Так как фабула дела читателям Delfi известна, то перейду сразу к делу. Точнее — к юридическому импрессионизму.

1. Первое, на что хотелось бы обратить внимание читателей, так это на то, что спор проходил между таллиннским вице-мэром и блогером. Именно в этих социальных ролях Кылварт и Криштафович предстали перед судом в деле о защите чести и достоинства Кылварта. Блогер — относительно новая для суда социальная роль; в условиях отсутствия в Эстонии закона о СМИ спор разрешался исключительно на территории закона об обязательственном праве. Социальная роль журналиста, и ранее не фиксированная эстонском праве, еще более размылась после появления в законодательстве формулы ”публикация с журналистскими целями”. Поэтому ни слова об ответственности если не журналиста, то лица, публикующего текст ”с журналистскими целями”, в тексте судебного решения нет.

2. Свой труд против Кылварта Криштафович назвал ”Пионеры наших бьют!”. Название откровенно неудачное, так как непонятно, кем в ней предстает сам Криштафович — ”пионером” или ”нашим”. Судя по его публикациям, ”пионером” он явно не является, а ”нашим” — тем более, поскольку прямо обвиняет Кылварта в том, что тот — ”активный нашист”. Неудачное название…

Тем не менее, Криштафович в своей публикации вполне добросовестно пересказал содержание статьи в еженедельнике Eesti Ekspress ”Кровавая история из прошлого таллиннского вице-мэра Михаила Кылварта”, но поменял тон с условного на утвердительный и добавил несколько ярких эмоциональных оценок. Остановимся ненадолго на этой статье.

Возможна ли она была вообще, если оценивать ее по реальным законам журналистики? Думаю, что да, так как соблюден такой критерий, как актуальность. Жители города Таллинна только что заключили контракт с новым вице-мэром, и они вправе знать, кто теперь будет заведовать в городе вопросами образования. Другое дело, что автор статьи Сулев Ведлер сделал свою работу из рук вон плохо — в апреле 2011 года он всего лишь пересказал события июня 1999 года, описанные в тогдашней прессе. После ее прочтения мне так и осталось непонятным, например, чем же закончилось следствие по уголовному делу о взрыве автомобиля Кылварта, в котором погиб его друг Шамиль Лолаев?

То ли Ведлер вообще этим не интересовался, то ли преступление так и осталось нераскрытым, а писать о провалах эстонской полиции в Eesti Ekspress, как я понимаю, не принято. Во всяком случае, я бы на месте редактора издания такую ”работу” в печать не пропустил, если, конечно, оценивать ее по журналистским меркам, а не по меркам политической ”заказухи”.

Произведения Ведлера и Криштафовича вышли в один день. Тем не менее, в суд Кылварт обратился с иском против ”копииста”, а не против автора ”оригинала”. Интересное решение, за которое Кылварт, вероятно, должен благодарить своего адвоката.

С обывательской точки зрения Криштафович невиновен — он всего лишь пересказал пересказ Ведлера. ”За что купил, за то продал”, лишь добавив немного пиротехники для пущего эффекта. Но суд решил совершенно иначе:

”Суд считает, что пересказ ранее опубликованных статей не освобождает ответчика от обязанности проверки фактов. Правовая догматика однозначна в том смысле, что информация, полученная от посреднического источника, является предположительно недостоверной, так как отсутствует возможность свериться с первоисточником, непосредственно воспринимавшим происходящее. Поэтому нет возможности проверить, мог ли первоисточник вольно или невольно исказить информацию, воспринимая, накапливая или выражая ее. Также возможно, что журналист сознательно исказил информацию, чтобы возбудить больший интерес и повысить, тем самым, новостную ценность. Субъективное искажение содержания и формулировок текста в СМИ не является чем-то исключительным, и в известной степени даже простительно, но в судебном производстве опора на статьи, написанные журналистами, становится недостоверной”.

(Не могу удержаться и не задаться вопросами: интересно, а где вся эта правовая догматика была, когда МТБЮ осуждал сербов на основании натовских пресс-сообщений? Теперь, совершая ”перепост” в социальных сетях, трижды подумайте: а оно вам надо? Как выясняется, ответить можно и за перепост).

3. Не буду спекулировать на тему о том, почему Криштафович оказался в суде без адвоката. Но, вынужденный доказывать справедливость не своих высказываний, без помощи ”друзей” он явно не остался. В качестве доказательств блогер представил ”постановление о прекращении уголовного дела, протокол обыска вместе с фототаблицей, протокол допроса свидетеля и протокол задержания истца, как подозреваемого”.

В судебном решении так и записано — ”ответчик представил”, т.е. данные документы не были добыты по требованию суда. Интересно, как простой блогер Криштафович достал такое процессуальное сокровище? Интересно, а какие документы по уголовному делу депутата Рийгикогу Николая Стельмаха выдали бы в полиции мне, вздумай я ”реферировать” историю с торговлей видами на жительство? Уверен, что никакие. А Криштафовичу — выдали. То, как эстонская полиция хранит наши тайны, давно уже не тайна (извиняюсь). Главное — чтобы тайны раскрывались в ”правильном” направлении; достаточно вспомнить всего лишь сюжет Kanal2 о правонарушениях членов ”Ночного дозора”, информация о которых не могла взяться ниоткуда, кроме как из закрытого (по закону!) Регистра наказаний…

4. Главное, за что я благодарен судье Маргет Хенриксен, так это за раскрытие понятия ”контактное лицо Российского посольства”. Получилось плохо, но лучше уж какая-то ясность, чем вообще никакой. ”Суд считает, что под контактным лицом Российского посольства среднее разумное лицо подразумевает кого-то, кто действует против интересов Эстонской Республики и в соответствии с интересами Российской Федерации”. Интересная формулировка.

