Выносить на публичное обсуждение тему распространения в Эстонии информации на русском языке, значит почти сразу же нарваться на упрек в крайней неэтичности обсуждения на публике никому не интересных внутрицеховых проблем. Домашние "постирушки" уже привели к тому, что проблемы распространения информации на русском языке и вообще почти вся сфера этой деятельности выведена из зоны общественного внимания и критики. Это очень скверно, потому что мы живем в информационном обществе, которое в свою очередь функционирует в информационном мире.
Единой общеупотребительной дефиниции термина "информация" и его содержания не существует. Поэтому из множества дефиниций я выбрал ту компиляцию, которая более всего подходит к теме разговора: информация — это способность материи быть воспринимаемой и снижать уровень неопределенности. Применительно к "нашим баранам" воспринимаемость информации обозначает сочетание адресности и качества: качественная информация, адресованная не тому субъекту, "пролетает" мимо цели, точно так же "пролетает" информация некачественная, хотя бы она и была адресована надлежащему субъекту.
Неэстонское население уже более 15 лет существует в условиях социальной неопределенности, которая диктуется мононациональным (вопреки факту) и монокультурным (вопреки установке на мультикультурность) государством. Таким образом, все три составляющие выбранного определения имеют для нас существенное значение.
Эволюции русской теле- и радиожурналистики
Все три фактора ярко видны на примере эволюций редакции передач на русском языке в структуре Эстонского телевидения. Редакция начинала с нескольких часов почти ежедневного вещания, переходя в эфире с канала ЭТВ на бывший канал ленинградского телевидения. Вдохновившись открывшимися перспективами, руководитель редакции Евгения Хапонен создала "Русский видеоканал" — адресную структуру, имевшую своей задачей поставлять неэстонскому зрителю информацию, облегчающую адаптацию в новых социально-экономических условиях. Одновременно преследовалась цель информировать эстонского зрителя о "нормальных" русских. В течение пяти лет со дня образования канала тенденция к сокращению эфирного времени стала осязаемой. В первую очередь закрывались те передачи, которые имели слишком высокий, по мнению компетентных лиц, рейтинг. Первой под сокращение попала прямая эфирная социально-политическая телепрограмма, имевшая обратную связь со зрителями. Рейтинг этой программы в эфире ЭТВ составлял 26 процентов!
Вскоре Евгению Хапонен сменил Лейви Шер с лозунгом "мы структурное подразделение эстонского телевидения для русских", который в свою очередь уступил место Павлу Иванову. В результате этих эволюций "Русский видеоканал" перестал существовать как единое целое, превратившись в несколько мелких и разрозненных продюсерских проектов. С приходом Павла Иванова изменилась адресность вещания: с вектора распространения информации "русским от русских" на вектор "русским от эстонцев". При этом качество ретранслируемой информации оказалось низким. Почему, я постараюсь объяснить ниже.
"Радио Таллин", позже трансформированное в "Радио-100", работало при Николае Мейнерте в том же направлении, что и "Русский видеоканал", успешно сочетая коммерческие проекты с социальными. В лучшие свои годы "Радио Таллин" составляло реальную конкуренцию государственному "Радио 4" с точки зрения адресности — "русским от русских". Успешный проект был прикрыт, и после смены собственника превратился в обычную коммерческую радиостанцию, вещающую на русском языке: минимум новостей, ноль политики, максимум рекламы и максимум музыки.
Идейным наследником "Русского видеоканала" и "Радио Таллин" стала телепрограмма "Субботея", первоначально позиционировавшая себя как источник информации "русским и эстонцам от русских и про русских". В этот период немало хвалебных песен было пропето в адрес названия передачи — "самого русского из русских". Однако очень быстро адресность проекта изменилась, а вместе с адресностью изменилось и качество, причем, в лучшую сторону. Сегодня "Субботея" обслуживает интересы классической еврейской общины, фактически вещает от ее имени и по сему не является предметом нашего разговора.
