Вопрос касается русских молодых людей с сильными психическими расстройствами и отставанием в умственном развитии. Они прошли обучение в специализированных школах, достигли 18-летнего возраста, но и сейчас они не могут оставаться без присмотра и без помощи по развитию. Для них в Таллинне создан дневной центр "Кяо". Однако в этом Центре очень большие проблемы с оказанием услуг на русском языке. В некоторых областях они не оказываются вовсе.

Большинство персонала не владеет русским языком даже на начальном уровне. А ведь здесь речь идет не об обычных людях, а о тех, кто в силу своего умственного развития даже по-русски говорит и понимает с трудом. Получается, с одной стороны, есть предписание врача на оказание реабилитационных услуг со стороны специалиста, с другой же стороны, этого специалиста, способного оказать помощь на русском языке, в центре физически не существует. Притом что другого центра, где можно получить помощь на русском языке, тоже нет. Крайне сомнительно, что в Таллинне такого специалиста трудно найти и взять на работу.

Ограничение с дискриминацией

Чтобы выяснить, имеют ли право русские молодые люди на получение реабилитационных услуг на русском языке, Сергей Середенко обратился в орган, который как раз и занимается вопросами использования как государственного, так и иных языков, т.е. к гендиректору Языковой инспекции. Встреча прошла в теплой дружественной обстановке.

В результате сам гендиректор инспекции обратился к столичному мэру с письмом, в котором, помимо прочего, сообщил, что в соответствии с ч. 1 ст. 28 Конституции Эстонии каждый имеет право на защиту здоровья. Поэтому гендиректор убедительно просит мэра, чтобы реабилитационные услуги для молодых людей с тяжелыми психическими недостатками были обеспечены и на русском языке.

Чудо свершилось! Руководитель Языковой инквизиции заговорил как правозащитник.

От себя добавлю только, что такое ограничение в доступе к защите здоровья является, помимо прочего, дискриминационным. При этом основанием для дискриминации в данном случае является как язык, так и национальность, так как в данном случае (в силу особенностей развития этих людей) данные понятия неразделимы. Формально здесь равное обращение. Все получают одну и ту же услугу на одном и том же языке. Но с учетом ситуации очевидно, что русские молодые люди в силу незнания и невозможности изучения эстонского языка эту услугу получить не смогут.

Ч. 4 ст. 3 Закона о равном обращении предусматривает, что косвенная дискриминация имеет место в случае, если кажущиеся нейтральными положения, критерии или обычаи ставят лиц по этническому признаку в более неблагоприятное по сравнению с другими положение, за исключением случая, когда положение, критерий или обычай имеет объективную правомерную цель и средства достижения этой цели являются уместными и необходимыми.

Как мы можем видеть, существующее в центре положение действительно неблагоприятное для русских молодых людей.

Такая Англия сдалась!

В эстонской правозащитной среде идея неприменения каких-либо требований к знанию эстонского языка по отношению к умственно отсталым существовала и ранее. Например, на одном из прошлогодних семинаров чиновница из бюро канцлера права, курирующая вопросы защиты детей, заявила, что школьное образование на русском языке можно было бы сохранить для умственно отсталых. Но только для них.

Однако г-н Томуск весьма далек от правозащитной тематики. Поэтому с учетом того, что даже такая "Англия сдалась" и право на получение реабилитационных услуг неожиданно было признано самым репрессивным в отношении применения русского языка органом, ситуация должна поменяться к лучшему. Признание права со стороны административного органа — это первый шаг к его реализации.

Если же продолжить тему охраны здоровья, то можно вспомнить о том, что в аптеках не гарантируется обслуживание на русском языке. Притом что любой фармацевт может быть выгнан с работы, если он не владеет эстонским на уровне С1.

В моей практике в одном из судебных решений судья заявил, что если аптекарь в Ласнамяэ (где эстонцев мало) вдруг не сможет обслужить клиента на перфектном эстонском языке, то это может поставить под угрозу жизнь и здоровье этого клиента, и поэтому такие вещи, как владение фармацевтом эстонским языком на уровне В2, допускать нельзя. При этом если аптекарь не знает иного языка, кроме эстонского, то угроза жизни и здоровью русских стариков эстонских судей и чиновников пока никак не волнует.

Но закончим мы все равно на позитиве. Обними эстонца! Проверено — работает.

Оригинал статьи был опубликован в еженедельнике "МК-Эстония".

Поделиться
Комментарии