20-21 января в Москве состоялась международная конференция "Мировое сообщество против глобализации преступности и терроризма", организованная Всемирным Антикриминальным и антитеррористическим форумом. На пленарном заседании было сказано много пугающих слов о глобализации преступности, размахе мирового терроризма и приведена соответствующая статистика, обычно доступная весьма ограниченному кругу лиц. Вел заседание председатель правления ВААФ Анатолий Куликов, с докладами выступили депутат бундестага от ХДС Руперт Шольц, член Кнессета (бывший министр обороны Израиля) Биньямин Бен-Элайзер, сотрудник информагентства по вопросам национальной безопасности США Дэвид Армстронг и директор Института проблем глобализации Михаил Делягин.
У меня была возможность принять участие в этом форуме и даже поработать в секции "Психология и СМИ", которую вела член парламентской комиссии по вопросам безопасности парламента Бельгии Анн-Мари Лизен. Участники секции согласились с тем, что после "событий 11 сентября" международный терроризм вышел на новый качественный уровень: эстетизация и квазигероизм вывели его на театральные подмостки в буквальном смысле этого слова, чему ярким примером стал теракт в театральном центре на Дубровке в Москве. Эстетизация и квазигероизация терроризма лежат, прежде всего, на совести средств массовой информации. Был сделан вывод о том, что медиа и террористические организации имеют общие интересы. Если террористы хотят получить известность в обществе, хотят, чтобы их выслушали и дали возможность назвать своих врагов, признали их цели и деятельность правомерными, то средства массовой информации готовы извлекать из распространения этой информации максимально возможную выгоду. Поскольку конкуренция на рынке СМИ чрезвычайно высока, то идет постоянная борьба за источники самой жестокой, самой шокирующей и самой кровавой информации.
Был сделан вывод о том, что эффект информирования общества о конкретном содержании борьбы органов охраны правопорядка с преступностью возникает лишь в виде побочного следствия. Объясняется это довольно просто: органы охраны правопорядка также как и террористы используют прессу в собственных целях, а пресса ищет в их информации источник дополнительной прибыли. Таким образом средства массовой информации не только способствуют распространению государственной или корпоративной информации и дезинформации, но и сами активно участвуют в ее постоянном воспроизводстве. Ложь есть привилегия государства, не связанного нормами общепринятой морали. Свободное от морали государство освобождает своих представителей от ответственности за ложь, распространяемую в обществе. (Из последних примеров лжи на государственном уровне наиболее характерны желтые осенние финики на "зимнем" видеоматериале, отражающем поимку Саддама Хусейна.)
Для личности, желающей воспользоваться правом на свободу слова, установлены гораздо более жесткие ограничения, чем для государства или его представителей, которые не нуждаются в обеспечении права на свободу слова, а реально этой привилегией обладают. Свобода слова для личности — это одна из важнейших фикций демократии, реально существующая только в общественном сознании. Между правом личности на свободу слова и обществом имеется множество посредников, целью которых является искажение информации путем редактирования: сокращения текста, замены одних слов и выражений другими словами и выражениями, добавлением текстов, не принадлежащих автору. Кстати говоря, отдельные авторы на портале DELFI и многочисленные комментаторы, часто забывают, что та полнота свободы слова, которая доступна им на портале, подразумевает не только привилегию, но и ответственность.
Следствием того, что государство и личность действуют в одном информационном поле, является одинаковое отношение общества к оценке объективности информации, распространяемой государством и личностью. Общим в этом отношении является скептицизм, и даже недоверие, но и легковерность тоже. Все зависит от того, во что общество хочет верить в данной конкретной ситуации. Было признано, что одним из путей преодоления этой негативной для общества в целом ситуации должно стать восстановление доверия, прежде всего, к антикриминальной и антитеррористической информации, распространяемой государством, с оговоркой, что дело это почти безнадежное.
Принимавшие участие в работе секции специалисты в области психиатрии обратили внимание на то, что состояние психического здоровья населения, которое складывается из суммы культурного, интеллектуального, творческого, производственного и обороноспособного потенциалов, в значительной степени зависит от того, в каком информационном поле это население существует. Руководитель Центра по изучению систем поддержки психического здоровья, профессор Василий Ястребов рассказал о постоянном проявлении в обществе отдаленных последствия теракта на Дубровке в виде психических расстройств, причем даже у тех людей, которые не имели к нему непосредственного отношения. В связи с этим любопытный пример привела доктор наук Надежда Тарабарина, обратившая внимание на феномен появления лжепотрепевших и лжеродственников потерпевших, которые искали и находили многочисленные контакты со средствами массовой информации.
Пример теракта в отношении зрителей мюзикла "Норд-Ост" показал, что распространение масс-медиа всей доступной им информации о террористах и их целях, заложниках и их родственниках, действиях органов охраны правопорядка, демонстрация крови и страданий, приводит к возникновению паники, провоцированию психических заболеваний даже у той части населения, которая связана с терактом опосредованно — через средства массовой информации, а так же к последующим затяжным конфликтам между СМИ и властью. Затяжной спор о том, что можно показывать зрителю, непосредственно не вовлеченному в террористический акт, или родственникам жертв, или террористам и их сообщникам, а что нельзя — свидетельствует о, казалось бы, непримиримых противоречиях между законом и принципами демократии.
