По стопам своего героя: вернувшийся из США в Россию Александр Кузнецов будет преподавать в Таллинне
Приехав к нам впервые, актер рассказал ”МК-Эстонии” о жизни в США, работе с мировыми занменитостями и о том, как встреча с Мерил Стрип изменила его жизнь.
Александр Кузнецов известен не только на постсоветском пространстве. На пике своей популярности в начале 90-х актер уехал в США, где построил успешную курьеру актера, а также занимался преподаванием.
Дело случая
Вы уехали из России в США на пике популярности. Почему вы решились на столь рискованный шаг?
Так получилось, что в 1989 году, получив приглашение на главную роль у Леонида Гайдая в картине ”На Дерибасовской хорошая погода, или На Брайтон-Бич опять идут дожди”, я уехал к друзьям в Мюнхен. И вдруг мне позвонил немецкий продюсер Артур Браун, который сказал, что запускается сериал по Джеку Лондону ”Золотая лихорадка”, и меня приглашают на одну из главных ролей.
Это был 13-серийный телевизионный фильм, который снимал оскароносный Джеймс Хилл. Его фильм ”Рожденный свободным” про семью львов в саваннах Африки я смотрел, будучи еще ребенком, в местном доме культуры. И вдруг я как актер попадаю к этому режиссеру в огромный международный проект. Для меня это было потрясение. Поэтому, к моему большому сожалению, я позвонил Леониду Гайдаю и отказался от работы, за что Дима Харатьян до сих пор мне благодарен.
В том же году я получил предложение сниматься в американском фильме ”Бегущий по льду”. Так что в 1991 году я снялся уже в двух крупных англоязычных проектах. В этом же году произошел ГКЧП. В последние дни съемок ”Бегущего по льду” на Красной площади вместе с черными волгами по команде режиссера выехали бронетранспортеры. Режиссер и продюсер были в ужасе — разве мы заказывали военную технику? Они позвонили в посольство США, узнали, что в СССР государственный переворот, все побросали и улетели. А через неделю по контракту улетел и я.
Закончив оба проекта, посоветовавшись с семьей и друзьями, я понял, что советский кинематограф вместе с советским государством прекратил существование, киностудии из работающих огромных студий превратились в огромные заброшенные склады с бездомными кошками. В общем, я подумал, почему бы не попробовать силы в Голливуде.
В то время советские люди не владели английским языком на хорошем уровне. Как вам удалось преодолеть это препятствие?
Когда я начал сниматься, я мог объясняться и работать с американцами. Но когда я приехал в Лос-Анджелес, был потрясен, что не могу понять ни одного слова по телевизору. Я мог поддерживать беседу, когда обращались ко мне, но только на определенные темы. А если люди начинали говорить между собой, я терял нить разговора. Поэтому первое, что я сделал — купил телевизор, который работал у меня 24 часа в сутки, и из этого потока вдруг я начал улавливать отдельные слова, потом предложения, а потом стал понимать, о чем вообще говорят.
Помню это прекрасное ощущение, когда примерно в 1992 году, уже прошло месяцев пять с моего переезда, я ехал по жаркому Лос-Анджелесу, и вдруг по радио наткнулся на песню Beatles Help. Я с удовольствием начал ее слушать, потому что песня знакома мне с детства. И вдруг, к своему удивлению, заметил, что понимаю все слова. Второе приятное ощущение было, когда я стал понимать юмор. Это знак, что ты уже входишь в языковую культуру.
Больше звезда — шире душа
Вы снимались с такими известными актерами, как Сильвестр Сталлоне, Джордж Клуни, Николь Кидман. Каково это — работать со звездами мировой величины?
Я понял, что чем больше звезда, тем шире душа, тем легче общаться. Чем больше талант, тем больше простоты, естественности, открытости. Мне посчастливилось и в Советском Союзе поработать с такими великими актерами, как Евгений Евстигнеев, Наталья Гундарева, Армен Джигарханян, Валентин Гафт… Для меня это были актеры, которых я помнил с детства. И вдруг ты становишься с ними партнерами по фильму — это ощущение внутреннего трепета и страха.
Ну а когда я встретился на площадке с Джорджем Клуни, Клинтом Иствудом, Николь Кидман, Дрю Берримор, Робертом Дювалем, ощущения были сильными. Душа дрожит, боишься подвести, чувствуешь ответственность. Но удивительное в том, что это очень простые в общении люди, открытые. Они уважают тебя как профессионала.