Внутренние эволюции "Радио 4" я знаю хуже, но, когда несколько лет назад я стал критиковать то, что его отдельные авторы делают в эфире с точки зрения адресности и качества, то критика эта была воспринята крайне негативно. Недавно бывший сотрудник этой радиостанции рассказал мне байку, проясняющую суть дела. Когда была обнародована правительственная программа интеграции, то руководитель редакции остудила энтузиазм сотрудников, заявив, что не следует обольщаться принятой программой, поскольку "интегрироваться" разрешено только на словах. Поэтому "Радио-4" — это и до сих пор средство массовой информации для русских, ретранслирующее им сигналы эстонской ментальности, но без интеграционной настойчивости.
Эволюции центральной русской прессы
Примерно такие же изменения, какие описаны выше, пережили все крупные русскоязычные издания, пожалуй, за исключением еженедельника для русских "День за днем", который изначально обошелся без ложного позиционирования. Дольше других средств массовой информации на русском языке блюли "невинность" газеты "Эстония" (еженедельник "Вести") и "Молодежь Эстонии" (еженедельник "Суббота").
Начнем с того, что адресность, которая позиционируется в названиях обоих изданий, давно не соответствует действительности (названия обоих еженедельников-сателлитов как будто носят утрированно безразличный характер, но это не должно нас обманывать): "Молодежь Эстонии" фактически перестала быть газетой только для молодежи и теперь обслуживает людей среднего возраста и пожилых. "Эстония" давно перестала быть газетой республиканского масштаба, как это заявлено в ее названии, и превратилась в исключительно столичный таблоид. (Под "таблоидом" я разумею доску для объявлений — средство отображения информации в удобной для восприятия форме — условными знаками, картинками, таблицами и прочими сигнальными устройствами. В этом отношении весьма характерно, что с приходом в редакцию "Эстонии" Павла Иванова, прежде всего, активизировалась доска для объявлений и появилась доска для записей с цветными маркерами — обе используются как вспомогательное средство для общения с коллективом редакции. Что главный редактор П. Иванов не в состоянии выразить словами, он отображает условными знаками.)
Мне представляется, что с точки зрения адресности "Молодежь Эстонии" все еще тяготеет к вектору "русским от русских", хотя сильно сдала свои позиции еще несколько лет назад. Тем не менее, распространяемая ею информация имеет относительно качественный характер и реально помогает снижать уровень неопределенности, помогая русским принимать более или менее адекватные решения в изменяющихся жизненных ситуациях. После трансформации "Эстонии" в таблоид подписчики и покупатели газеты в розничной продаже обратили свое внимание на "Молодежь Эстонии", которая оказалась для них привлекательнее своим более человечным подходом к подаче информации и понятной адресностью. Сегодня есть все основания предполагать, что трансформация адресности в этом издании дело недалекого уже будущего. (О новых эстонских масс-медиа на русском языке чуть ниже.)
Что произошло с "Эстонией"? Общереспубликанская газета, будучи трансформированна в столичный таблоид, окончательно перестала отвечать консервативному имиджу, который несмотря ни на что продолжала сохранять со времен Эстонской ССР. В отношении адресности "Эстония" и еженедельник "Вести" уже давно вели себя не вполне уверенно. В период правления другого Иванова — Владимира его сын вернул было в логотип издания когда-то заслуженный газетой орден Трудового Красного Знамени и даже гордился своей проказой, правда, недолго. Пусть этот орден был заслужен фактически другой газетой, но его появление в логотипе "Эстонии", давало читателю ясный сигнал о преемственности в достаточно консервативной социально-политической позиции издания. Правда, вскоре орден вновь исчез.
По воцарении в издательском доме главного редактора "Эстонии" и "Вестей" Марка Левина путаница с адресностью усилилась. Поясню на примере. Вот позиция Левина, публично заявленная им в "Вестях":
"С новым общественным строем сформировался и новый журнализм. Нынче государству откровенно окорачивать прессу уже руки коротки (извините за плоский каламбур). Потому она четвертая власть. Газетчики, как мне представляется, — гладиаторы XXI века. Пока нас читают, мы сильны".
