конкурсе не нашло хорошего, кроме плохого, а группа наша лучшая, а если бы не забеременела Наташка-то Королева, дак и первое место ей гарантировано. В этом, значит, похабном конкурсе.
А только я так своей фригидной головой думаю, что ежели вот в храм православный пойти, так в бикини не пустят же. Принято одетым быть. Устав такой, в смысле правило. А, предположим, в храм магометанский там, раздеваться надо, в смысле туфли долой, то есть ботинки. Нас-то женщин, пусть даже фригидных, туда не пускают вообще. Опять же устав у них такой.
Вот и получается, что у наших эстонцев есть свое видение этой Европы. И мало только перевести песню на английский язык. Надо еще чтобы произошло что-то такое в людских уж не знаю каких органах, чтобы не лезть на экран иметь всех и каждого за наших мальчиков, чтобы не проходиться по моему скромному адресу, а хотя бы попытаться понять правила и попробовать их выполнять. Тогда можно будет иметь уже не всех, а хотя бы через одного. Машуля, она ведь там сначала пела про то, что вона, дескать, би зе саншайн ин ёрайз, но в конце-то ввернула-таки по-нашему: "Ай-яй-яй-яй!"
