Три эпиграфа

Все три эпиграфа я выбрал из мнения Евгения Криштафовича о том, почему в Эстонии нет и не будет нормальных русских газет.

Эпиграф первый: «Журналистика в нашей стране есть только на эстонском языке».

Эпиграф второй: «Сегодня эстонец, владеющий русским языком, русскую газету в руки едва ли возьмёт. И я его понимаю. У кого есть выбор — эту фигню читать не будет».

Эпиграф третий: «Время от времени там-сям появляются статьи о "будущем русской журналистики в Эстонии", "перспективах", "целях и задачах", и что уже верх кощунства: о её "миссии"».

Евгений Криштафович вслед за Виталием Белобровцевым, теперь уже бывшим редактором «Вестей», взялся обустраивать русскую журналистику. Оба, в сущности, пришли к одинаковым выводам: а) русской журналистики нет, б) будущее русской журналистики туманно, в) у кого есть выбор – эту фигню читать не будет. Конечно, слегка противоречиво, но зато современно и вполне в духе плюрализма мнений.


Почему русской журналистики нет

Прежде всего, потому что никто не озаботился воспроизводством русских журналистов. Русскоязычные воспитанники Марью Лауристин являются ретрансляторами эстонской ментальности на русском языке, а посему никакого отношения к русской журналистике не имеют. Питомцы Марка Левина вскармливаются в ложном представлении о том, что они являются носителями четвертой власти в эстонском государстве. Кому принадлежат три ветви власти в государстве – не обсуждается. Представители «четвертой» власти к русской журналистике отношения не имеют, потому что обслуживают первые три.

В традиционном русском понимании термина «журналист» - это нечто большее, чем просто сотрудник редакции, выполняющий задания главного редактора. Это «нечто» характеризуется независимой личной позицией по очень широкому спектру общественно значимых вопросов и проблем, специфическим образом мышления, способностью во всем увидеть тему, умением связать частное с общим и вычленить из глобального частное, наконец, способностью оставаться журналистом 24 часа в сутки. Словом, журналистика это и modus vivendi и modus operandi, а продуктом такого специфического образа жизни и образа действий является публицистика. Именно публицистика как особый вид литературы, поднимающей и обсуждающей жизненно важные проблемы в обществе с целью формирования общественного мнения. При этом всегда следует иметь в виду, что все жанры хороши, кроме скучного. Значит, настоящий журналист должен, как минимум, владеть пером или устной речью.

Даже слабые намеки на публицистичность миссии русской журналистики воспринимаются особо продвинутыми в искусстве политической провокации кощунством и покушением на устои. Оно и понятно: побежденный не имеет права изучать и обсуждать победителя.


Как нам обустроить свободу слова?

Наше законодательство не определяет прав и обязанностей собственника средства массовой информации, редакции СМИ, журналиста. В результате мы имеем устойчивое мнение общества об ангажированности прессы, ее обязательной партийной ориентации или беспринципной продажности.

Свобода слова вообще является фикцией, которая существует только в общественном сознании. Реальной свободой слова не обладает никто. В каждом конкретном случае речь может идти только о какой-то степени приближения к свободе слова и не более того. Если мы обратимся к нашему законодательству, то обнаружим, что «фундаментальные» для демократического общества ценности «свобода слова», «право на самовыражение», «право общества на информацию» и «цензура» либо вообще не прописаны в законодательстве, либо прописаны крайне недостаточно.

Если хотят попрекнуть врача, то его всегда и везде попрекают «Клятвой Гиппократа», если хотят уязвить журналиста, то его тычут носом в «свободу слова». Врач приносит присягу, в которой нет ни одной прямой цитаты из древней корпоративной клятвы. Журналист, связанный с издателем кабальным договором, свободен только внутри условий своего договора. Взывать к его совести бесполезно, корить за продажность бессмысленно: средства массовой информации заняты подавлением журналистики и истреблением журналистов. История русской журналистики в Эстонии полна таких примеров, причем не только в период «второй» независимости.

