ЦАР — не наша война. Как мы поведем себя, если в ход пойдут ножи и топоры?
Это не обязанность союзников
Наше правительство пыталось внушить нам, что пойти навстречу просьбе Франции и вместе отправиться в ЦАР с военной миссией — то же самое, что и пятый параграф НАТО ”один за всех, все за одного” (5 пункт договора, предусматривающий взаимную защиту стран-участниц альянса — прим. ред.). То есть речь идет о союзнической обязанности. Но это не так! Участие в военной миссии Евросоюза — это демонстрация солидарности, но никак не обязательство.
Тактика вместо стратегии
Министр обороны всю дорогу почему-то спешил и недоговаривал, а между тем он так и не получил из МИДа документ, расписывающий стратегию Эстонии в африканском направлении. Что и неудивительно — стратегия эта сейчас только разрабатывается. Мне кажется, министр обороны действует, как тактик, а эстонской внешней политике и политике безопасности требуется, в первую очередь, стратегия. Это знает любой европейский топовый политик, но почему-то не знает Урмас Рейнсалу. Фактически мы бежим в Африку по приглашению французов, не зная при этом, чего нам на самом деле ждать и хотеть.
Зачем нам отправлять наших ребят с оружием в руках в тропические леса? Какому именно элементу обороны Эстонии они там научатся? Конечно, мы можем надеяться, что будем просто защищать аэропорт Банги со 100 тысячами беженцев, но в кризисной ситуации центр тяжести может быстро переместиться в другое место. Угроза геноцида — это не просто термин, это реальность, с которой придется столкнуться в полевых условиях.
В чем необходимость соприкосновения наших солдат с субэкваториальным муссонным климатом? Это что — урок, как справляться с гепатитом А и Б, брюшным тифом и многими другими африканскими болезнями? Кстати, в случае со многими вакцинами требуется время, чтобы тело обрело иммунитет к заразным болезням Черного континента.
Земля неизвестности
Центральноафриканская Республика сегодня — это гуманитарный кризис, когда каждый пятый житель в страхе перед повстанцами бежал из дома, а каждый четвертый, чтобы не умереть от голода, нуждается в иностранной помощи. Язык делопроизводства повсюду — французский. Насколько хорошо его знают эстонские солдаты? Или кто-то серьезно хочет сказать, что мы отправим ребят с переводчиком в горячую точку, где не просто чувствуешь смерть, но и все время видишь ее? А кто из наших людей владеет языком санго, на котором общаются местные жители?
Что нам говорит тот факт, что средний возраст в ЦАР — 19 лет, а средняя продолжительность жизни — 50? Детей-солдат там столько же, сколько военных во всей Эстонии. Готовы ли мы морально к таким столкновениям? Готовы ли к тому, что одним из способов ведения борьбы там являются массовые изнасилования?
Гуманитарная помощь как альтернатива
Правительство почему-то хочет нацепить на Эстонию ярлык глобального полицейского. Мне кажется, вместо отправки в ЦАР военных глава нашего МИДа мог бы ощутимо увеличить гуманитарную помощь, как того хочет ООН. Я предложила премьер-министру возможность найденные за одну ночь 2,7 млн евро на миссию в ЦАР передать в качестве гуманитарной помощи. Он эту идею отмел. Не понимаю, почему мы не можем в военном отношении доверять Африканскому союзу, позволив действовать в ЦАР африканским военным.
И напоследок. Мадлен Олбрайт в своей книге воспоминаний критически оценивает операции в Сомали и Руанде. Она напоминает, как были зарублены 10 бельгийских миротворцев. Что, само собой, заставило Бельгию быстро покинуть операцию в Руанде. Как поведем себя мы, если в ход пойдут ножи и топоры?
