То, что от личности канцлера юстиции зависит очень многое, очевидно. С помощью Труувяли мне удалось изменить с десяток законов, с помощью Йыкса — ни одного. Поэтому в марте, на конференции, посвященной 70-летию института канцлера юстиции (по ходу выяснилось, что и 70-летию Труувяли, с чем его сердечно и поздравили), я имел возможность подойти к Тедеру и договориться с ним о встрече. „Ma olen täiesti olemas",- заверил меня тогда Тедер; эти слова я попрошу запомнить.
Само назначение именно Тедера я комментировал довольно много и повторяться не буду. Скажу только одно: сейчас практически весь конституционный контроль в стране сосредоточен в руках бывшего адвокатского бюро "Teder & Rask" (Мярт Раськ — председатель Государственного суда).
В середине мая я, как и собирался, позвонил в офис Тедера и договорился с ним о встрече. За два дня до встречи мне позвонили из его канцелярии и сообщили об отказе в аудиенции. Отмаз был совершенно левый. Принцип "Мы не будем разговаривать с уличными политиками" распространился и на меня.
Ну, нет, так нет. Тоже мне — "бином Ньютона"! Оно и к лучшему: не попав под личное обаяние Тедера, можно будет объективнее оценить "свой стиль" нашего (их) нового канцлера юстиции и омбудсмена. (Кстати, в одной из июльских публикаций, разбирая, "Что за зверь русский омбудсмен?", МК-Эстония допустила существенную ошибку, заявив, что "В Эстонии функции омбудсмена, по Конституции, возложены на канцлера права". Об омбудсмене в конституции нет ни слова.)
А теперь присмотримся к "своему стилю" господина Индрека Тедера.
1. В начале июня канцлер юстиции сделал парламенту предложение привести в соответствие с конституцией Закон о выборах в Европейский Парламент, Закон о выборах собраний местных самоуправлений и Закон о выборах Рийгикогу. Суть его первого самостоятельного предложения — отмена запрета на уличную рекламу кандидатов за месяц до выборов. Само предложение канцлера не публиковалось, но из пояснительной записки к законопроекту видно, что канцлер счел этот запрет противоречащим статьям 57, 60 и 156 конституции. Такие ссылки мало что объясняют, но в одном из интервью Тедер заявил, что кандидаты должны иметь возможность презентовать себя избирателям, а избиратели это красочное глупство на улицах городов и весей должны "претерпевать" (taluma). Логика в высшей степени спорная.
Парламент, однако, за это предложение радостно ухватился, потому что решение пришло "извне". В чем была логика запрета? В частичной ликвидации имущественного неравенства кандидатов (партий). Выборы в Эстонии — процесс инерционный, и чем дальше, тем больше. Газетные полосы под рекламу кандидатов раскупаются (не заказываются!) больше чем за год до выборов. Стоит это денег немереных, а уж уличная реклама — тем более. Помимо того, что она стоит денег, попробуйте ее купить! Битва за рекламные площади, как мы помним из прошлого, выплескивается далеко за пределы коммерческих рекламных стендов, и полотнища с ликами любимых кандидатов смотрят на нас практически отовсюду. Об этом мало задумываешься, но попробуйте развесить предвыборный плакат на торце дома донельзя независимого квартирного товарищества… У меня, каюсь, была однажды такая попытка: правление товарищества месяц заседало, определяясь со своими политическими предпочтениями (и ценой, разумеется). То есть: помимо денег, нужен еще и административный ресурс типа "А мы вам тогда газ отключим!".
В чьих интересах предложение Тедера? Естественно, в интересах фирм наружной рекламы и политических партий из числа богатеньких буратин. Против чьих оно интересов? Отчасти — против СМИ (они теряют часть доходов) и совсем — против бедных партий. Которым не на что купить, а даже если и есть на что, то все равно не продадут.
Еще, конечно, страдают интересы избирателя. Во-первых, содержательная сторона выборов подменяется внешней, а, во-вторых, ну сколько можно смотреть на эти рожи? Но Тедер сказал — должны "taluma".
