К вопросу об автономизации
На семинаре Юрий Мишин объявил себя сторонником создания РКА. Но его интерес к автономии обусловлен исключительно союзом с Русской партией и противостоянием со Стальнухиным в Нарве. Главный же «фигурант по делу» приглашение на дискуссию ожидаемо проигнорировал. И лишь соавтор закона 1993 года Дмитрий Михайлов отстаивал необходимость принятия этого закона тогда и использования сейчас.
Возможно, дискуссия, даже заочная, не складывается потому, что стороны говорят на разных языках. Сторонники РКА рассуждают о том, что РКА может дать русской общине в принципе. А критики доказывают, что создание автономии бессмысленно в рамках существующего законодательства. Для понимания проблемы нужно видеть также, в каких обстоятельствах принимались решения. Ниже приведены несколько такого рода пояснений, относящихся к истории «несоздания» РКА в довоенной ЭР. Далеко не все - лишь те, что имеют явную проекцию на современность.
Эстония молодая
Эстония была создана 30 марта 1917 года декретом Временного правительства России в качестве губернии с особым статусом административного и местного самоуправления. В январе 1918 года, еще до разгона его большевиками, Всероссийское учредительное собрание провозгласило страну Российской Демократической Федеративной Республикой. По крайней мере, до Тартуского мира де-юре Эстония оставалась республикой в составе федерации.
24 февраля 1918 года в Манифесте о независимости меньшинствам было обещано культурное самоуправление. В условиях борьбы за власть с более сильными большевиками и начавшейся немецкой оккупации это обещание не было чрезмерным - задачей губернского Земского совета и Временного правительства в национальном вопросе было исключительно обеспечение пассивной лояльности меньшинств.
Настоящий демократизм национальной политике ЭР придавал закон о школе от декабря 1918 года. Он был принят сразу после окончания немецкой оккупации и был антинемецким по духу. Для меньшинств значимо было, что в закон был заложен принцип пропорционального финансирования школ, независимо от языка обучения. Стимулировали авторов закона к его либерализации и наступление большевиков (Эстляндская трудовая коммуна), и конкуренция с их же декретом - большевики перевели обучение на родной язык еще в январе 1918 года - ДО немецкого наступления.
Демократический характер республика сохранила и после изгнания большевиков и подписания Тартуского мира. Во многом благодаря усилиями левых партий. В конституции 1920 года национальный характер государства был выражен лишь через закрепление за эстонским языком статуса государственного. Зато меньшинствам были дарованы права использования собственных языков в делопроизводстве наряду с государственным и создания собственных автономных учреждений в объеме настолько большом, насколько это «не противоречит интересам государства». А в 1922 году было принято решение о том, что в местах компактного проживания меньшинств все вывески делаются на двух языках.
Передовое для своего времени законодательство о местном самоуправлении вкупе с законом о школе создало в Причудье и Печорском уезде среду, которая обладала многими чертами национально-территориальной автономии. Закон же о КА активно лоббировали немецкие юристы. Немцы стремились затормозить падение статуса их общины и зафиксировать юридически положение, в котором они уже находились де-факто. Они сумели организовать и внешнее давление на ЭР через Лигу Наций, в которую Эстония стремилась попасть. Русским (как и шведам) закон о КА был не нужен - он сужал набор прав, которыми они пользовались.
За принятие закона о КА выступали партии и лидеры социалистического толка: Ханс Круус, Йоханнес Варес, Карл Аст, Карл Вирма и др. В начале века КА была ключевым элементом программ всех социалистических партий Европы, дополнением и следствием их «права наций на самоопределение». Сторонники закона оглядывались также на СССР, где в 20-е годы многочисленные эстонцы и финны пользовались различными формами национальной автономии. Левые постепенно теряли влияние. В системе разделения власти между «тартуским» и «таллиннским» кланами национальный вопрос не играл важной роли, т.к. социальной базой обеих группировок были крестьяне-эстонцы. Однако в принятии закона о КА важную роль сыграл Константин Пятс. Именно он в дебатах 27 января 1925 года отстоял включение в закон положения о передаче национальных школ в ведение региональных самоуправлений при сохранении бюджетного финансирования. Это положение и было главной ценностью закона.
