Языковая инквизиция
Основой дезинформации стало пресс-сообщение службы Канцлера права, которое составила и разослала его советник по общественным связям Яана Падрик. Хотя она не раз цитирует и Канцлера права, но Аллар Йыкс в своем ответе председателю Таллинского Горсобрания Марет Марипуу ни разу не утверждает, что говорить на русском языке противозаконно.
В своих выводах Канцлер ссылается на статьи Конституции ЭР (параграфы 6 и 52, часть 1) и Закона о местном самоуправлении (параграф 41, часть 1 и 2), которые должен соблюдать каждый депутат волостного или городского собрания. Эти законодательные положения говорят о следующем. Государственным языком (riigikeel) в Эстонии считается эстонский язык. Языком делопроизводства (asjaajamiskeel) в госучреждениях и местных самоуправлениях является эстонский язык. Заседания горуправ и горсобраний (volikogud ja valitsused) происходят на эстонском языке.
Канцлер права лишь повторяет в своем ответе г-же Марипуу существующие правовые нормы использования языка, ибо решить ее спор с Кленским может только суд.
Но туда никто еще не обращался. А дело может дойти до Страсбурга или Брюсселя. Как раз там можно рассчитывать на большую, чем в Эстонии, поддержку, так как многие международные организации, в том числе европейские структуры и ООН, уже давно просят эстонские власти не ограничивать пользование нацменьшинствами их родного языка.
Европейские нормы
Так, Эстония ратифицировала "Рамочную конвенцию о защите национальных меньшинств". В статье 10 сказано: "2. В районах, где традиционно или в значительном количестве проживают лица, принадлежащие к национальным меньшинствам, если эти лица просят об этом и если такие просьбы отвечают реальным потребностям, Участники стремятся, насколько это возможно, обеспечивать условия, которые позволяли бы использовать язык меньшинства в отношениях между этими лицами и административными органами".
В "Европейской Хартии региональных языков или языков меньшинств" в части I статье 10, пункте 2 сказано, что "Участники обязуются разрешать и/или поощрять: … f) использование местными властями региональных языков или языков меньшинств в ходе дебатов на их сессиях, что, однако, не исключает использование государственного языка (языков)".
Более того, в Законе о языке есть европейские нормы, которые позволяют Эстонии действовать по-европейски. Параграф 2, часть 2: "требования к использованию языка должны быть обоснованны и пропорциональны поставленным целям, они не должны извращать суть ограничиваемых прав". А вступившая в силу 1 февраля 2002 года часть 4 статьи 8 этого же Закона разрешает лицам, не владеющим эстонским языком, общаться устно со служащими и сотрудниками государственных и муниципальных учреждений (исполнительной власти) на иностранном языке (то есть и на русском), но с переводом на эстонский за счет лица, не владеющего госязыком. Дух этого положения Кленский и пытается перенести на уровень также представительного (выборного) органа власти — горсобрания.
Суть спора
В упомянутой Канцлером права статье 41 части 2 Закона о местном самоуправлении (KOKS) сказано, что заседания горсобрания происходят на эстонском языке. Есть юристы, которые не усматривают тут запрета говорить по-русски, потому что Кленский выступает на русском языке с обязательным переводом на эстонский язык, причем в отведенное регламентом время. Ссылку на перевод эстонская пресса замалчивает, а Марет Марипуу, видно от слабости своей позиции, позволила себе в письме Канцлеру даже солгать, мол, Кленский отказывается говорить по-эстонски.
Что касается признания эстонского языка рабочим в горсобрании и в Уставе Таллина и в Положении о столичном горсобрании, то эти подзаконные акты вправе пересмотреть само горсобрание. Такое предложение Кленский и поддержавшие его в горсобрании депутаты уже сделали, запустив в делопроизводство соответствующий проект Постановления горсобрания.
Что такое asjaajamine?
Понимая возможный резонанс в русской части общества, Марет Марипуу ссылается на Закон о языке. По ее мнению, язык нацменьшинства можно использовать только в том случае, если более половины его представителей постоянно живет на данной административной территории и, если правительство дало на это разрешение. В Таллине же 1 декабря 2004 года, сообщает Марет Марипуу, проживает 51% эстонцев.
Все так, но данное положение касается использования языка внутреннего делопроизводства (Конституция ЭР статья 52, часть 2). А это, согласно всем словарям — язык письменный. Он используется для составления документов, при официальном решении дел, протоколирования собраний и заседаний, необходимого ведения канцелярских дел.
Даже изданный в 1999 году Академический словарь эстонского языка не позволяет ответить однозначно, идет ли речь и об устной речи: "Язык делопроизводства — это язык, используемый при делопроизводстве, а также для общения лиц и учреждений".
В своем обращении к Канцлеру Марет Марипуу добивалась от него признания юридически корректным ее постулата: "Устное выступление на заседании горсобрания считается делопроизводством".
Но Канцлер права не согласился с этим. Он пишет, что обсуждение этого тезиса отпадает, поскольку Канцлер права вообще не уполномочен проверять деятельность Языковой инспекции. К тому же директор инспекции Ильмар Томуск признает, что по сей день нет официальной юридической дефиниции, что такое государственный язык (riigikeel), язык делопроизводства (asjaajamiskeel) и т.д. Стало быть, правовая конструкция председателя горсобрания построена исключительно на субъективных ощущениях самой Марет Марипуу.
Дымовая завеса
95% текста письма Марет Марипуу посвящена вовсе не спору с Кленским, а тому, что Языковая инспекция дважды за последние полгода отказалась применить по просьбе председателя горсобрания санкции против Кленского. Да и ответ Канцлера права на 90% касается разъяснений, почему именно он не имеет права давать оценку действиям инспекции.
Оказывается, распоряжение правительства № 16 от 11 июня 1996 года дает инспекции право проверять выполнение Закона о языке только в государственных и муниципальных учреждениях, но не в представительных (выборных) органах власти, к коим относится и Таллинское горсобрание. Это проистекает из статьи 8 Европейской Хартии местного самоуправления.
Далее, замдиректора Языковой инспекции Урмас Вейкат в своем декабрьском письме (10.12.2004 nr 3-6/162-4) разъясняет Марет Марипуу, что устное выступление депутата на заседании горсобрания, а также устные доклад или реплику, нельзя квалифицировать как делопроизводство в том значении, как оно изложено в Законе о языке (параграф 3, часть 1).
Налицо белое пятно в нашем законодательстве об употреблении языков. Его-то и призывает устранить депутат Центристской фракции столичного горсобрания Димитрий Кленский. Объясняя свою позицию, он приводит доводы: первое — закон не запрещает говорить на заседании горсобрания по-русски с переводом на эстонский, и второе — треть депутатов столичного горсобрания фактически не участвуют в работе горсобрания из-за плохого владения эстонским языком.
Возникает вопрос: даже, если закон запрещает русский язык в горсобрании, то как совместить с демократическими принципами фактическое отлучение от работы горсобрания тех депутатов, которые могли бы, но не могут высказать свое мнение в ходе обсуждений проблем Таллина. Или это и есть цель нашего государства? Если так, то аллергия Марет Марипуу на русский язык заключает в себе еще и грубое нарушение демократических основ народовластия.