Это типичная, хотя и противоречивая программа издания, оппозиционного к любой власти: пресса — четвертая власть, газетчик-гладиатор. Если пресса в государстве выступает как четвертая власть, то газетчик-гладиатор обслуживает не интересы общества, а интересы трех других ветвей власти, соответственно государство его и "окорачивает", потому что право имеет. Первоначально заявленный Левиным вектор — "власти (эстонцам) от русских", казалось бы, свидетельствует о резкой смене курса. На флоте такой кунштюк называется "поворот все вдруг". Поскольку реально никто в правительстве не содрогался от редакторской похвальбы, то очень скоро тональность посылов Марка Левина в окружающий мир (властям) резко изменилась. Его новое "Urbi et orbi" было сформулировано следующим образом:
"К нам пришла пора слияний. Ибо нужда заставляет — хоть по большому, хоть по малому счету. То геополитическая, то экономическая. И вообще всяческая: само наше время велит, не мешкая, сносить барьеры, ломать заборы… Так диктуют глобализация с интеграцией".
Действительно: нужда заставляет, чтобы ретранслятор информации, оторвавшись от адресата, сливался с источником информации. Врач и общественный деятель Сергей Мальцев идентифицирует подобное поведение яркого представителя "русской элиты" — фактически самозванца, как анальную неустойчивость. Нужны ли тут комментарии?
Павел Иванов, сменивший Левина на Виталия Белобровцева, положил конец анальной неустойчивости издания, однозначно ориентировав его на вектор "русским от эстонцев". На первый взгляд, выбранная им для этого форма таблоида как нельзя лучше соответствует посылу, но предложенная русскоязычному читателю (потребителю информации) система знаков и сигнальные устройства (пресловутая "тема" с обложки издания) оказались для него чужими и малопонятными, не содержащими привычных элементов, присущих русскому менталитету. Чтобы уж совсем стало понятно про "знаки" и "картинки", то обратим внимание на удаление из газеты фотографа Виктора Вестеринена, олицетворявшего устаревшую визуальную (знаковую) систему. Сегодня издание совершенно отказалось от визуального ряда с психологическим и социальным контекстом в пользу откровенной иллюстративности с явственным тяготением к сенсационности.
Новые эстонские масс-медиа
Вопрос "Быть ли средствам массовой информации на русском языке эстонскими или русскими?" так или иначе, обсуждается более десяти лет. Неизбежно возникает вопрос, а представляют ли журналисты конкретно, чей социальный и политический заказ они выполняют? Может быть, они изо дня в день заняты подменой и сокрытием источников информации, целей, которые преследуются путем ее распространения, и адресатов? Возможно.
Перед сотрудниками новых эстонских масс-медиа на русском языке стоит дилемма: либо дальше имитировать из себя русских журналистов, прикрываясь избыточной русской идентичностью, в чем многие изрядно поднаторели, либо позиционировать себя в качестве эстонских журналистов, пишущих на русском языке. Многие из журналистов старшего возраста прошли советскую школу. Для них быть советскими журналистами было значительно легче, чем стать журналистами русскими или эстонскими. А современная ситуация настоятельно требует самоопределения. Отказ от самоопределения неизбежно приводит к раздвоению личности: думать одно, говорить другое, писать третье и при этом показывать властям кукиш, но в кармане. Чтобы успешно ретранслировать в новых эстонских масс-медиа на русском языке эстонскую ментальность — видение социальной проблематики, прошлого, настоящего и будущего глазами эстонца, национальный патриотизм во всех его проявлениях от политики до искусства и спорта включительно, наконец, демонстрировать при ретрансляции понимание гендерных особенностей у эстонцев в отличие от русских, — "советским" журналистам надо устранить помехи, шумы и фильтры, сохраненные на память о "совке". (Gender — англ., социальный пол, в отличие от анатомико-биологического, обозначаемого словом sex — Прим. автора.)
