Мой товарищ, знаменитый писатель, умиравший от тяжелой болезни сердца (его уже нет в живых) признавался мне в конце, что смотрит теперь футбольные матчи только в записи. Пояснил: всё уже произошло, ты уже ничего не можешь изменить, речь идет о прошедшем времени, сердце сберегается.

– А разве глядя синхронно ты можешь повлиять на исход?

– Как ты не понимаешь?! Это вопрос внутренней культуры, если угодно, даже христианской веры: нельзя гадать, нельзя заглядывать в будущее, поэтому сердце надрывается каждую секунду, это — завет Льва Николаевича Толстого — жить только настоящим временем, здесь и сейчас. Но на такое проживание у меня уже нет сил. Поэтому я смотрю в записи. Я не знаю результата, но все равно я уже существую в прошлом, а не в настоящем.

Он умирал мужественно, до последней секунды надеясь все-таки дотянуть до матча, если не ошибаюсь, ”Барселона” — ”Сан-Паулу”…

… Я видела и слышала многих спортивных комментаторов. Присутствовала на деревенской корриде в Валенсии, где быка не убивают, а просто смельчаки пробегают перед его носом и прячутся за заграждения, а признанные местные комментаторы ведут прямой репортаж с места событий, и их искусство очень высоко ценится. Но лучше Николая Озерова, который был не только выдающимся спортсменом, но и мощным артистом МХАТовской школы, так никто и не научился вести матчи. Дело было, уверена, именно в актерской природе мастера, который умел держать паузу, учащать ритм фразы до крайней степени тахикардии, выкрикивать ”гол!” с такой громокипящей страстью, что стал народным героем, часто, кстати, игравшим в разных фильмах самого себя. Сегодня, наверное, непросто найти выдающегося артиста и выдающегося спортсмена в одном лице, при нынешней узкой специализации это почти невозможно; хороших комментаторов много, выдающихся, уникальных природа создает лишь изредка.

У Николая Заболоцкого есть стихи ”Футбол”. Они начинаются вполне ”невинно”:

Ликует форвард на бегу.
Теперь ему какое дело!
Недаром согнуто в дугу
Его стремительное тело.
Как плащ, летит его душа,
Ключица стукается звонко
О перехват его плаща.
Танцует в ухе перепонка,
Танцует в горле виноград,
И шар перелетает ряд.
Его хватают наугад,
Его отравою поят,
Но башмаков железный яд
Ему страшнее во сто крат. Назад!

А заканчивается оно так — форвард погиб, и вот:

Спи, бедный форвард!
Над землёю
Заря упала, глубока,
Танцуют девочки с зарёю
У голубого ручейка.
Всё так же вянут на покое
В лиловом домике обои,
Стареет мама с каждым днём…
Спи, бедный форвард! Мы живём.

В этом смешном и издевательском финале гораздо больше философского смысла, чем может показаться первоначально: футбол и гладиаторство — родные браться, просто мяч постепенно стал метафорой, заменившей убийственное оружие. А когда-то, в древности, пленных связывали так, что они превращались в мяч, этот мяч скатывали с отвесной горы, у подножия которой поджидал ”мячик” вождь, чтобы отрубить голову и подбросить ее ногой.

Поэтам нужен кипяток, теплая вода пригодна для прозаиков. Поэтому поэты так часто пишут о футболе:

Не сбываются мечты,
с ног срезаются мячи.
И под краном
ты повинный чубчик мочишь,
ты горюешь
и бормочешь:
”А ударчик — самый сок,
прямо в верхний уголок!”

Это — Андрей Вознесенский — о футболисте, забившем мяч в свои собственные ворота.

Я бы вплетал свой голос в общий звериный вой
там, где нога продолжает начатое головой.
Изо всех законов, изданных Хаммурапи,
самые главные — пенальти и угловой.

Хаммурапи — автор одного из первых в мире правового кодекса, созданного примерно в 1750-х годах до нашей эры. Не осмелюсь утверждать, что в кодексе есть хоть какое-то упоминание о пенальти и угловом, но Бродский был столь щепетилен в вопросах древней истории, что не приходится сомневаться — в какой-то форме футбол существовал уже тогда и уже тогда сопровождался общим первобытным звериным воем трибун.

Скучно было бы сообщать читателю что-нибудь о ”коллективном бессознательном”, с которым связывает футбол Юнг. Но недурно вспомнить, что в кельтской саге "Смерть Конхобара" говорится следующее: ”Был в то время у уладов обычай вынимать мозг из головы каждого мужа, убитого ими в поединке. Мозг этот смешивали потом с известью, делали из него крепкий шар и играли”.

Каждый из нас не раз наблюдал, как легко смывается, счищается с человека налет цивилизации. Словно пыль под душем. И почти любого можно превратить в чудовище с клыками и когтями, рвущего жертву на части и упивающегося запахом крови противника. Футбол — один из мощнейших стимулов расстаться на время с человеческим обликом, чтобы вновь к нему вернуться по окончании матча.

Футбольные фанаты устраивают дикие, чудовищные драки — настоящие военные поединки, которые не имеют ни малейшего отношения к спорту; спорт — лишь повод для того, чтобы избивать, крушить, сначала симулировать зверство, а затем и проникаться им. Если вы помните фильм ”Околофутбола”, снятый в 2013 году, то там как раз идет речь о потребности именно крушить и убивать.

… Каждый вид спорта выбирает страну-фаворита. Испанский футбол, исполненный изящества, техничности, слаженности фигур на поле, виртуозности комбинаций, трудно сравнить с каким-то другим. Разве что с бразильским — уникальным по джазовым импровизациям и вдохновению, помноженными на мастерство и ремесло. Но особенность большинства болельщиков — вера в чудо, они сопереживают своей стране и своей команде, они — патриоты.

Как пишут классики:

”Матч проходит с возмущающей душу любителя быстротой. Хотя игра длится полтора часа, но любителю чудится, что его обманули, что играли только две минуты. И даже в эти две минуты судья был явно пристрастен к одной из сторон. Любителю всегда кажется, что судья кривит душой и неверно судит, что нападающая пятерка недостаточно быстро бегает, а левый край вообще ни к черту, размагнитился окончательно, и гол дали с офсайда, и вообще, будь он, любитель, на поле, все было бы гораздо интересней, правильней и лучше”. Со дня написания этих строк прошел почти целый век, но ничего не изменилось. И ничего никогда не изменится. Должно же хоть что-то стабильное существовать в нашем ненадежном шатающемся мире? Футбол!

Поделиться
Комментарии