Получается, что я — контактное лицо Российского посольства (с той поправкой, что действую против интересов Ансипа и Co, но последние уже давно отождествляют себя с Эстонской Республикой), но вот незадача — посольским завсегдатаем я отнюдь не являюсь. И, признаться, не упомню уже, когда в последний раз лично общался с российскими дипломатами. С другой стороны, с российским послом контактирует президент республики — хотя бы в те минуты, когда принимает от него верительные грамоты. То есть получилось у судьи — плохо.

Тем не менее, судья Хенриксен права в том, что словосочетание ”контактное лицо Российского посольства” (Криштафович вводит даже градацию — в отношении Алексея Семенова блогер заявил, что тот ”заслуженное контактное лицо посольства РФ в Таллинне”), благодаря усилиям полиции безопасности и эстонских СМИ стало синонимом ”полушпиона”.

Кылварт потребовал опровержения того, что он является ”контактным лицом Российского посольства”, наряду с требованием опровержения утверждений о том, что он связан с организованной преступностью, занимался рэкетом, имеет связи в преступном мире и является активным ”нашистом”. Интересный смысловой ряд. Даже представить себе не могу, какие правовые последствия вызовет это опровержение, если решение суда вступит в силу. Кылварта больше на пушечный выстрел не подпустят к Российскому посольству? Или, наоборот, он станет там завсегдатаем, а филерам из ”охранки” будет показывать ”справку об освобождении”?

В любом случае, мне кажется, что выдвижение такого требования однозначно оценить сложно. Полиция безопасности через свои ежегодники настойчиво навязывает нам свой дискурс, ничего общего с законностью не имеющий, а Кылварт, что называется, ”повелся”. Принял правила чужой игры. Во всяком случае внешне это выглядит именно так.

(Зато какая перспектива вырисовывается! Я обвиняю, например, Андрея Заренкова в том, что он является ”контактным лицом Российского посольства”. В Facebook, например. Заренков подает на меня в суд и требует опровержения. Я тут же соглашаюсь с иском. Суд удовлетворяет. Я опровергаю в Facebook. Тот факт, что Заренков не является ”контактным лицом Российского посольства”, становится вступившим в силу решением суда, т.е. обретает преюдициальность. В результате ”охранке” становится не о чем писать в своем ежегоднике. А что говорить о настоящих шпионах! Определенно — крайне богатая тема для разработки!).

5. В суде столкнулись две лояльности: лояльность Кылварта и лояльность Криштафовича. В исковом заявлении Кылварт так и написал, что является лояльным гражданином Эстонской Республики, но этот факт ему пришлось косвенным образом доказывать, поскольку, по утверждению Криштафовича, ”Михаил Кылварт является риском для безопасности” и ”Михаил Кылварт враждебно настроен по отношению к Эстонии”.

Суд в отношении лояльности Кылварта принял совершенно небывалое для эстонского правосудия решение: ”Из поведения истца не видно, чтобы он действовал враждебно по отношению к Эстонии. Те обстоятельства, что истец общается с Посольством Российской Федерации и работающим там третьим секретарем Юрием Цветковым, не дают основания рассматривать деятельность истца как антиэстонскую. Также суд находит, что деятельность истца в НКО "Русская школа Эстонии", которое борется против перевода на эстонский язык обучения, не доказывает, что истец действовал враждебно по отношению к Эстонии. По оценке суда, истец осуществляет свои конституционные права и свободы и не найдено подтверждения тому, что он при их осуществлении перешел определенную границу. Такую же позицию занял генеральный директор Департамента полиции безопасности Райво Аэг, комментируя ежегодник КаПо”.

Поздравляю Михаила Кылварта: благодаря ему у нас появился новый формат лояльности. Еще немного, и мы сможем заговорить о лояльности самого государства к своим гражданам… Поскольку гражданство — это ”постоянная правовая связь между человеком и государством, выражающаяся во взаимных правах и обязанностях”…

(Ко мне часто обращаются с проектами подобного рода исков. Я обычно отказываю и объясняю это следующим образом. Да, вас оболгали, вас оклеветали. Но через два месяца все об этом забудут. А суд продлится года два-три, и что вы будете иметь в итоге? Вы своими собственными усилиями вновь напомните уже давно все забывшей равнодушной публике всю ложь про себя, под которой будет стоять только два слова: ”Это неправда”. Своими собственными усилиями разовый скандал превратите в стереотип, который прилипнет к вам навсегда по принципу ”ложки нашли, но осадок остался". Вывод: пока законом для подобного рода исков о защите чести и достоинства не будет установлен срок рассмотрения максимум в два месяца, защищать свою честь в суде ”в общем порядке” — себе дороже. Примите это как добрый совет).