Такой "черный миф" месяцами старательно создавали правительство и большинство СМИ страны. Он разросся до таких размеров, что уже не всякий мог разглядеть за ним неумение и нежелание властей общаться с собственным народом, их политическую близорукость и национальную ограниченность, не всякий различал реальный предмет.
За что судят по 238-й
Электронную переписку, заявления, распечатки телефонных разговоров Линтера, Кленского, Ревы и Сирыка полиция безопасности подогнала под 238-ю статью Пенитенциарного кодекса ("Организация массового беспорядка"), а государственный прокурор Лаура Вайк, более шести часов оглашавшая обвинительный акт, фактически пересказала упомянутый "черный миф".
В комментариях к 238-й статье говорится: "Организатором массового беспорядка является лицо, по инициативе которого начался беспорядок или которое подстрекало других участвовать в беспорядке, или руководило и направляло беспорядок со стороны народной массы на погром (разрушение), поджог и прочее". Работа организатора связывается также с разработкой плана, вербовкой и инструктажем участников, распределением между ними ролей, приобретением технических и других средств.
По логике вещей, обвинение должно было доказать, что квартет завербовал, скажем, Петю, Аннели, Маргуса и Дусю, точно расписал, кто из них и когда будет поджигать киоск, громить магазины, разрушать павильоны на остановках. Или доказать, что обвиняемые хотя бы подстрекали людей к подобному. Однако пафос обвинения сводится не к этому, а к тому, что обвиняемым инкриминируется "формирование в обществе соответствующих умонастроений".
"Это была типичная гражданская инициатива"
Леонид Оловянишников, адвокат Дмитрия Линтера, отметил, что, если суд начнет исследование доказательств с допросов обвиняемых, а не с других материалов дела, то его подзащитный на этом этапе откажется от дачи показаний. Сам Линтер привел в качестве причины для отказа и свои проигнорированные прокуратурой и отклоненные судом ходатайства.
Очередь перешла к Димитрию Кленскому, он стал говорить. Александр Кустов, защитник Кленского, пояснит потом: "Я считаю этот процесс политическим, потому что судят за политические взгляды, убеждения и их выражение. А политический процесс можно выиграть только в том случае, если позиция обвиняемого высказывается четко, ясно и последовательно, чтобы суд мог ее оценить и принять объективное решение".
На вопросы государственного прокурора о правлении и собраниях "Ночного дозора" Димитрий Кленский ответил: "Я не очень четко представляю, что прокурор подразумевает под правлением. В деле фигурируют Владимир Студенецкий, Александр Коробов, Лариса Нещадимова, Игорь Грабовский, Светлана Кунгурова, Юрий Журавлев, Дмитрий Линтер, Димитрий Кленский. Но правление не избиралось. "Ночной дозор" не был официально зарегистрированной организацией. Это была типичная гражданская инициатива, неструктурированная, без фиксированного членства, наши собрания мы называли тусовками. Приходило до 30 человек. Решения принимались большинством голосов присутствующих. Такое новгородское вече.
Официально собрания не протоколировались. Иногда кто-то что-то записывал. Например, я фиксировал предложения в так называемый план празднования 9 мая 2007 года. Предложений было около 40, все — сугубо мирные. Но этот план так и не был принят".
Тем не менее, именно его следствие и прокуратура сочло планом организации апрельских массовых беспорядков.
"Какова была цель "Ночного дозора? Как распределялись роли в нем?" — спросила госпрокурор и услышала в ответ: "Роли? Это не театр. А целью на начальном этапе было защитить памятник на Тынисмяги от хулиганов, вандалов и прочих национал-радикалов, подобных Беэму, Лийму".
"Лидера не было и не могло быть"
По поводу своей позиции и задачах в "Ночном дозоре" Кленский пояснил: "Обвинение называет меня лидером. Заявляю: лидера не было и не могло быть. Лидерство не признавалось, все решалось коллегиально, на собраниях. В основном я занимался редактированием текстов листовок, заявлений, обращений, плакатов. Был все время у компьютера".