Может быть, идеологическим структурам эстонского государства приходиться выжимать из старых русских журналистов притворную лояльность к эстонскому государству? Нет, старые и молодые журналисты демонстрируют притворную лояльность тем охотнее, что за это платят, причем размер платы, похоже, не имеет решающего значения. Примерам несть числа, но кто признается в своем притворстве публично?
Невменяемость и самозванство
Еще раз сошлюсь на врача Сергея Мальцева, который, наблюдая журналистскую среду, увидел в ней людей, сознательно ушедших в невменяемость: "Отказ от себя вменяемого — типичная особенность советско-эстонского духовного опыта. Невменяемость — это одновременно безответственность и бессознательность. В этом состоянии личность не проявляет свободы выбора, попросту говоря, это и есть несвобода". Вот взгляд со стороны, который я не могу разделить в полном объеме, поскольку и сам принадлежу к той же среде. Но зато я могу протянуть логическую цепочку от профессиональной невменяемости к ее особо опасной форме — самозванству. Самозванец только имитирует представительство от имени тех, кого "представляет", но при этом он использует их в своих целях, манипулирует ими и всегда готов ими пожертвовать.
Мне приходилось писать о самозванстве русской политической элиты, пытавшейся имитировать представительство от имени того, кто не является ее электоратом даже на муниципальных выборах. Апофеозом самозванства было учреждение особой русско-балтийской самости и представительство от ее имени. Самозванец Сергей Иванов в роли председателя партии самозабвенно представительствовал не от себя свободного, но "от имени и по поручению" учрежденной им этнической группы. Понятно, что русско-балтийское представительство носило временный характер и быстро сменилось полным отказом самозванца-имитатора от идеи этнической партии. Русско-балтийская "самость" была легко принесена в жертву личной выгоде. Самозванство Сергея Иванова не было бы столь успешным, если бы его не поощряла пресса.
Журналисты новых эстонских масс-медиа на русском языке унаследовали из прошлого духовного опыта отрицание реальной жизни во имя иной — потусторонней жизни в "светлом будущем Европейского союза" или иного зарубежья. Может быть, это еще не свидетельство их "невменяемости", но как минимум проявление социального инфантилизма. Главное в этом инфантилизме — бесконечное противостояние государства и личности, власти и народа (шире — населения в целом), смягчаемое постоянными взаимными компромиссами, которых ждут и о которых мечтают. Компромиссы неизбежны и по сути своей являются частью новейших американских социальных технологий. На долю русской элиты в Эстонии, частью которой являются и сотрудники новых эстонских масс-медиа на русском языке, выпали даже не сами разрушительные технологии, а их перевод с английского, осуществленный через эстонскую ментальность. Впрочем, это тема для отдельного разговора.
Теория или поступок в интересах общества?
Есть мнение, что журналистика — профессия и жизненное призвание, выражающая не пустое теоретизирование, но действие — поступок. В соответствии с этим мнением, безответственный журналист ударяется в невменяемость и самозванство, а ответственный журналист совершает поступок. Он, несмотря на свое этническое происхождение, становится союзником власти и порядка — почти настоящим эстонцем. Для сотрудников новых эстонских масс-медиа на русском языке возможно и так, правда, нужно еще пройти через процедуру (это совсем не больно!) покаяния в притворной лояльности.
Журналисту, занимающемуся публицистикой, т.е. обсуждением общественно значимых проблем с целью формирования общественного мнения определенным образом, не нужно совершать поступков и искать союзничества с властью. Публицистика — это уже поступок в интересах общества и, шире, в интересах государства.
Господа "русские" журналисты! Прежде, чем предъявлять друг к другу претензии и упрекать друг друга в непрофессионализме, определитесь с кем вы, от чьего имени и для кого вы говорите (пишите), и с какой целью вы это делаете, удовлетворяет ли вас плата за убеждения или плата за компромисс с властью. Уверяю вас, что после того как вы начнете судить друг о друге по "законам жанра", а не судить друг друга по законам шариата, то большая часть претензий, проистекающая из ложных идеологических установок, отпадет сама собой.
Пришла пора определиться: с кем вы, господа "русские" журналисты.