В чем это выражается?
Был удивительный случай, моя первая главная роль в сериале JAG (”Военные следователи” — прим.ред.). Я играл русского капитана подводной лодки, который в рамках военных игр встречает у себя на борту американскую делегацию. Мы идем по трюмам, я веду эту экскурсию и рассказываю: ”Здесь у нас торпедный отсек, торпеды наши быстрее ваших. Здесь у нас двигательный отсек, наши двигатели мощнее и бесшумнее ваших”. Было три страницы монолога с техническими терминами.
Мы с первого дубля все сняли, и вдруг, я никогда такого не слышал, вся съемочная группа начала аплодировать. Все подошли, пожали руку, сказали, что это была отличная работа. Подошел и главный герой, звезда сериала, который идет уже восемь лет, спросил кто я и откуда. Сказал, что поражен, потому что сам на родном языке такое не выучил бы, а я на чужом с первого раза это сказал. Я ответил, что у нас хорошая школа. Так что там уважают в тебе профессионала. Я никогда не чувствовал какого-то пренебрежения из-за того, что я русский.
Судьбоносная встреча
В одном интервью вы сказали, что встреча с Мерил Стрип изменила вашу жизнь. Что это значит?
Да, это было реальное потрясение. Я был в бизнесе уже около 30 лет. В рамках Московского кинофестиваля на банкете на Красной площади я увидел, что Мерил Стрип сидит рядом. Подошел к ней, представился, рассказал, что преподаю актерское мастерство и именно сейчас уделяю большое внимание секретам кастинга. ”Вы самая успешная актриса всех времен и народов, у вас самое большое количество ”Оскаров” и номинаций, — сказал я ей. — Как вы это делаете?”. Ее история меня потрясла, в короткой беседе она перевернула мое сознание.
Что же такого Мерил Стрип вам сказала?
Она сказала очень важные вещи. Я спросил ее, какие задачи она себе ставит. ”Вдохновить и замотивировать, — ответила она. — Если вы сможете, благодаря своей работе, это сделать, люди будут вам всю жизнь благодарны”. И это правда, это единственное, что нами движет. Деньги, власть — это низменная мотивация. А душевная и самая яркая — это вдохновение.
Я спросил Мерил, как проходит процесс кастинга. И она ответила, что, когда приходит на кастинги, а она их посещает, хотя могла бы не делать этого, ей интересно встретиться с режиссером и продюсером. С режиссером потому, что, прочитав сценарий, у нее складывается определенное видение персонажа и истории, и ей хочется понять, насколько оно совпадает с режиссерским.
А потом она сказала то, чему нас не учили в Щукинском: ”Я приношу продукт в виде двух-трех сцен, готовый к продаже на 100 процентов. Это выглядит так, что я готова прямо сейчас выйти на съемочную площадку и работать. И я знаю, что этот продукт купят миллионы зрителей. Они будут счастливы и посоветуют его друзьям, знакомым, коллегам. И те тоже будут счастливы. Так вот я приношу этот продукт. Текст написан не мной, но я делаю его своим. Я оборачиваю его в красивую оберточную бумагу моих личных историй, которые подчеркивают, что я и персонаж едины, вешаю пару бантиков в виде шуток-прибауток и ценник — 15 миллионов долларов. Для этого мне нужна встреча с продюсером, чтобы понять, насколько мы подходим друг другу на уровне цены”.
Вроде бы, концепция короткая, но она настолько простая и четкая, что поразила меня. Я никогда об этом не думал, нас не учили продавать. Сейчас, преподавая, я вижу, что люди недооценивают себя, они все время занижают собственную оценку, и это неправильно. Нам нужно учиться вырабатывать не снобизм, не излишнюю гордость, но понимание того, кто ты и сколько стоишь на рынке, что ты профессионал своего дела. Профессионал от любителя отличается тем, что получает деньги за свой труд. И чем больше твоя зарплата, тем больше ты ценишь себя и других.
Один из ярчайших моментов в моей жизни был, когда я продал Клинту Иствуду одну фразу за 35 000 долларов.
Что это была за фраза?
Я успешно работал в Лос-Анджелесе уже лет шесть. Вдруг звонит мой агент и говорит: ”Есть сценарий, но не очень удобно тебе его предлагать, потому что там всего одна фраза: ”Yes, I know” — ”Да, я знаю”. Конечно, это не твой уровень, но режиссер картины Клинт Иствуд. Ты как?”. Я, конечно же, согласился и поехал на кинопробы.
