В чем дело: безработица в Эстонии снижается, а люди все равно уезжают из страны
Недавно Департамент статистики сообщил, что почти 60% эстонских семей попали в категорию беднейших домохозяйств Евросоюза. Бедняков много больше, чем безработных. Что неудивительно: в зоне евро только у нас установлен государством такой размер минимальной зарплаты, что при 40-часовой рабочей неделе человек не в состоянии вырваться из нищеты. Если кто не согласен с этим, пусть попробует содержать хотя бы однокомнатную квартиру, оплачивать еду и приобретать одежду (даже в магазинах секонд-хенд) на доход 273 евро в месяц (такова минималка после снятия налогов).
По сложившемуся в Эстонии уровню цен одинокий взрослый человек в состоянии выйти из нищеты при нетто-доходе не меньше 500 евро в месяц. Но, например, в Нарве, где зарплату в коммерческих структурах за июнь нынешнего года получило более 15 с половиной тысяч человек, около 1000 получали минималку, а еще у 6700 нетто-зарплата не превышала 500 евро. Но и этим результатам в Нарве радуются, поскольку всего год назад получателей зарплаты было 15 100, а минималку среди них имели 1500.
Кому нужны инженеры?
С августа 2012 года в Германии действует ”синяя карта” для упрощенного въезда в страну и получения бессрочного вида на жительство лицам с высшим техническим образованием из стран, не входящих в ЕС. Льготы установлены для въезда ученых, инженеров, программистов и врачей из т.н. третьих стран. Программа кадрового пополнения немецкой промышленности опирается на специальную директиву Еврокомиссии от 2011 года, поскольку специалистов из входящих в союз стран Восточной Европы (в том числе наших) уже недостаточно.
Что значит ”дефицит кадров”, старшее поколение жителей Эстонии прекрасно помнит, поскольку многие из них приехали сюда как раз по этой причине. ИТР для таллиннских портов поставлял Одесский институт инженеров морского флота. Для высокотехнологичных предприятий — ведущие политехнические и специализированные вузы Москвы и Ленинграда. А строительная отрасль вообще работала как насос, закачивавший в Эстонию специалистов (особенно во время возведения объектов для Олимпиады-80).
Точно то же происходит сейчас в Германии, а по мере свертывания кризиса и в других странах ЕС с развитой индустрией. Кадры вытягиваются из стран, где прошла деиндустриализация. В этом ряду Эстония на одном из первых мест, хотя в бывшем СССР она была на первом месте по уровню образования работников в сельском хозяйстве и промышленности.
В 1984 году социологи Микк Титма и Эллу Саар опубликовали результаты исследования жизненных ценностей разных социальных групп в Эстонии. Там есть любопытные цифры. Тогда среди сельского населения интеллектуальным трудом было занято 19,5% (выше, чем где бы то ни было в СССР). С высшим образованием было 257 человек на 1000 сельских жителей. В сегодняшнем погибающем сельхозпроизводстве Эстонии люди с высшим (магистерским) и средним специальным (бакалаврским) образованием не нужны вообще.
Среди горожан 40-летнего возраста людей с высшим образованием было 46,4%; специалистов со средним специальным образованием — 12,3%; высококвалифицированных рабочих — 9,4% и просто квалифицированных (со специальной подготовкой) рабочих — 1,2%. В сегодняшней сервисной эстонской экономике, где (по данным прошлогодней переписи) 26% всех работников — продавцы, даже в городах не нужны ни инженеры, ни квалифицированные промышленные рабочие.
Но молодежь не устраивает карьера от продавца до старшего продавца или от дежурного гостиничного администратора до главного. Даже если на всех ступенях этой служебной лестницы будет зарплата, обеспечивающая вполне пристойное существование, молодежь голосует ногами за карьеру в науке или реальном производстве, чего — увы — можно добиться во многих странах, но не дома.
Дан приказ ему — на Запад!
Особенно легки на подъем молодые люди из русскоговорящей среды. При этом направление движения однозначно западное. Причин тому несколько. Во-первых, им намного сложнее, чем эстонским сверстникам, попасть в ”социальные лифты”, то есть двигаться по карьерной лестнице госслужбы, в армии, полиции и т.п. Во-вторых, их меньше держит ”любовь к отеческим гробам”, поскольку папы, мамы и уж точно — дедушки, бабушки сами в Эстонии пришлые.
Немаловажно также, что вырастают русские юноши и девушки в семьях, где одно-два старших поколения имели хорошее инженерно-техническое образование и применяли его на практике, а потому в семье высок авторитет знаний.
И, наконец, с каждым годом усиливается в русской среде не просто поколенческий, а цивилизационный разлом. Старшие ориентируются в социально-культурной сфере на Россию (посмотрите результаты голосования российских граждан, гляньте на толпу при открытии Ласнамяэского храма, ознакомьтесь с данными исследований приоритетов потребления российской телевизионной жвачки).
Молодые русские, в подавляющем большинстве получающие информацию из русского интернета, относятся (как и их российские продвинутые сверстники) резко отрицательно к насаждаемым в России властью традиционалистским, охранительным и клерикальным ценностям. Потому они видят жизненную перспективу в получении хорошего образования, включающего знание европейских языков, и карьеру в индустриально развитых странах Европы. В Эстонии остаются жить, разве что, программисты и некоторые специалисты в области IT-технологий, для которых не важно, из какой точки мира включаться в эти виды деятельности. Впрочем, отъезд — удел не только молодых русских.
Известный экономист Эрик Терк недавно написал: ”Мы провели опрос бизнес-элиты и тех, кто защитил докторские диссертации за последние три года. Все считают, что власть должна фокусироваться на экономической политике, как делает большинство правительств мира”. Раз так, то обязательно грядут перемены. А есть ли ресурс для новой индустриализации? Есть. Но это уже другая тема, более оптимистическая.
