Страна и люди на перепутье: все меняется, только не очень ясно, в какую сторону
В последнее время трудно избавиться от ощущения, что что-то в нашей жизни меняется, только в какую сторону — не очень ясно. Все больше появляется новой информации, ломающей устоявшиеся стереотипы, причем порой совершенно неожиданно, и поэтому ставящей нас в тупик, пишет в ”МК-Эстонии” обозреватель Айн Тоотс.
Примерно таким образом вторглась в нашу жизнь идея федерализации Евросоюза, со смаком разрекламированная президентом Ильвесом. Беда лишь в том, что упоминание этой идеи сразу воскрешает в памяти три аббревиатуры: США, ФРГ и РФ, полномочия субъектов федерации которых зависти не вызывают.
В то же время история ЕС не оставляет сомнений, в каком направлении развивается эта организация: от Европейского объединения угля и стали к Общему рынку и далее к Европейскому союзу, то есть к более тесному сближению входящих в нее стран.
Правда, сближение это пока касается только экономики, финансов, внешней политики, политики в области безопасности, внутренних дел и юстиции. Вопросами культуры и образования, например, ЕС напрямую не занимается.
И еще: с идеей федерализации конкурирует идея регионализации, отчего Евростат рассматривает всю Эстонию в качестве одного из 318 регионов Европы наравне с Канарскими и Аландскими островами. Каким, с учетом всего этого, но помня также о пребывании в составе некогда ”единого, могучего” (без иронии) СССР, рисуется нам в воображении будущее Эстонии?
Смена парадигмы
Не столь неожиданно родилась дискуссия о двойном гражданстве, ибо тут ”час икс” наступает 1 апреля. Сам повод для спора (требование в течение трех лет по достижении 18-летнего возраста отказаться от двойного гражданства) яйца выеденного не стоит.
Это — упущение при составлении Закона о гражданстве 1995 года, подлежащее устранению, ибо лишить кого-либо эстонского гражданства Конституция ЭР не позволяет, а лишить его иностранного подданства и подавно не представляется возможным.
Не очень понятны обиды натурализованных граждан: ведь речь идет не о том, что кому-то что-то давать будут, а о тех, кто от рождения имеют двойное гражданство (т.е. один из родителей гражданин ЭР, а другой — иностранного государства). Проблемы, связанные с двойным гражданством (в чьей армии служить, в какой стране голосовать, какие должности где можно занимать и т.п.), решаются в разных странах по-разному.
В чем-то с этой тематикой перекликается идеология второго тома ”Истории Эстонии”, изданного недавно учеными Тартуского университета. Там больше нет упора на ”освободительной борьбе древних эстов” в начале ХIII века, поскольку эстонского народа как такового тогда еще не существовало, больше говорится о его формировании в процессе взаимной притирки с завоевателями, ассимиляции (реже интеграции) части выдвиженцев из местной среды, вплоть до заключения смешанных браков.
Авторы уверены, что на территории Эстонии в Средние века не творилось ничего необычного, просто происходило (увы, насильственное) расширение Европы. Историки давно отказались от концепции, сложившейся в 1930-х годах под влиянием романтических представлений периода национального пробуждения, однако среди широкой общественности смена парадигмы вызвала определенное непонимание и даже неприятие. Интересно, в какой стадии притирки пребывает народ Эстонии сегодня?
И другие сигналы…
Вопрос этот не праздный, особенно после того, как оказалось, что русскоязычной молодежи, свободно владеющей эстонским и английским, легче найти работу, чем эстоноязычной, владеющей, кроме родного языка, только английским. О чем это говорит?
Во-первых, о том, что русские школы худо-бедно в состоянии научить своих выпускников владеть государственным и английским языками. Во-вторых, о том, что местному бизнесу не свойственно пренебрегать близостью восточного соседа. В-третьих, о том, что ответа на вопрос, каких масштабов может достичь хождение в Эстонии русского и английского языков и какими могут быть последствия этого, пока нет. Ну и наконец, в-четвертых, о новом качестве в конкуренции молодежи за рабочие места, ибо знание языков указывает на наличие желания и умения учиться, без чего насытить отечественный рынок труда квалифицированной рабочей силой собственного производства вряд ли удастся.
Есть и другие сигналы, побуждающие нас оглянуться вокруг и сверить часы — да хотя бы результаты исследования, согласно которым люди с гуманитарным образованием зарабатывают не меньше, чем с реальным, а перспективы карьерного роста у них лучше. Или данные о том, что успеваемость подрабатывающих студентов не хуже, чем неработающих, а устают они даже меньше.
На размышления наводят и слова советника посла РФ в ЭР, что ”русская община — это часть эстонского общества, которая проживает здесь, и часть наших соотечественников”, то есть признание права живущих тут русских быть не российскими, а нашими соотечественниками. Что это — свидетельство обращения России к ”мягкой силе”? Косвенно сигналы о смене ее курса в отношении Эстонии на более реалистичный подкрепляют также недавние высказывания Владимира Путина и Сергея Лаврова, хотя обольщаться тут, конечно, не стоит.
