Только что прошла Всемирная конференция соотечественников, и сразу вслед за ней — вторая "Ассамблея Русского Мира". В чем разница, на ваш взгляд, между двумя этими мероприятиями?
Я бы говорил, скорее, не о разнице, а о схожести этих мероприятий. Дело в том, что соотечественники — это, безусловно, часть русского мира. И наиболее заметные соотечественники и их организации принимают участие в Ассамблее фонда "Русский Мир". В данном случае я бы сказал, что это работает на некое сближение организаций соотечественников, занимающихся вопросами культурными, общеобразовательными, и организациями, которые занимаются какими-то правовыми аспектами или политикой. Мне кажется, что это может послужить некоему взаимопониманию, продвижению каких-то взаимных идей, принципов — всему, что касается консолидации русского мира.
Какие программы реализует ваш институт при поддержке фонда "Русский Мир"?
Разумеется, у нас есть совместные программы. Самое главное то, что на декабрь запланировано открытие "Русского центра" фонда "Русский Мир" на базе института Пушкина в Эстонии, в Таллинне — это первое. А второе — мы работаем по грантовым программам с фондом "Русский Мир". Это, в первую очередь, поддержка учителей, повышение их квалификации, это учебники для детей соотечественников — русских детей, которые обучаются в эстонских школах. Это целый комплекс программ, которые мы осуществляем с фондом "Русский Мир".
А учебник "История России 1945–2008" под редакцией Александра Филиппова, появление которого вызвало скандал (Сталин в нем характеризуется как "успешный менеджер" — DELFI), тоже поступает в эстонские школы?
Надо четко понимать, что эстонские школы могут работать исключительно по учебникам, утвержденным министерством образования Эстонии. Все остальное может использоваться исключительно в качестве дополнительного материала. Поэтому все то, что привозится из России, служит исключительно подсобным материалом, не более того.
А есть ли проблемы с русским языком у тех, кого называют "русскоязычными"? И в чем они заключаются?
Я бы сказал, что на первый план сейчас вышла проблема детей соотечественников. Как показывает статистика — и об этом говорит министерство образования Эстонии — все больше русских детей обучаются в эстонских школах. И там не существует такого предмета как "русский как родной". Там есть только "русский как иностранный" — начинают изучать с шестого класса, с алфавита. В результате эти дети не умеют читать, писать, у них очень бедный словарный запас — и отсюда вытекают другие проблемы: с самоидентификацией и т.д. Наш институт этим вопросом занимается давно, у нас уже много лет работает школа русского языка для таких детей. И я думаю, что этот вопрос сейчас является одним из наиболее важных, потому что если наше поколение говорит и пишет по-русски, то чем дальше мы уходим от момента восстановления независимости Эстонии, тем больше возникает вопросов именно с молодым поколением.
Как вы считаете, реальна ли ситуация, когда люди будут учиться в эстонских школах, на эстонском языке, но с изучением русского языка в таком объеме и на таком уровне, чтобы не потерять свою идентичность?
Я скажу сразу: образование на родном языке — это образование совершенно иного качества. Как сейчас развиваются события? Основная школа на русском языке, а дальше, в гимназии, уже в соотношении 40 на 60. Я считаю, что если это построить правильно, то этого будет достаточно, и это будет работать хорошо. Я за то, чтобы сохранять образование на русском языке, основную русскую школу.
Но, видимо, число тех, кто будет отдавать своих детей в эстонские школы, будет расти?
Есть еще одна проблема, которая с этим связана — это обучение эстонскому языку. Я считаю, что неважно, как это происходит — важно, чтобы знали. И тут есть два пути. Первый, которым сейчас идет министерство образования — условно говоря, "40 на 60", и второй, который предложили, хотя пока это не работает — это интенсификация методов обучения. Нас в свое время десять лет учили английскому языку в школе, и в результате никто ничего не знал, а на языковых курсах, если правильно построить обучение, можно и за три месяца научиться говорить. Т.е. отталкиваться надо не от количества, а от качества, от самой методики преподавания языка.
Многие, кто в России занимается проблемами соотечественников, защитой их прав, постепенно приходят к выводу, что успешное решение этих задач возможно лишь во взаимодействии и сотрудничестве с властями страны проживания диаспоры. На ваш взгляд, применим ли подобный подход к Эстонии, или от наших властей лучше дистанцироваться?
Невозможно жить в государстве и не общаться, не контактировать с властями страны пребывания — этого просто не может быть. Я считаю, что нужно искать пути решения тех проблем, которые есть — при этом, например, исследование показало, что в русских школах существует проблема с чтением. И я знаю, что министерство образования озаботилось, потому что это же имидж Эстонии: как это получается — в эстонских школах все в порядке, а в русских школах вот такое отставание? И вот именно на таких стыках мы можем работать, можем взаимодействовать. И это идет на пользу и властям, и общине.