Запрет на наружную предвыборную рекламу уравнивал (отчасти) в правах богатеньких буратин и партийных бессребреников, то есть боролся с дискриминацией по имущественному признаку. В полном соответствии со статьей 12 конституции. А что этому запрету противопоставил Тедер? Право богатенького буратины на безусловное место в парламенте, Европарламенте и местном самоуправлении? Спорно. Цитируя Тедера, я бы поспорил. Лет эдак сто.
Интересно, кстати, что законопроект подписан известной поборницей демократии Эвелин Сепп.
2. Ежегодный сентябрьский обзор канцлером юстиции состояния правовой системы Эстонии — действие ритуальное. А презентация обзора в Рийгикогу — действие, ритуальное вдвойне. Обзор канцлера юстиции никаким образом не является руководством к действию. Не является обзор и отчетом о деятельности канцлера юстиции за год. Форма и размер обзора — произвольны, но обычно это не менее полутысячи страниц.
Презентация обзора Тедером изобиловала, по выражению Марка Соосаара, "поэтическими элементами". Добавлю — в духе покойного президента Леннарта Мери. При этом "поэзия" Тедера была четко ориентирована на насущные вопросы; другое дело, какого качества ответы на эти вопросы были предложены.
Так, косвенной реакцией Тедера на кризис в экономике и следующий из него неожиданный, прозвучавший из соседней Финляндии вопрос о том, сколько же лет осталось Эстонской Республике, стали рассуждения об основных конституционных ценностях и принципах. "Для того, чтобы государство было дееспособным, государство должно прежде всего существовать. Занимаясь конституционным надзором и отдельными случаями, связанными с основными правами и свободами, никак нельзя забывать следующий из статьи 1 конституции Эстонии принцип: "Эстонское государство вечно"".
По мнению Тедера, у содержащихся в конституции ценностей различная сущность и вес. "Можно выделить моральные, социальные ценности и ценности, присущие правовому государству. Я бы прежде всего выделил такую ценность, как вечность государства, без которой оставшиеся ценности потеряли бы как форму, так и содержание. В то же время ценность вечной государственности не является ценностью самой по себе — надо помнить о том, что государство создано для человека. Конституционная преамбула констатирует, что целью развития и укрепления государства является обеспечение сохранения государственной национальности, языка и культуры на века. Приоритет человека перед государством не установлен, но государство признает его, как естественным образом принадлежащее человеку свойство. (…) Понятно, что вечность государства Эстония как высшая ценность не является сугубо правовой, а скорее экзистенциальной, жизненной. В то же время это высшая правовая ценность, которая является фундаментальной ценностью конституции".
Вне контекста понять размышления Тедера довольно сложно, поэтому попробую их прояснить. Так, замечено, что "приличные" конституции провозглашают высшей ценностью государства человека. Эстонская же конституция в качестве высшей ценности декларирует "сохранность эстонской нации, культуры и языка на века", из чего следует, что ценность человека-эстонца оценивается в Эстонии выше, чем человека вообще. Данное заключение подтверждает крылатое выражение идейного вдохновителя премьера Андруса Ансипа на бесчинства "бронзовой ночи", поэта Хандо Руннеля: "Прежде всего мы должны обеспечить права эстонцев, и только потом — права человека". Эти слова были сказаны им в 1991 году в ходе работы над преамбулой к конституции, так что мы смело можем использовать их как материал для генетического толкования преамбулы. Из всего сказанного следует, что эстонцы в собственном восприятии вроде как не совсем и люди, скорее — Oberman,ы. Тедер "мягко" обходит вопрос о том, для какого именно человека, по его мнению, создано эстонское государство, однако вся практика говорит о том, что создано оно для человека-эстонца.
Такой вывод подтверждает и следующий пассаж Тедера: "Уточню: когда я подчеркиваю ценность вечной государственности как самой существенной, я не разделяю фетишизацию государства как такового, этатизм. Под государством я имею в виду все общество Эстонии, не только политиков и чиновников, но и весь эстонский народ, в том числе предпринимателей и работников. Как уже было сказано выше, государство существует для человека. Государство порой отклоняется от соблюдения основных прав и свобод человека, от человеческого измерения, принимая во внимание исключительно целесообразность. Склонность к доминированию модели т.н. "власти порядка" особенно опасно в случае маленького государства, когда видно каждое непропорциональное ущемление основных свобод. (…) Целью эстонской государственности является сохранение человека как члена общества и через это всего эстонского общества. Для этого следует сохранять и развивать национальную культуру, но прежде всего член общества должен остаться в живых, выжить".
