Отт

Лет десять тому назад "ветеран эстонской политики" Тийт Маде откровенно заявил в интервью, что всегда хотел жить хорошо, получать хорошую зарплату, иметь хорошую квартиру, ездить за границу и т.д. Поведенческая парадигма героя советского всесоюзного экрана Урмаса Оття была примерно такой же, с той только разницей, что свою фигу в адрес советской власти он, оказывается, держал в кармане.

В минувшую субботу на "Радио 4" Отт публично пытал главного российского соотечественника в Эстонии Сергея Сергеева в программе "В рамках приличия". Déjà vu какое-то! Я хорошо помню первые прямые эфиры на Эстонском радио. Бывало, ляпнешь в микрофон что-нибудь эдакое, потом удивляешься — и как такое в эфир пропустили? Настоящего куража тогда еще не было, а было такое лихорадочное, почти эйфорическое состояние. Многие через него прошли.

Лейтмотив допроса, учиненного Урмасом Оттем Сергею Сергееву, можно сформулировать примерно так: "Вы богатый человек? Сколько вам платит Кремль? А можно я тоже родину продам? Эстония же маленькая страна! А сколько вы мне заплатите?" Либо наша "суперзвезда Отт" все еще не вышла из состояния лихорадки, либо изо всех сил пытается имитировать себя такой, какой она была в зените советской славы на заре перестройки и ускорения. Правду говорят, что "поющая революция" прошла сквозь "детей Горбачева", как нож через мягкое евросоюзовское масло: внутри чавкнуло, и края пореза быстро затянулись не оставившей шрама девственной плевой.

Когда всяк готов продать родину, хотя бы и в шутку, возникает проблема конкуренции.

Рулль

Недавно в SL Õhtuleht некто Иво Рулль озаботился бедственным положением эстонской прессы, ярким представителем которой является нам Урмас Отт:

"Речь ведь идет о четвертой ветви власти, причем в сегодняшнем информационном обществе в Эстонии многие ведущие журналисты играют гораздо более значительную роль, чем те, кто на Тоомпеа расставляют штампы".

Пафос Рулля меня изрядно позабавил. Пресса при любом политическом режиме стремится консолидироваться с властью. Эффективно формирует общественное мнение и манипулирует им только тот, кто ощущает себя причастным к самой власти, к её таинству. Пресса испытывает одновременно страх перед властью и неодолимую тягу к ней, стремится занять свое место во властной иерархии. Вот и Рулль говорит об эстонской прессе, как о "четвертой власти", которая порой более значительна, чем власть законодательная. Конкуренция среди манипуляторов тоже является проблемой.

Киселев

В этой связи показателен пример российского тележурналиста Евгения Киселева. Пока он был при власти, пока обслуживал ее интересы, карьера росла, как на дрожжах. Стоило пару раз вильнуть хвостом, как отставленный от эфира Киселев уже настоящий "демократ" и "оппозиционер". Недавно Киселев вернулся в телеэфир в качестве автора и ведущего собственной политической программы "Власть с Евгением Киселевым". Для телеканала RTVI, чьи новости как будто "не проходят цензуру Кремля", название программы прямо скажем скандальное. Более того, реклама позиционирует программу как некую четвертую власть, стоящую "выше Кремля". Каждую пятницу отлученный от власти Киселев подает ей сигналы: "Алё, администрация президента! Возьмите меня к себе! Я свой — я четвертая власть!"

Из местных примеров "четвертой власти" показательными являются новостные программы Первого Балтийского канала, буквально сросшиеся с центристской мэрией. В том же властном контексте, но менее открыто, позиционирует себя "Молодежь Эстонии". Внешне безвредная газета давно стала переводчиком эстонской ментальности на язык русскоязычных осин. Ради сопричастности к власти отдельные программы "Радио 4" готовы буквально из штанов выпрыгнуть, чтобы заявить о себе: "Мы тоже — четвертая власть!" Примеры можно продолжать.

К сожалению, нет у нас русской прессы, у нас есть пресса для русских, что далеко не одно и то же. В прессе для русских нет харизматиков и манипуляторов, но зато необычайно высока конкуренция среди "рупоров".