Логика подсказывает, что возрождать независимую русскую журналистику надо с обустройства свободы слова и сопутствующих ей институтов.


Гильдия русских журналистов

Сотрудники (не журналисты!) русскоязычных средств массовой информации поставлены в такие условия, когда нравственная составляющая их работы перестает быть определяющим мотивом поведения и в отношениях с работодателем, и в отношениях с обществом. При этом они лишены всяческой возможности защитить свои интересы через профессиональные союзы. Известны случаи, когда собственники русскоязычных СМИ или их представители, расправлялись с любыми попытками создания профсоюзных организаций, вплоть до увольнения активистов. Вживавшийся в роль ответственного издателя «Эстонии» и «Вестей» Павел Иванов отметился следующей характерной репликой: «Смотрите у меня, чтоб никаких профсоюзов!» Сказал и шутливо погрозил кулаком, чтобы смягчить неприятный эффект.

Сотрудники русскоязычных СМИ полностью зависимы от собственника и совершенно бесправны перед ним. Так, например, главный редактор издательского дома «Вести» Марк Левин с согласия собственника и в ультимативном порядке потребовал от работников редакции разделить свой отпуск на две части – «зимнюю» и «летнюю» еще до заключения новых трудовых договоров. Не существует ежегодных коллективных договоров, определяющих права трудовых коллективов редакций. Правила внутреннего трудового распорядка принимаются без согласования с коллективом и одобрения Инспекции по труду. Произвольно трактуются понятия рабочего времени, отпуска, заработной платы, гонорара. Характерен пример концерна «Vene meedia», который в 2003 году пытался навязать своим работникам трудовые договоры, в которых в качестве заработной платы фигурировала оплата за опубликованный знак (букву или пробел). Есть примеры, когда хозяева попросту затыкали журналистам рты, выплачивая им заработную плату, но отказываясь публиковать их материалы. Известны случаи запрета журналистам работы на конкурентов, которыми объявлялись «все издания на русском языке, выходящие в Эстонии или за ее границами». Есть и другие столь же характерные примеры, свидетельствующие о желании похоронить русскую журналистику.

Видимо, в повестку дня уже сегодня следует поставить вопрос о создании гильдии русских журналистов. Причем не столько для того, чтобы защитить «стариков», сколько для того, чтобы не упустить молодежь, которая рискует выродится в безнравственных коллекционеров чужих мнений и «диджеев».


Миссия невыполнима?

Сегодня практически завершился процесс по отсечению неэстонских общественных и политических сил от средств массовой информации и удалению журналистов, пытавшихся представлять интересы неэстонского населения. Еще один ощутимый удар по обществу нанесен утратой газетного логотипа «Эстония».

Конечно, это уже давно была не та слегка консервативная «Эстония», которую мы часто поругивали, но все же привыкли гордиться. Газета еще при Виталии Хаитове начала утрачивать свое влияние на умы читателей. Как тут в этой связи не вспомнить главного редактора Марка Левина, пресмыкавшихся перед ним сотрудников секретариата редакции и редакторов отделов, отца и сына Белобровцевых, горе-художника Мильяненкова. Наконец, довершившего разгром издания Павла Иванова и его молодых штрейкбрехеров. Это при них «Эстония» окончательно потеряла плавучесть, чтобы таблоидом пойти на дно. Так что новые «Вести» фактически начинаются с чистого листа. Вероятно, комментаторы на DELFI дополнят скорбный список именами Вячеслава Иванова, Ильи Никифорова и Сергея Сергеева.

В процессе сокращения государством воспроизводства русской этничности нет случайностей – все к месту: лишение гражданских прав, подрыв экономической базы, понижение конкурентоспособности на рынке труда, снижение рождаемости, атака на русскую школу, прессу, театр, православную Церковь и т.д. После вступления в Европейский союз «русский» вопрос в Эстонии сам собой не рассосется, поэтому у русской журналистики в Эстонии есть особая миссия: вернуть себе право формировать общественное мнение, помочь русским людям распрямить спину и поднять голову, вернуть им утраченное право говорить с властью на равных.

Поделиться
Комментарии