Председатель правления Форума, депутат Госдумы РФ Анатолий Куликов обратил внимание на необходимость законодательного решения этой проблемы, причем на международном уровне, через выработку специальных рекомендаций, которые форум должен предложить правительствам заинтересованных государств. Я позволил себе высказать иную точку зрения: нет необходимости искать компромисс между "можно" и "нельзя", потому что невозможно заранее определить, какую именно информацию в том или ином случае можно или нельзя будет распространять в обществе, но зато можно выработать критерии оценки общественно значимой информации. Все зависит от определения того, какая именно информация в предкризисном, кризисном или послекризисном случае будет выделена как общественно значимая с учетом целесообразности и морали. Причем, следует уже сегодня заняться определением критериев оценки общественно значимой антикриминальной и антитеррористической информации, чтобы не решать задачки с листа в каждом конкретном случае.
Распространяя антикриминальную и антитеррористическую информацию в предкризисный период, следует опасаться эффекта привыкания. Смотрите, что происходит, например, в США: постоянное запугивание населения угрозой терроризма. Сколько раз не объявляй "оранжевый" уровень угрозы, а получается как в телерекламе про "Picnic" — сколько его не съешь, а верблюды все равно не приходят. За верблюдами нужно идти (лететь) самому.
Информация в кризисный период не должна провоцировать возникновение паники в зоне кризиса и пограничных регионах. Паника чревата массовым исходом населения из кризисной зоны и может поставить общество на грань гуманитарной катастрофы. В таких условиях значительно облегчается возможность совершения террористических актов.
Информация об итогах кризиса и оценка конкретных действий власти должна носить конструктивный характер. Следует по возможности избегать публичного наказания лиц, виновных в должностных упущениях, являющихся следствием нештатной ситуации, и поощрять тех, кто проявлял личную инициативу, принимая нестандартные решения. Люди, действующие в условиях кризисной ситуации и внутри нее, должны знать, что их личная инициатива не станет поводом к автоматическому осуждению и наказанию.
Информация, оценивающая отдаленные последствия кризисной ситуации и содержащая прогнозы и рекомендации на будущее, а также обучающий материал во все остальное время являются приоритетными.
В заключение я позволю себе обратить внимание на то, что накануне вступления в ЕС и, главное, в НАТО эстонское общество совершенно беззащитно перед угрозой терроризма. Между тем мы уже совершили все необходимые действия для того, чтобы разделить ответственность перед исламским фундаментализмом вместе со странами Западной Европы и США. Общество и государство не готовы ни к самим террористическим актам, ни к их прямым и отдаленным их последствиям. Удачная химическая атака на Певческом поле или в Saku Suurhall, взрыв десяти-пятнадцати килограммов тротила в холле или номере высотной гостиницы, подрыв железнодорожных путей под двумя-тремя цистернами с аммиаком или нечто подобное гарантируют нам гуманитарную катастрофу по полной программе с массовыми жертвами, паникой, мародерством, распространением эпидемий и так далее.
Может показаться, что я сгущаю краски, но боюсь, что оказать квалифицированную медицинскую помощь даже сотне одновременно пострадавших от химической атаки, взрыва или ожогов в Таллине или его окрестностях будет просто невозможно: нет больничных коек, нет реанимационного оборудования, нет транспорта, нет необходимых лекарств, нет медицинского персонала и много чего еще "нет". Население полностью утратило не только навыки, но и само представление о гражданской обороне. Если "рванет" в "Олимпии", то народ, памятуя пример с башнями-близнецами Международного торгового центра в Нью-Йорке, с биноклями, фотоаппаратами и видеокамерами бросится к "Radisson-SAS" в надежде не пропустить новое зрелище.
P.S. По правилам русского этикета, постскриптум в письме считался неприличным. Он свидетельствовал о том, что к своему адресату вы относитесь неуважительно. Нам постскриптум частенько заменяет "итого". Что же мы имеем в "итого"?
В принципе, любой пикет, митинг или манифестация, направленная против действий правительства или законодательного органа, может рассматриваться как проявление экстремизма. Конечно, русские дети в Риге, протестующие против дискриминационного закона об образовании — это не подвыпившие хулиганы и еще не террористы-смертники, но их "экстремизм" это следствие определенного поведения самих латвийских законодателей. Если законодатель своими сознательными решениями провоцирует, поощряет и подогревает экстремизм национального меньшинства, то должен понимать, на какую ответную реакцию ему следует рассчитывать. Латыши должны понимать, что их страна стоит на пороге грандиозной акции гражданского неповиновения, когда 1 сентября 2005 года русские дети не придут в свои школы.
Если эстонское законодательство будет "мягче" латвийского, то в условиях ЕС ждите неминуемой миграции русскоязычного населения из Латвии и, как следствие, ухудшение местных межнациональных отношений. Если оно будет столь же жестоким, то законодателям в обеих странах следует заранее позаботиться об увеличении количества коек в лечебных учреждениях. Полагаю, что перед угрозой проявления терроризма мы все здесь, в Эстонии, беззащитны, как котята.
