В далеком июне 1970 года тогда еще молоденькая Альбина Ивановна рожала своего первенца. Она была замужем за военным, жили они в Алыкеле, который находился в 50 км от Норильска.

”Представьте, тундра, вечная мерзлота, до роддома нужно было добираться на вездеходе, — вспоминает женщина. — Приехала я чуть-чуть заранее, меня положили в палату, и там со мной лежала женщина”.

Как вспоминает Альбина Ивановна, женщине было лет 30–35, вроде бы ее звали Тамара. Она очень активно интересовалась ею, ее мужем, их образованием. И все время жаловалась, что никак не может родить ребеночка — все детки доживают только до четвертого месяца, а потом развитие плода идет не так, как надо, и происходит выкидыш.

Эта женщина, добавляет Альбина Ивановна, постоянно с ней разговаривала — та помнит, что очень от нее уставала и ее раздражали постоянные вопросы.

Альбина Ивановна вспоминает, что женщина и о себе рассказывала, но она тогда слушала ее не очень внимательно, поскольку была занята своим ребеночком и начинающимися схватками. Но то, как женщина уговаривала ее отказаться от ребенка, запомнила надолго.

”Уговаривала очень настойчиво, мол, вы себе еще родите, — рассказывает Альбина Ивановна. — Но я отказалась наотрез. Она говорила еще, что они с мужем приехали в Норильск заработать денег: мол, разбогатеем и купим квартиру в Крыму. Тогда многие приезжали туда на заработки…”

Дочки-матери

Долго ли, коротко ли, роды длились трое суток. И в конце концов Альбина Ивановна родила девочку — здоровую, она дышала. Единственное — малышка не закричала.

На часах было уже за полночь, когда молоденькую Альбину Ивановну привезли в палату. А рано утром к ней пришла врач и сказала, что ее ребенок умер.

”Якобы прожила шесть часов и скончалась, — вспоминает женщина. — Асфиксия. Мужа моего в это время переводили по службе из Норильска в другой город. Врач долго меня успокаивала, уговаривала не забирать тело, объясняя тем что здесь везде вечная мерзлота, захоронить ребенка негде, куда мы поедем с гробиком? И я не знаю, что тогда на меня нашло. Но я не попросила ни посмотреть на доченьку, ни попрощаться с ней. Доктор настаивала, что тело нужно сразу же кремировать. Дала мне подписать какую-то бумагу, якобы на кремацию. Конечно, я была в таком состоянии, что подписала не читая”.

Сейчас Альбина Ивановна полагает, что под видом разрешения на кремацию мог быть какой угодно документ — вплоть до того, что она подписала отказ от ребенка.

Но почему-то тогда у молоденькой девушки, только что узнавшей страшную весть, не закралось ни тени сомнения в словах врача. Альбина Ивановна поверила ей.

”Это сейчас мне кажется странным, что мне в роддоме вообще не дали никаких бумаг о том, что я рожала — ни свидетельство о рождении ребенка, ни свидетельство о смерти, — высказывает свои подозрения женщина. — Как будто я не рожала вообще. Дали только какую-то бумагу, которую сказали отнести акушерке. Я ее отнесла, ее забрали, и что там было — теперь не узнать”.

Где теперь моя кровиночка?

Альбина Ивановна отмечает, что рядом с ними тогда вообще никого не было для поддержки, они с мужем даже не разговаривали на эту тему.

”Мужу моему просто позвонили из роддома и сказали, что ребенок умер, — рассказывает пенсионерка. — Посмотреть тоже не дали”.

В это же время стало известно, что мама Альбины Ивановны тяжело заболела и вскоре умерла. А еще через два месяца умер ее отец. Мужа тем временем перевели на службу в Марийскую АССР. Через год у них родилась еще одна девочка. В череде этих событий произошедшее в роддоме потихоньку стало забываться.

”Но недавно по телевизору показали серию передач о том, как на Севере, в том числе и в Норильске, торговали детьми, — рассказывает Альбина Ивановна. — Там было много приезжих, за детьми была буквально очередь. И у меня эти разоблачения всколыхнули все то, что я давно уже похоронила в своем сердце и о чем старалась не вспоминать. Хотя все эти годы мне казалось, что моя дочь жива. И много раз я думала о том, чтобы поехать в Норильск. Но долгое время это было не так-то просто, поскольку он оставался секретным городом. Да и как ее там искать, мою девочку?”

Однако эти мысли до сих пор не дают Альбине Ивановне покоя. Вдруг ее дочь жива? Вдруг та женщина призналась, что она ей не родная мать? Вдруг она тоже их ищет и не знает как найти?

”Моей доченьке в июне этого года должно было исполниться 46 лет, — говорит Альбина Ивановна. — Сердце мне подсказывает, что она на самом деле жива. И я очень хочу найти своего ребенка, которого меня лишили в роддоме!”

”Хотим найти сестру!”

У Альбины Ивановны — еще две дочери. Младшая, Илона, направила запрос в Норильский роддом с просьбой поднять документы. Выяснилось, что бумаги о нахождении там Альбины Ивановны сохранились, но, что странно, был изменен год ее рождения — указан не 1946, а 1943-й.

”Почему так? Случайная ли это описка или было сделано специально? Но если да, то кем и зачем?” — задается вопросами младшая дочь Альбины Ивановны, Илона.

Она отмечает, что ее родителям уже за 70. Они бодры и здоровы — как умственно, так и физически.

”Мы не хотим никого обвинять или наказывать. А просто хотим постараться найти сестру!” — говорит Илона.

Поделиться
Комментарии