Пресса как посредник

В чем сущность прессы (средств массовой информации), в чем ее истинное предназначение? Есть забавная теория альтернативного разрешения конфликтов, вполне пригодная для описания места прессы в структуре гражданского общества. Поскольку власть отделена от общества, то неизбежно возникающие конфликты нуждаются в разрешении. Не всегда нужно разрешать конфликты силовыми методами, поскольку насилие со стороны государства, проявляемое по незначительным поводам, раздражает общество. Нужен посредник (арбитр, третейский судья, мини-суд), в равной мере пользующийся доверием обеих сторон.

Таким посредником является пресса. Государство (в определенных пределах) доверяет прессе, потому что она является его порождением, подконтрольна ему и обслуживает его интересы. Общество доверяет прессе, потому что пресса развлекает его и поставляет жизненно важную информацию, выступает в качестве арбитра при разрешении конфликтов с государством. Государство и общество не могут общаться друг с другом напрямую, следовательно, обоим необходим посредник. Именно по этой причине миф о прессе, как о демократическом общественном институте, являющемся "четвертой властью", не зависимой от государства и не подконтрольной ему, власть активно внедряет в общественное сознание.

Предназначение прессы — это классическое посредничество, роль медиатора (mediator — англ, посредник, примиритель). Свою роль пресса выполняет путем негоциации (negotiation — англ. переговоры) и фасилитации (facilitation — англ. облегчение, помощь). Посредничество будет успешным только при условии соблюдения баланса интересов общества и государства. Дашь крен в сторону общества — отлучат от власти, сблизишься с властью — потеряешь доверие общества. Пресса как политика — искусство публичного компромисса. Избыток компромисса или его недостаток всегда очевидны.

Рассуждая об искусстве компромиссов, можно привести множество любопытных примеров из жизни, но я воздержусь. Примеры порой выглядят как банальное сведение счетов, хотя таковыми отнюдь не являются. Среди желающих свести счеты тоже есть конкуренция.

Срослось!

Момент, с которого государство начинает общаться с обществом без посредничества прессы, означает официальный переход к тоталитарному режиму управления (террору). Государство, в котором пресса мыслится как четвертая власть наравне с законодательной, исполнительной и судебной властями, склонно к тоталитаризму. Обратный процесс — диалог общества с государством без посредника — называют прямой демократией. Прямая (непосредственная) демократия означает переход к неповиновению легальной власти, подмену власти, фактически — пролог гражданского бунта или социальной революции.

Особенность четвертой власти состоит в том, что ее функции не имеют строго определенного характера. Пресса может выступать в роли законодателя, способствуя отмене или принятию законов. Пресса может брать на себя функции суда, вынося оправдательные или обвинительные приговоры, которые невозможно обжаловать в официальных инстанциях. Наконец, пресса может брать на себя некоторые функции исполнительной власти, например, систематическую травлю членов общества.

Пафос Иво Рулля отлично укладывается в схему: поскольку труд журналиста (представителя четвертой власти) столь же важен для государства, сколь важен труд парламентария (представителя законодательной власти), то их зарплаты следует уравнять до 46 000 ЕЕК брутто. Рулль не в курсе, сколько стоит коллегам из русскоязычных изданий их сопричастность к трем ветвям власти. Знал бы, так накинул бы своим еще тысяч пятнадцать за вредность, а особенно тем, кто ежеминутно в прямом или "кривом" эфире готов родину продать и в шутку и всерьез.

Эстонские политики не раз печалились о том, что за годы восстановленной независимости государство так и не стало для обывателя продолжением общества. Для обывателя, может быть, и не стало продолжением, а для интеллигенции это пройденный этап. Вы говорите, не срослось? Еще как срослось! О сращении государства и "четвертой власти" эстонская интеллигенция уже не стесняется говорить открыто, и открыто требовать равного содержания.

Промежуток должен быть!

Русскую прессу мы потеряли, а в русскоязычной — ничего не приобрели. Выход в том, чтобы создать собственную прессу. Нам нужна пресса, которая станет коллективным организатором. Нам нужна пресса свободная от государства, сколь это вообще возможно, пресса, которую мы будем содержать сами, например, из профсоюзной казны. Пока у нас не будет собственной прессы, полноценный диалог с властью невозможен.

Поделиться
Комментарии