Актер не впервые в Таллинне. Он вспомнил, как в молодые годы снимался здесь, но после съемок сил оставалось лишь на то, чтобы ”выпить шнапса” и заснуть. В этот раз Юрий Кузнецов приехал с младшей дочерью Александрой, и у них было время, чтобы погулять по Старому городу, зайти в Кадриоргский дворец. Но основное время занимала работа — интервью, пресс-конференции, встречи со зрителями.

”МК-Эстония” поговорила с подполковником Петренко по прозвищу Мухомор из популярнейшего сериала ”Улицы разбитых фонарей” о новой картине и о всенародной любви к криминалу.

– Кого вы играете в картине ”Человек, который удивил всех”?

– Я играю спиной, в кадре всегда рубашка с подтяжками. Мое лицо так надоело, что смотреть на него невозможно. Я шучу. Такова задумка режиссера.

– О чем фильм?

– Это деревенская история, происходящая в глухой сибирской деревне, которую мы снимали под Тверью. Живет крепкая семья — муж, жена, дочь, ожидающая второго ребенка, зять. Незыблемые устои. Завтрак, обед, ужин, куры, гуси, все идет своим чередом, ничего из ряда вон выходящего не может случиться. Но случается — егерь Егор, мой зять по фильму, узнает, что неизлечимо болен и что жить ему осталось два месяца. Понимаете, рака не бывало в крестьянском роду, это современное приобретение. Кашель, насморк излечивали народными средствами и примочками, а в борьбе с болезнью не помогают ни традиционная медицина, ни шаманское колдовство. В конце концов Егор решается на отчаянный шаг — пытается полностью изменить свою личность, чтобы обмануть приближающуюся смерть, как это сделал легендарный селезень Жамба, герой древнего сибирского эпоса. Мужчина переодевается в женщину, пытаясь обмануть смерть. Деревня не понимает, почему Егор ходит по селу в сапожках, с сумочкой, накрашенный и с серьгами в ушах. Мужик, с которым они пахали, решали какие-то деревенские проблемы, выпивали. Как к нему теперь относиться? Ведь он никому не говорит, почему так делает.

– Откуда такой почти фантасмагоричный сюжет?

– Режиссер Наталья Меркулова родом из Иркутской области, она слышала эту легенду и решила снять фильм, положив эпос в основу.

– В чем смысл фильма, что должно зацепить зрителя?

– Несмотря на все ухищрения превратиться в женщину, то есть поменять привычную жизнь и образ, героя фильма это не спасает. Его спасает любовь.

– Обман не помогает?

– Нет. Только любовь жены. Понятно, что невозможно таким образом победить онкологию, тогда бы мы все спасались. Это сказка про любовь, которая обволакивает в итоге всю семью, что раньше не было присуще этим людям. В деревне не говорят ”Я люблю тебя”, фраза ”Бьет — значит, любит” звучит гораздо понятнее. И в фильме очень точно показаны ”женский” и ”мужской” архетипы в русском сознании.

– Когда смотрите фильмы со своим участием, думаете, что могли бы сыграть лучше?

– Этим я занимался раньше. Шел домой после съемки и думал: ты полный идиот, надо было сделать так и так… Сейчас я самоистязание оставил. Пришел к выводу, что должно быть именно так, как снято. За тобой на съемочной площадке смотрят множество глаз, мы неоднократно обговариваем роль с режиссером, с оператором расставляем все повороты, взгляды, движения. Во время съемки есть возможность сделать несколько дублей, если что-то не нравится. Нужно доверять профессионалам, которые смотрят на тебя со стороны. Помню, снимался я вместе с Сашей Абдуловым в замечательной картине ”Гений”. Снимали много дублей, тогда еще на пленку. И режиссер Виктор Сергеев кричит: ”Ребята, вы знаете, сколько стоит ”Кодак”? Саша Абдулов ему: ”Я куплю тебе ”Кодак”.

Есть такое актерское: ”Сейчас я сыграну, покажу свой диапазон”. Этого не нужно. Всякую роль надо играть тактично. Только режиссер знает замысел. Потом он из общих сцен, как из кусочков мозаики, свяжет картину монтажом, выстроит сюжетную линию, а ты играешь и не понимаешь всего. Так что пустое занятие. Чисто российское самоистязание.

– Вы в кино уже много лет, когда лучше было сниматься: тогда или сейчас?

– Тогда. Снимали не торопясь, не было конвейера, не было по 15–20 сцен в день, смены были не по 17 часов, а нормальные, никаких переработок мы не знали. Не так давно мне пришлось участвовать в проекте, где было три режиссера. Текст давался утром, ты ничего не успеваешь выучить, читаешь сценарий на ходу, полчаса снимают в этом павильоне, полчаса в другом. Об органичности образа даже думать бессмысленно. Идет гонка.

Раньше съемочный процесс был более осмысленным, и все на площадке делали кино не только для своей семьи и худсовета, а для людей. Когда ты готовишь дома себе, можешь бутерброд сделать, а когда гости приходят, ты самое лучшее хочешь подать на стол. Так и кино надо снимать.

– Вы много играете в сериалах про ментов. Почему эта тема интересна массовому зрителю?

– Можно рассуждать долго, зачем нужен криминал, перестрелки, погони, кровь и жестокость. Ответа не найдем. Мы смотрим, что нам показывают, а показывают то, что смотрят. Замкнутый круг. Вся русская драматургия соткана из криминальных историй. И Достовский, и Толстой — криминальные сюжеты от начала до конца. Видимо, на генетическом уровне у русского человека тяга к этой теме. А сейчас ее решают на сериальном уровне, что мы и поглощаем вместе с борщом и котлетами.