Марью Лауристин замечает все больше авторитетов из русскоязычной среды и считает это свершившейся интеграцией
24 февраля наша страна отметила День независимости — Эстонской Республике исполнилось 100 лет. Праздник этот важен, наверно, для каждого эстонца: торжественный парад на площади Свободы, поздравления, семейный ужин — все это неотъемлемые части значимого дня. Но если я живу здесь и говорю по-русски, могу ли я назвать себя эстонкой? Насколько успешен процесс интеграции и что ждет наше смешанное общество в будущем, ”МК-Эстония” узнала у эстонского политика и социолога Марью Лауристин.
Я часто думаю о своей идентичности. Родившись и прожив в Эстонии всю жизнь, никак не могу назвать себя полноценной русской. Да, кровные связи, зов предков, традиции и культурный фон — это, бесспорно, важно. Но все же ставить себя в один ряд с русскими, живущими в России, у меня не получается. В России я турист, а здесь мой дом. Но и эстонкой назвать себя я не могу. Получается, я нечто среднее…
И эта тема заботит многих. Так, в документальном фильме Марианны Каат ”14 падежей”, рассказывающем про заботы русскоязычных жителей Эстонии разных возрастов, молодой человек рассуждал абсолютно так же, как я. Даже не по себе стало от того, что совершенно незнакомый парень с большого экрана говорит моими фразами, слово в слово.
На обсуждении этого фильма со школьниками вопрос от девятиклассника звучал так: ”Так кто же мы? Русские или эстонцы?”. Ему ответили, что каждый должен почувствовать это сам.
Получается, что современную молодежь действительно заботит тема самоидентификации. А можно ли сомнения в своей ”русскости” назвать удачным примером интеграции? Именно об этом мы поговорили с Марью Лауристин, политиком и социологом, много лет занимающейся этой темой. И встретились мы как раз в подходящее время: международная конференция на тему интеграции была в самом разгаре.
Главный союзник интеграции — детсад
– Интеграция — двусторонний процесс, когда разные общины идут друг к другу навстречу. По вашему мнению, эстонская или русская община является наиболее активной в вопросе интеграции?
– Говорить об общине нельзя, потому что взгляды у людей очень разные. Русское население делится на четыре части, две из которых уже интегрировалась. Одна часть — более молодая, которая интегрировалась не сколько в страну Эстонию, сколько в Европейский союз. Это европейцы, которые предпочитают жить здесь. Почему им это нравится? У каждого свой ответ.
Вторая интегрированная часть немного постарше. Возможно, эти люди не так свободно говорят по-эстонски, но все же ощущают себя частью эстонского общества: они следят за новостями, активно участвуют в выборах.
В третью группу входят люди, не интересующиеся интеграцией. Например, пенсионеры, живущие своей жизнью. Если они чем-то недовольны, то тем же самым, что и эстонские пенсионеры: социальные проблемы, доступ к услугам и так далее. Нельзя их обвинить, что они не участвуют в интеграционном процессе. То, что они имеют, их более-менее устраивает.
Последняя часть включает в себя людей, которые чувствуют себя частью российского общества. Как их интегрировать и нужно ли это? В какой-то мере, конечно, да, потому что они все-таки живут здесь. Но связать их нашей страной очень сложно. Это может быть одной из причин, почему они выбирают российское гражданство.
– Какие еще причины могут стать решающими в выборе российского гражданства?
– У нас есть много людей, которые родились в Эстонии и учились здесь, но в итоге стали гражданами России. Естественно, для молодых людей важен выбор карьеры. Некоторые из них, особенно в Ида-Вирумаа, живут с предубеждением, что им сложно попасть в эстонский университет из-за языка. Мне очень жаль, что они как часть Эстонии выпадают из общения и возможностей. Многие выбирают учебу в России, потому что считают, что дня них обучение здесь недоступно. Хотя это не так.
– Как это можно исправить?
– На мой взгляд, именно школы должны создавать чувство уверенности, чтобы молодой человек хотел здесь жить, учиться и стать гражданином. В школе дети не только изучают предметы, но и приобретают ценности. Самое главное, чтобы люди, которые здесь родились, которые знают язык, чувствовали бы себя здесь равноправными гражданами эстонского общества. Эта проблема действительно есть, ведь психологический аспект в интеграции очень важен.
Если говорить о языке, то, на мой взгляд, детские сады еще важнее. Нам нужны эстонские сады, в которых есть русскоязычные воспитатели. В этом возрасте дети очень быстро учат язык. И если они будут находиться в эстонском садике и слышать эстонскую речь, то в дальнейшем станут владеть этим языком как родным.
– Стоит ли, на ваш взгляд, переводить русские школы на эстонский язык?
– Во многих странах действует такая система, что образование дается в основном на государственном языке. Но при этом есть исключения. И в каждых странах они свои.
Мы не исключаем, что нам нужна школа, в которой будут учить на английском. Например, к нам приезжают люди с детьми учиться в докторантуру. Их дети должны ходить в школу. И учиться в эстонской школе они не могут, ведь приехали они не навсегда, и через какое-то время окажутся в новой стране.