Вслед за немцами и евреями русские активисты также высказали пожелание зарегистрировать русскую автономию (РКА). Уже в сентябре 1925 года на съезде Русского национального союза (РНС) депутат Рийгикогу старообрядец Петр Баранин потребовал немедленного - с начала 1927 года - введения в действие культурной автономии. Баранин видел полезность закона в возможности гарантировать соблюдения принципа пропорционального финансирования школ. Тогда русские начальные школы получали 7,7% средств при «расчетном» показателе в 8,4%. И это считалось дискриминацией!
Проблемы
Первый порыв охладила начавшая поступать информация о финансовых затруднениях немецкой и еврейской автономии. Бедные русские крестьяне не могли брать на себя финансирование автономии. А после того как было подсчитано, что предполагаемый налог должен быть на две трети оплачен более состоятельными городскими жителями, многие от этой чести отказались, предпочтя часто добровольную «эстонизацию».
Михаил Курчинский, который оттеснил Баранина и возглавил новую кампанию пропаганды РКА (с 1924 по 1939 гг. в периодике было напечатано более ста публикаций на эту тему), нашел еще один аргумент в пользу создания РКА. Он заявлял, что преимуществом автономии, создающим "более или менее прочные гарантии охраны национальных прав и культурного развития", является возможность приобретения ею права юридического лица.
Курчинский постепенно также был вытеснен на периферию политической жизни, т.к. наиболее влиятельные общественные объединения «Союз русских просветительных и благотворительных обществ» и «Союз русских учителей», а также и первый русский национальный секретарь Александр Янсон заняли выжидательную позицию. И лишь после того как нарвский и тартуский комитеты в 1930 году сумели объединить свои проекты, и после того как его поддержала Русская академическая группа Эстонии, таллиннские активисты вернулись к проекту и создали свой комитет. Русский национальный совет по культуре был сформирован уже к 1931 году, но протянул с заявкой долее трех лет, которые для этого оставались. Да еще навлек со стороны эстонцев обвинения в нелояльности.
История повторяется
В 30-х годах эстонское общество начало сдвигаться вправо, и слухи о скором слиянии русских гимназий с эстонскими циркулировали довольно долго. Постепенно наметился отход от строго соблюдавшегося ранее принципа пропорционального государственного финансирования школ. Громом, который заставил русских перекреститься, стал II конгресс по национальному образованию (1934 год). Он потребовал перевода школ на эстонский язык. Но русские зачесались поздно.
Делегаты русского национального совета по культуре 26 октября 1937 года получили «совет» подождать принятия новой Конституции, поскольку «старая не действует». Но и новая попытка в 1939 году была отвергнута. Новая конституция 1938 года заметно сужала права меньшинств. Принципиальное же решение не допустить создания РКА было принято эстонским истеблишментом в 1934 году - после государственного переворота. Репрессии 30-х годов в Ингерманландии имели выраженный этнический уклон - эстонцы от них страдали сильнее русских. Информация о репрессиях, поступавшая в Эстонию, несомненно провоцировала симметричный ответ. В тех условиях русским в Эстонии было сложно рассчитывать на лучшее обращение. В конце концов, проект выселения русских на о. Кихну не был же реализован.
Русские активисты имели ограниченные возможности влиять на ситуацию. И, главное, никто не мог предсказать направление траектории развития политической системы ЭР (как и в мире в целом) в «противоестественном» направлении - от демократии к национализму и авторитаризму.
Читатель, знакомый с новейшей историей Эстонии, без труда увидит в современности аналоги многих тогдашних партий, политических деятелей, ситуаций и решений. Значит, поймет, что расхожее мнение, будто РКА была благом для русских, но не была создана в период с 1925 по 1939 гг. только лишь вследствие неорганизованности русской общины и междоусобной борьбы русских лидеров и газет, является сильным упрощением картины того времени. Ну, а если опыт довоенной русской общины будет использован сегодня, то можно будет подумать, что история людей чему-то все же учит.
