Фамилия Иоффе знаменательна в эстонской историографии. Адольф Иоффе — руководитель советской делегации на переговорах в Тарту (Юрьеве) в 1919-1920 годах. И его подпись стоит под Тартуским мирным договором между Эстонской Республикой и Советской Россией. Знаменательно и то, что он один из первых отметил суть и значимость этого договора для Советов, озвучив желаемое для их руководителей о нем, когда за десять дней (22 января) до их завершения, с ликованием сообщил в Москву о первых итогах переговоров в осуществлении задуманного ими: "Имею дерзость предположить, что снятие блокады (Антанты — Х.Л.) не в последнюю очередь явилось следствием также Юрьевских переговоров…". И что англичане, уведомив эстонцев об этом (о решение Антанты от 16 января 1920 года), посоветовали им вступить с Советской Россией в торговые отношения.

А это, кроме ликвидации еще одного очага военной напряженности, сулило хорошие перспективы для начала мирного строительства в разоренной Первой мировой войной, гражданской, да и революцией, стране. И в этом, кроме всего прочего, по ленинскому определению, и заключалось "громадное всемирно-историческое значение" этого договора на тот период для Советской России, да и (Ленин, конечно, не имел это в виду) в становлении молодой Эстонской Республики.

Судьба этого человека интересна и в другом плане истории Советской России: из 29 членов ЦК компартии, руководивших Октябрьской революцией, 15 со временем были расстреляны Сталиным, двое — в том числе и Иоффе — покончили жизнь самоубийством.

Теперь о другом Иоффе — нашем современнике — адвокате Михаиле Иоффе. Нет, не как об адвокате. Тем более, что он давно дезавуировал себя в этом качестве в деле, которое он намеревался представить Европейскому суду. В цивилизованном мире адвокат, развивающий бурную деятельность в попытке заранее, до судебного разбирательства, вне зала суда, предрешить исход своего дела в нужном ему направлении, — также заранее — обрекает себя на провал. Но вот о его предложении, которое он, видимо, предвидя исход своего дела, предлагает — об установке памятного знака на Тынисмяги — стоит поговорить.

И установить здесь не просто памятный знак, а стелу наподобие знаменитого Розетского камня, поведавшая бы на трех языках и горожанам и приезжему люду историю этого места. А историю надо знать, тем более богатую историю Тынисмяги, ведущую свое начало с древнего священного капища эстов, располагавшегося здесь.

Святой Антоний, давший имя горе (по-эстонски — Антониева гора — Тынисмяги), часовня в его честь была поставлена на месте древнего капища (тоже характерный прием пришлой церкви в использовании священных для аборигенов мест), видимо, в силу того, что св. Антоний — считающийся основателем монастецизма в христианстве, кроме того был целителем-охранителем жертв моров и страшных массовых болезней, которыми было богато Средневековье, в том числе и древний Ревель.

Основной массив Тынисмяги расположен за зданием Национальной библиотеки. О "пятачке", о котором идет речь — это северный отрог ее — тоже есть что вспомнить. Здесь некогда проходила основная дорога в укрепленный замок Тоомпеа (ныне улица его имени). Здесь же начиналась улица Бедных грешников (позднее, в русском обиходе, Грешная улица). По ней, по преданию, проводили к месту казни, на виселицу приговоренных. Ныне это улица Харидузе.

На месте, где стоял памятник Бронзового солдата, некогда (в ХIХ в.) стояла церковь для простых прихожан, снесенная после постройки церкви Каарли.

Новая страничка в истории этого места связана с появлением здесь захоронения воинов Советской армии, павших в боях на подступах к Таллинну в 1944 году. Захоронения, появившегося на этом месте вопреки рекомендациям руководителя страны Советов в тот период — Иосифа Сталина, советовавшего по возможности хоронить павших в боях советских воинов на существующих местных кладбищах (бывший семинарист прекрасно знал, кого по церковным канонам полагалось хоронить вне кладбищ). Но, увы, видимо, сработал атавистический животный инстинкт у тех, кто делал на этом политику, нарушая указание вождя народов, решив как-то обозначать отвоеванное "охотничье" пространство, в данном случае — территорию чужого государства.

В связи со сказанным стоило бы напомнить и о подвиге двух эстонских девушек-гимназисток, взорвавших тогда же временный памятник над захоронением, выразив отношение эстонцев к нему. Нет, не в упрек похороненным здесь — мертвые сраму не имут, а в упрек тем, кто считал себя их "освободителями", сменив один тоталитарный режим на другой.

И, видимо, в разрешении споров "оккупация — не оккупация" и "добровольности" вхождения Эстонии в Советский союз, вспоминая маленький, но весьма аргументированный довод по аналогичному историческому факту, прозвучавший в одном из центральных органов печати самого СССР, осуждавшего захват фашистской Германией (тогда еще не "дружественной" Советам) Богемии — одной из областей Чехословакии — в марте 1939 года: "Трудно допустить, чтобы какой-либо народ добровольно согласился на уничтожение своей самостоятельности и свое включение в состав другого государства". (Известия, 20 марта 1939 г.).

Что касается тынисмяэских событий апреля 2007 года. В самом факте переноса захоронения с Тынисмяги на воинское кладбище, если это осуществлено цивилизованно, нет ничего экстраординарного. Это тогда же подтвердил, думаю, компетентный в этом человек — Митрополит Корнилий. (В те же времена ЭПЦ МП осуществила перенос останков одного из подвижников РПЦ в Эстонии с территории России (Ивангород), где, как сообщалось, его могила находилась в неподобающем состоянии). Почтить память и отдать должное умершим, а воинам — особенно, все же более приличествует именно на кладбищах и лучше в индивидуальном порядке, без шумных, не нужных никому — верующим, во всяком случае, людям, — "мероприятий".

А памятник на Тынисмяги стоял бы и до сих пор, как подтверждение пусть печального для эстонцев, но все же факта их истории. Как и стоящие до сих пор десятки таких же памятников советским воинам во многих уголках Эстонии. И именно перенос, а не снос памятника был осуществлен, в противоположность тому, как поступила советская власть, уничтожившая десятки памятников жертвам Освободительной войны эстонского народа на территории Эстонии, в том числе и памятников воинам-северозападникам, сражавшимися вместе с эстонцами против большевизма. И Бронзовый солдат также стоял бы на месте, если бы не искусственное нагнетание страстей вокруг него. Именно — "искусственное" нагнетание, потому что другие такие же памятники стоят, зачастую заброшенные, по всей территории Эстонии и никому до них, по-сути, дела нет.

Поделиться
Комментарии