Как обычно, стоит девочка с камерой — представьтесь, скажите свою фразу, до свидания. Ну что там можно сыграть за эту минуту? Тебе же дают одну страницу, ты не знаешь ни сценария, ничего. И только благодаря своему опыту, своему профессионализму, пытаешься что-то втиснуть в эту историю. Прошел месяц, я думал, что пролетел, но вдруг позвонил агент — роль моя.
Я поехал по указанному адресу под Лос-Анджелесом. Сначала жилые дома, потом какая-то промзона, затем колючая проволока, у ворот вышки, люди с автоматами. Мы шли по каким-то коридорам, цехам, а затем прошли в зал, где я увидел огромный экран, метров 15 в высоту, на котором летали реальные американские спутники. Я попал в настоящий космический центр НАСА.
Меня познакомили с Клинтом, и он признался, что я получил роль, потому что смог убедить его, что я российский инженер. Так а я он и есть! У меня первое образование — Московский авиационный институт. Я отучился пять лет, только диплом не написал.
В результате мы должны были репетировать. Я встал на точку и вдруг слышу в тишине: ”action”. Подсознание подсказало, а вдруг они не просто репетируют, а снимают. И я, чтобы не чисто технически пройти по меткам, немного сымпровизировал. Мы отработали сцену, и вдруг к моему удивлению, говорят: ”Стоп, снято”. Как снято, вы что, это же была репетиция? Но Клинт Иствуд сказал, что все снято, как надо.
Я реально в слезах ехал домой, проклиная себя, ведь надо было поинтереснее сыграть. Разочаровался, что у меня был шанс попасть в хорошее кино, и я его профукал. На следующий день позвонил агент и сказал, что я впечатлил Клинта настолько, что он продлил мне контракт на целый месяц. То есть один съемочный день превратился в целый месяц работы на студии Warner Brothers. Была построена точная копия этого космического центра, меня не было прописано в сценарии, мы импровизировали на ходу.
Семейное дело
Почему же вы решили вернуться в Россию, если дела в США шли так хорошо?
Возвращение было непростым. Так сложились обстоятельства, которых много. Прежде всего, повлияло то, что помимо своей актерской работы я занимался бизнесом. Под Нижним Новгородом мы должны были строить в рамках национального проекта комфортное жилье, 30 000 домиков, целый пригород. Это был крупный проект с государственной поддержкой. Плюс были большие проекты на телевидении. К тому же в Москве была больная мама, а в США развод. Как и мой герой Джек Восьмеркин, покрутившись в США, возвращается в Россию, так же и я.
Вы преподавали в США, у вас школа в России, сейчас открылась школа в Таллинне, где вы являетесь художественным руководителем. Что вам больше по душе, актерство или преподавание?
Нельзя сказать, что нравится больше, это совсем разные направления. Мне нравится баланс между ними. Как ни грустно это говорить, но педагогика приносит совсем мало денег. В России это именно так, в США получше. Но кино и театр, актерская профессия для меня все равно остаются главными. Мне больше нравится кино и телевидение, потому что аудитория шире. Театр — это потрясающая лаборатория и поиск самого себя, но телевидение — самое интересное, что может быть.
Вспоминаю, как я, будучи студентом, попал на съемочную площадку, и ничего не понимал. Надо было тут же на каком-то интуитивном уровне все познавать, делая огромное количество ошибок. Тогда это было оправдано, потому что поставить кинокамеру в классе было нереально. А сейчас даже на телефон можно снимать, но все равно нет такой программы в обучении. Работая на съемочной площадке с молодежью, я вижу, что они, как и я когда-то, тыкаются носом, не понимая, что они делают.
В эстонской школе будет обучение для детей?
Да. Я считаю, что актерское мастерство должно быть обязательным предметом в школе. Для многих умение высказаться, понять себя, свое место в этом социуме является проблемой. И проще всего это понять через те игры, которые изначально заложены в драматургии. Театр и кино именно поэтому и востребованы — через это визуальное искусство мы набираемся эмоционального интеллекта, понимаем, что мы не одиноки, ассоциируем себя с героями и растем.
Оказывается, вся мировая драматургия — это всего лишь 50 героев и 50–60 ситуаций. Мы немного меняемся в оттенках, но архетипы, конфликты, ситуации какими были 1000 лет назад, такими и остались. Поэтому надо этот человеческий опыт передать через драматургию.
