В эти дни в Таллинне, в Городском театре, открыта выставка памяти выдающегося режиссера Младена Киселова, который последние годы жизни провел в нашем городе и поставил здесь четыре спектакля. Лучший из них, на мой взгляд, ”Кто боится Вирджинии Вульф?”, выверенный до последнего миллиметра… Мне выпала удача и радость несколько раз подробно разговаривать с Младеном, переписываться с ним и даже однажды попросить сформулировать важнейший принцип построения спектакля. Вот что он мне тогда ответил:

– На сцене, как в футболе, должен быть только один мяч, и мы должны неотрывно следить за его движением, перемещением, борьбой за него, ударами по нему, реакцией на эти удары. К сожалению, многие режиссеры, желая расцветить постановку, пускают по сцене два, три, четыре мяча, не понимая, что пропадает азарт игры, внимание рассеивается, идея растворяется в сутолоке. Нет, только один мяч; движения его могут быть самыми замысловатыми или прямолинейными, один игрок может долго вести его по полю или, напротив, постоянно передавать разным товарищам по команде, но каков бы ни был рисунок игры (это определяется индивидуальностью режиссера), сам мяч должен быть единственным.

Сравнение футбольного матча со спектаклем, думается мне, вовсе не случайно, вовсе не первая попавшаяся метафора в разговоре. Если обратиться, например, к древнейшим легендам, связанным с, условно говоря, футболом индейцев майя, то за игру участники расплачивались жизнью. В жертву богам приносился капитан проигравшей команды или даже вся команда, особенно, если стояла засуха и нужно было выпросить у богов дождь для обильных всходов!

Были времена, когда в жертву, напротив, приносилась победившая команда во главе с капитаном. В таком повороте событий тоже был огромный резон: победителя ждала смерть почетная, проигравшего — смерть позорная, а сама цена жизни была невысока, ритуал, несомненно, был важнее. Вдумайтесь, разве всё это — не спектакль, где на карту поставлены жизнь и смерть?! А чтобы сравнение со спектаклем было убедительнее, можно перенестись в Древний Рим, где именно во время театральных зрелищ, размах и великолепие которых были невероятными, совершались убийства игроков-статистов: скажем, по ходу трагедии пленников подвергали позорной смерти — распинали на крестах; для большей красочности и убедительности зрелища их (рабов, а то и обнищавших свободных граждан, соблазненных обманами и посулами) по-настоящему распинали и обрекали на гибель. Об этом и знаменитые стихи Пастернака:

О, знал бы я, что так бывает,
Когда пускался на дебют,
Что строчки с кровью — убивают,
Нахлынут горлом и убьют!
………………………………….
Но старость — это Рим, который
Взамен турусов и колес
Не читки требует с актера,
А полной гибели всерьез.

Думаю, что генетическая память о спектаклях, требующих гибели всерьез, и футболе, за который платили жизнью, объединяет страстный интерес к этим зрелищам.

… Только что я вернулась из Мадрида, где меня принимал в рамках Международной книжной ярмарки испанист Александр Черносвитов — основатель и бессменный руководитель Фонда ”Александр Пушкин”, двадцать пять лет посвятивший развитию русско-испанских литературных связей. Фонд ежегодно вручает премии за лучшие переводы русской литературы на испанский язык (эта тема достойна отдельного разговора). Так вот, целиком погруженный в дела Фонда и одновременно демонстрируя чудеса гостеприимства, Александр с застенчивым ликованием и гордостью говорил нам с Татьяной Восковской, (представлявшей на торжествах Фонд Бориса Ельцина, всячески поддерживающий деятельность ”Александра Пушкина”), о том, что летит на чемпионат мира по футболу и сможет побывать на всех практически матчах за исключением одного — в этот день он пойдет смотреть в Большом театре балет Кирилла Серебренникова ”Нуреев”. Страстный болельщик, тем более четверть века проведший в стране, славящейся своими футбольными достижениями, он все-таки делает исключение для балетного спектакля, о котором говорят не только балетоманы во всем мире.

И дело не только в том, что выход балета сопровождался скандалом, как сопровождалась скандалами вся жизнь его главного героя; дело не только в бесспорном таланте Серебренникова (мне довелось видеть его выдающийся балет ”Герой нашего времени”); дело даже не в нынешнем положении режиссера, находящегося под домашним арестом, а в том, что футбол и театр заведомо сопоставимы. Хотя, конечно, постепенно (позволю себе сексистское высказывание) женщины отвоевали себе значительно больше мест в зрительных залах театров, а мужчины составляют подавляющее большинство на трибунах стадионов. Кстати сказать, цены на билеты в Большой театр на ”Нуреева” и на трибуны чемпионата мира по футболу у перекупщиков вполне сопоставимы — нужно быть не только состоятельным человеком, но и не мыслить жизни без этих представлений, чтобы захотеть потратиться на хорошие места.

(У каждого человека своя иерархия ценностей, на которые стоит тратить деньги, при условии, что они вообще-то есть. Кто-то считает разумным покупать черную икру, но ни за что не купит туфли дороже двадцати пяти евро; кто-то считает позорным менять машину реже, чем раз в четыре года, но презирает строителей дач и загородных домов, кто-то не мыслит существования без летних парников и грядок, но с отвращением отворачивается от тех, кто тратит отпускные на отдых в Турции; а кто-то вкладывается по полной в билеты на футбол и в театр…)

– И все-таки есть принципиальное отличие футбольного матча от театрального спектакля, — говорит мой товарищ — петербургский писатель Николай Крыщук. Ты, конечно, не знаешь, как именно будет поставлен, например, ”Платонов” Чехова (в одном из мадридских театров, к слову, Платонов неожиданно раздевается догола, как бы отказываясь от всего лишнего, чем обросла его жизнь, — Е.С.) но ты точно знаешь, чем закончится спектакль. А в футболе ты можешь только строить прогнозы, предполагать, точное знание тебе не дано; ты волнуешься, ты сходишь с ума от напряжения, и до самого конца пребываешь в неизвестности. Совершенно очевидно, что футбол важнее театра!

(Продолжение следует)