Большинство людей старшего возраста, столкнувшись с любыми ущемлениями, немедленно ищут инстанцию, куда можно пожаловаться. Недавно, например, звонит мне старая учительница, чтобы срочно узнать: куда ей обратиться для защиты от хама — председателя правления квартирного товарищества; и очень расстраивается, услышав, что нет такого начальства, которое могло бы председателю не только пальцем погрозить, но и кулаком по столу…

О том, что наши многоквартирные дома превратились в товарищеские террариумы, не говорил и не писал только совсем ленивый. Но, между прочим, не было в моей практике случая (при обсуждении с отдельными квартирособственниками конфликта между ним и правлением КТ), когда собеседника устроил бы совет — поступать строго по закону. То есть сколачивать инициативную группу из 10% ”товарищей” для объявления общего собрания с повесткой дня, интересной для этой группы, а затем, готовясь к собранию, ходить по квартирам и вести разъяснительную, агитационную работу, вербуя себе сторонников. Выросшие в советском патернализме обитатели многоэтажек живут надеждой, что ”вот приедет барин, барин нас рассудит”.

Этим людям симпатична была бы идея авторов отринутого законопроекта о создании при муниципалитетах специальных комиссий (аналогичных комиссиям по трудовым спорам) для рассмотрения конфликтов в квартирных товариществах. Но только 27 парламентариев поддержало эту идею. Она оказалась равно неприемлемой что либерально-правым, что левоориентированным политикам. Почему?

Чиновников нам только не хватало

Квартирный вопрос дважды сыграл злую роль на всем когда-то советском, а ныне постсоветском пространстве. Впервые, когда его отметил булгаковский дьявол, познакомившийся с московскими коммуналками 30-х годов прошлого века. И сейчас, когда в результате полной стопроцентной приватизации жилья снова возникли коммуналки, но теперь уже размером в многоэтажный дом, и где опять восторжествовали нравы коммунальных кухонь, охватывающие, чем дальше, тем большее число квартирособственников.

Об этом свидетельствует хотя бы судебная статистика. Государственный суд, например, в 1995 году рассмотрел одно ”товарищеское” спорное дело. В 2005-м — уже пять. А в 2014-м — семь. А за полгода нынешнего 2015 года — шесть. Союз квартирных товариществ опубликовал недавно собственный анализ тематики товарищеских конфликтов. Я бы с удовольствием привел этот перечень целиком, но в целях экономии газетной площади замечу, что вся тематика легко укладывается в три группы.

Первая — касается проявления товарищеским начальством того, что Федор Михайлович Достоевский когда-то назвал ”административным восторгом”. Это когда (по его словам) к самой маленькой власти ”поставьте какую-нибудь самую последнюю ничтожность… и эта ничтожность тотчас же сочтет себя вправе смотреть на вас Юпитером”.

Вторая группа — так или иначе касается денег, количество которых у разных товарищей очень разное, включая тех, у кого их вовсе ни на что иное, кроме самой скромной еды и нерегулярной платы за коммунальные услуги, просто нет. И, наконец, третья возникает из разного отношения к собственности (включая сюда не только квартирную недвижимость или легковой автомобиль, но и все такое прочее), начиная от полного наплевизма и кончая полным благоговением, в зависимости не только от личностных ценностей, но и мировосприятия вообще.

И ко всему этому рогу изобилия неразрешимых проблем предлагалось приставить муниципального чиновника (как было сказано в законопроекте — с юридическим образованием) плюс членов комиссии (сдавших какой-то таинственный экзамен), чтобы они решали: кто прав, кто виноват в спорах, где нет ни тех, ни других, а есть масса несчастных людей, в силу объективных обстоятельств поставленных в несовместимые с нормальной жизнью условия.

В этом отличие таких конфликтов от трудовых, где, как правило, причина в прямом нарушении закона одной из сторон, и где есть заведомо слабейшая сторона (работник) и противостоящий ему (с деньгами и советчиками — юристами) работодатель. В отличие от квартирного товарищества, работник не может, совместно с коллегами, сместить одну дирекцию и избрать другую, поэтому и решаться трудовые споры могут лишь в суде или административном органе — Комиссии по трудовым спорам.

Пожалуй, даже проще было бы создать комиссии по рассмотрению семейных конфликтов. Впрочем, такая практика уже была на памяти живущего поколения, когда в народных судах ”мирили” желавших развестись мужей и жен, а ”производственные романы” с удовольствием рассматривали ”бытовые комиссии” парткомов и месткомов.