Димитрий Кленский подтвердил, что в начале апреля 2007 года по решению общего собрания взял на себя обязанности координатора, но не с целью осуществлять руководство, а для решения проблем межличностного общения. "Сделать это мне позволил мой возраст, — сказал обвиняемый. — Надо было сдерживать амбиции молодых людей, когда решали, кто поедет в Страсбург пикетировать, когда устроили детский сад с вхождением активистов "Ночного дозора" в MTÜ "Ночной дозор".
Как прокурор Америку открывала
Уже с первых минут допроса стало понятно — государственный прокурор, что называется, не в теме. Дошло до того, что Вайк спросила: "Так что, существовало несколько "Ночных дозоров?". Это после следствия и подписания ею же обвинительного акта! Вот и пришлось Кленскому разъяснять, что в августе 2006 года было создано некоммерческое объединение "Ночной дозор" — 5-7 человек, которые собирались отдельно, раз в неделю. "К концу февраля 2007 года мы объединились", — показал обвиняемый.
Еще существовала так называемая кладбищенская группа, в которую входили преимущественно женщины (одна из них, кстати, работала в полиции), ухаживающие за могилами воинов. И, наконец, были, как их назвал обвиняемый, "пионеры", главным для которых являлась защита памятника на Тынисмяги. Как утверждает Кленский, эта группа признавала только вахты.
Отписки или молчание
По словам обвиняемого, когда в начале лета 2006 года премьер-министр Андрус Ансип принялся регулярно провоцировать население своими заявлениями о необходимости убрать памятник с Тынисмяги, защитники монумента, причислявшие себя к политическому крылу "Ночного дозора", начали работать и на общественно-политическом уровне.
С призывом к диалогу они письменно обращались к президентам Рюйтелю и Ильвесу, "Ночной дозор" проводил собственные круглые столы и участвовал в других, в частности, при столичном горсобрании, организовывал пикеты, с мая 2006 года начал глубокую юридическую проработку законопроектов, связанных с Бронзовым солдатом.
"Мы вынуждены были вести "работу" с властью из-за бюрократии, отписок и нарушающих закон отказов отвечать на наши запросы, — заявил Кленский. — "Ночной дозор" и другие общественные организации представили в Рийгикогу 30-страничный правовой анализ законопроектов с целым рядом критических замечаний. Мы переписывались с конституционной и правовой комиссиями Рийгикогу. "Список Кленского" и "Ночной дозор" полгода собирали подписи в защиту памятника и в феврале 2007 года передали их в президентскую канцелярию.
Наши заявления и обращения были исключительно коллективным творчеством, мы направляли их в канцелярию президента, дом Стейнбока, Рийгикогу и обязательно — в полицию безопасности. А также в посольства иностранных государств, последний раз — 20 апреля 2007 года, когда мы обратились в посольства стран антигитлеровской коалиции и Германии. До этого, не получив ответа от Министерства обороны и господина Аавиксоо, мы обратились к президенту США и канцлеру ФРГ с просьбой помочь нам уговорить правительство Эстонии объявить мораторий на перенос памятника и захоронений".
"Не мы боролись с властью, а власть боролась с нами"
"А вообще, не мы боролись с властью, а власть боролась с нами, — констатировал Кленский. — 25 марта 2007 года мы приняли решение отойти от памятника, стоять рядом и вести мониторинг происходящего".
Это случилось после того, как под защитой полицейских к памятнику пришел Беэм — возлагать венок из колючей проволоки и с лентой "Этот солдат — убийца эстонского народа".
"Мы поняли, что власть покровительствует хулиганским выходкам, — сказал обвиняемый. — Она спровоцировала конфликт, чтобы объявить: во имя мира памятник надо перенести. Любой конфликт был для нас подставой. Именно поэтому мы всегда приходили к Бронзовому солдату с единственным "оружием" — цветами, свечами, перетянутыми георгиевскими ленточками флагами Евросоюза и Эстонии. Именно поэтому 26 апреля, после установки ограждения, "Ночной дозор" не звал никого на Тынисмяги".
***
Допрос продолжится в понедельник. И наверняка мы услышим еще много интересного. Например, как "Ночной дозор" объявлял "всеобщую мобилизацию и готовность номер один".