Посмотрите, как прямо у нас на глазах Тедер творит конституцию! Уже много раз мною высмеивался тот факт, что преамбула эстонской конституции ставит целью исключительно сохранение эстонской нации и культуры, без развития. Тедер решает проблему развития, заимствуя его из первой строчки преамбулы, где речь идет о государстве. А ведь разница огромна! "Развитие нации, языка и культуры" подразумевает вложения в человека, науку, культуру, межнациональное общение. "Развитие государства, призванного сохранять нацию, язык и культуру", подразумевает вложения в охранные структуры — полицию, ДГМ, Языковую инспекцию… Что, собственно, и имеем.
3. В ноябре прошлого года Тартуское городское собрание приняло постановление о порядке выборов школьных и гимназических попечительских советов. В Законе об основной школе, гимназии компетенция попечительских советов прописана отвратительно, но в целом можно сделать вывод о том, что в школьной иерархии попечительский совет прежде всего осуществляет надзор за директорской деятельностью. И вот: постановлением устанавливается, что организации выпускников и организации, "поддерживающие школу", могут выбрать своего представителя в попечительский совет в случае… если им это предложит директор. То есть директор сам будет определять, кто будет осуществлять надзор за его деятельностью.
И еще один немаловажный момент: именно попечительский совет уполномочен законом начинать процесс "оставления" русского языка как основного языка обучения в школе. Когда такой процесс начали ребята из НКО "Русская школа Эстонии" (РУШКЭ), входящие в попечительский совет бывшей Пушкинской гимназии, их живо разогнали. Теперь тартуские думаки придумали вот такие "выборы".
РУШКЭ обратилась ко мне с просьбой составить запрос канцлеру юстиции, что я к августу и сделал (было много других, более спешных дел). Я углядел в данном постановлении нарушение демократического принципа разделения властей, согласно которому исполнительный орган (директор) ни при каком раскладе не вправе определять состав надзорного органа (попечительского совета). Отослал запрос в Тарту, там Валера Канчуков и Шахля Юсифова его подписали и направили Тедеру.
А дальше начались чудеса, причем сплошь неприятные. Некто Ало Хейнсалу, директор канцелярии канцлера юстиции, "по доверенности" канцлера юстиции прислал РУШКЭ… разъяснение о непринятии заявления в производство. Не ссылаясь ни на один закон, Хейнсалу пишет, что из заявления не видно, какие субъективные права заявителей нарушены, а потому не может принять заявление в производство. Помилуйте, но ведь это логика административного суда, а не канцлера юстиции: первый осуществляет частный контроль, и нарушение субъективных прав (по эстонскому закону) является принципиальным, но канцлер-то осуществляет абстрактный контроль! Если административный суд (в теории, конечно) защищает права личности, личные ценности, то канцлер юстиции поставлен блюсти такую ценность, как конституционность, то есть соответствие нормативных актов конституции и законам. А тут — не буду этим заниматься, и все!
Кто такой этот Хейнсалу и откуда у него "доверенность" решать, принимать заявление в производство или нет? По Закону о канцлере юстиции оная канцелярия поставлена исключительно обслуживать канцлера. Имея более чем десятилетний опыт переписки с институтом канцлера юстиции, утверждаю, что всегда получал ответы либо за подписью самого канцлера, либо его советника-заместителя. И ни разу не было случая, чтобы подготовленное мной заявление не было принято в производство! "Стиль Тедера"?
Я был так возмущен, что даже опубликовал в своем блоге реплику "У нас нет больше канцлера юстиции?" Такое, чтобы чиновник вообще забил на службу, уже, конечно, случалось, и не раз, но все равно, каждый раз неприятно. Придется судиться со "стилем Тедера" — ведь еще шесть с половиной лет впереди…