Решить проблему сложно, но можно

Перво-наперво надо осознать, что сведенные волей случая ”под крышей дома одного” семьи самого разного достатка объективно не способны одинаково инвестировать в ”развитие недвижимости” при всем их желании. В этом месте хочу сделать важное отступление.

Недавно уважаемый мною специалист-строитель (бывший главный инженер бывшего строительного треста) упрекнул меня за статьи против радикального обновления многоэтажек не только путем утепления стен, но также заменой оконных заполнений на трехслойное, преобразованием т. н. естественной вентиляции в принудительную, утеплением крыш и т. п. , что позволяет наши здания, ”подбитые ветерком”, превратить в дома, соответствующие нынешним европейским нормам по теплосбережению, поднять капитализацию квартир, а при дальнейших инвестициях превратить их, быть может, даже в т. н. ”умные дома”.

Спешу оправдаться перед коллегой и читателями. Я обеими руками ”за”. Только с одним условием. Чтобы нищих владельцев недвижимости в этот квартирный рай не загоняли ”железной волей” обеспеченного большинства. Чтобы политика управления жилищным фондом в стране строилась с пониманием реалий, которые, увы, таковы, что даже официальная статистика сообщает: четверть семей в стране живет ниже уровня бедности. Поэтому, как в старом еврейском анекдоте, надо либо снять крестик, либо надеть штаны.

То есть требуется либо привести законодательство в соответствие с реальностью, чтобы за семьи, которые не способны ни в какой ремонт инвестировать, платили специальные государственные структуры (как, между прочим, происходит во многих странах ”старой” Европы), либо узаконить необходимость стопроцентной поддержки всеми квартирособственниками любой инвестиционной программы. Но тогда, полагает мой коллега — строитель, ни один дом в стране не будет реконструироваться. Я так не считаю. Думаю, результат будет иным. В домах, где есть бедняки, им не смогут по-хамски цедить сквозь зубы: не способны платить — продавайте квартиру и ищите дома, где живут такие же, как вы…

Наоборот — те, кто способен к инвестициям, но по разным причинам не живет в особняке, будут бежать из старого фонда и концентрироваться в новых или обновляемых зданиях. Это кончится созданием районов гетто? Да, если не изменить социально-экономическую модель нашего жизнеустройства.

Квартиры с видом на свой автомобиль

Еще одна причина товарищеских конфликтов — автомобильная. Любой мало-мальски понимающий ситуацию с автомобилизацией наших городов (даже неспециалист в градостроительстве) знает, что подвиг библейского героя, накормившего одним хлебом не то сотни, не то тысячи человек, в реальной жизни повторить не получится (тем более, в той старой истории неизвестно — накушались ли ее участники).

За редким исключением возле наших многоэтажек нет возможности парковать все автомобили квартирособственников так, чтобы они стояли рядом с домом. Или так, чтобы каждый из окошка мог видеть свою машину. Практика руководства частей города Таллинна, разрешающих ограждать стоянки, а тем более ”сдавать их под охрану” с правом вывоза ”чужих” машин — порочна изначально. Напротив, необходимо максимально открыть городские пространства, и у домов должны свободно парковаться автомобили по принципу ”кто первый встал, того и тапочки”.

Другое дело — новостройки с подземными гаражами и прочими автоудобствами, ”встроенными” в здание уже при проектировании. А в давно сложившихся жилых районах, проектировавшихся сразу целыми улицами как единое пространство жизни, хоть защитные рвы и подъемные мосты устраивай — создать стоянку только для ”своих 48 машин” не получится. Мудепам (ничего обидного не имею в виду при сокращении слов ”муниципальные депутаты”) надо бы изучать опыт других стран и создавать местные стандарты по этому поводу.

Жилищная политика

Эстония — одна из немногих, если не единственная в ЕС страна, не ратифицировавшая статью Европейской социальной хартии о праве на жилье. Мотив неоднократно озвучивался и бывшим премьер-министром, и чиновниками социального департамента: мы слишком бедны! Но если так, то надо не продолжать делать вид, что заботы о жилье — ”ваши проблемы, дорогие квартирособственники”, а разрабатывать основы жилищной политики в государстве и конкретные ”дорожные карты” современного управления жильем.

Здесь необходимо сказать добрые слова в адрес Таллинской власти, единственной в стране, развивающей строительство муниципального жилья и занимающейся поиском путей решения других вопросов жилищной политики в пределах их компетенции. Полагаю, история со справедливо проваленным законопроектом возникла не в русле генеральной линии Центристской партии.

Но, как бы то ни было, Рийгикогу сделал хорошее дело, провалив законопроект. Недобрая ему память.

Поделиться
Комментарии