Можно в порядке исключения оставить английские, русские, польские, французские школы, но было бы правильно, если бы основная масса ребят училась в эстонских школах. У нас есть, например, Французский лицей. Это эстонская школа, но большое количество предметов там преподают на французском. Там углубленно изучают культуру, традиции, историю Франции. То же самое можно сделать и с русской школой. Могут быть учебные заведения, в которых акцент делают на изучении русских традиций и культуры. Я думаю, что нужно двигаться в этом направлении.
Выбор за вами
– Считаете ли вы, что интеграция в последние годы проходит все удачнее?
– По сравнению с тем, как это было пять, семь или десять лет назад, сейчас ситуация все же лучше. По-моему, она как-то смягчается. Все больше видно, что социологи были правы: этими вещами надо заниматься.
– Могли бы вы привести примеры самых заметных и важных событий, явлений или высказываний, которые могли бы явно указать на успехи интеграции?
– Все больше и больше людей, которые явно оканчивали русскую школу и имеют русскую фамилию, выступает в качестве экспертов на эстонском телевидении. Это и работники министерств, и деятели культуры. Причем они выступают не как представители русского меньшинства, а как авторитеты в своей сфере. Я считаю это явлением свершившейся интеграции. Мы уже перестаем обращать внимание на то, какая у человека фамилия. Все равно: Иванов, Петров, Мяги или Каськ — это не имеет значения.
– Личное наблюдение: молодые люди чаще стали идентифицировать себя русскоязычными эстонцами, в то время как представители старшего поколения предпочитают называть себя русскими. Может ли это быть примером удачной интеграции общества?
– Да, несомненно.
– А если я чувствую себя в эстонской среде комфортно, но я все равно не могу назвать себя эстонкой, можно ли назвать меня полноценно интегрированной?
– Если бы мы говорили по-английски, нам было бы гораздо легче, потому что на этом языке nationality (”национальность” по-английски) — это что-то другое. Rahvus (”национальность, нация” по-эстонски) — это чисто этническое происхождение. А в Европе это означает всего лишь гражданство. Однозначного ответа тут нет. Если мы посмотрим на эстонцев, которые живут в Финляндии, то они очень усердно пытаются показать, что они финны. Хотят даже, чтобы их дети говорили на улице по-фински. Если человеку комфортнее называть себя эстонцем, или русским, или финном, или американцем, то это его выбор.
– Старшее поколение уйдет, и на его место будут приходить все новые и новые люди. Нужна ли будет в будущем ”искусственная” интеграция?
– Не думаю. На это, кстати, будет влиять еще один фактор. К нам приезжает все больше и больше людей из далеких стран. И в ситуации, когда мы с вами встречаем человека из Испании, Бразилии или Африки, мы с вами обе будем настоящими эстонками. Присутствие третьей стороны сильно влияет.
Интересно жить не запретишь
– Керсти Кальюлайд находится на посту президента уже полтора года. Когда-то в интервью вы сказали, что объединить наш народ смогут либо Марина Кальюранд, либо Сийм Каллас. Как вы оцениваете избранного президента в вопросе интеграции?
– Когда у меня брали то интервью, о госпоже Кальюлайд еще никто не знал. Она ведь очень неожиданно появилась на выборах. По моим наблюдениям, наш президент доброжелательна и практична. Она сумела позитивно проявить себя в этом вопросе. Керсти Кальюлайд — настоящий европеец.
– Вы с 2014 года были членом Европейского парламента. И недавно покинули этот пост в пользу Тартуского горсобрания. Почему?
– Я думаю, всему свое время. В моем возрасте время становится очень дорогим. У меня сейчас есть исследовательская программа, студенты. Все это для меня очень ценно. В Европарламенте я довела свою тему до конца, а новую брать не хотела. Да и цена этих еженедельных поездок в Брюссель или Страсбург стала слишком высока. Не в смысле денег, а в смысле здоровья и потери дорогого времени.
– Вам не стало скучно на новой должности? Все-таки масштаб не тот.
– Мне вообще не скучно жить. И никогда не было. Даже если бы я жила в деревне.
Эпилог: хотелось бы поскорее
Когда беседа ”под запись” закончилась, мы проговорили с Марью Лауристин еще минут сорок, и вопросы задавала уже она. Ее интересовали мои взгляды как представителя русскоязычной молодежи Эстонии. А я делилась своими мыслями, не забывая уточнять, что это мой личный опыт, по которому нельзя судить о ситуации в целом.
Когда я училась в школе, мне было сложно представить себя в компании эстоноязычных людей. Я относилась к ним абсолютно нейтрально, но в моей голове было четкое разделение: мы и они.
Сейчас я очень много общаюсь с эстонцами. И пока я ни разу (тьфу-тьфу-тьфу!) не оказывалась в ситуации, когда чувствовала пренебрежение или нежелание со мной говорить из-за моего русского имени или акцента. И даже удивительно слышать из уст моих эстоноговорящих друзей, что мне повезло, ведь я владею и русским, и эстонским, и английским языками.
”Ах, как бы мне хотелось выучить русский, — говорит одна знакомая, — но все никак не собраться”.
”Научи меня говорить нужные для работы фразы на русском”, — просит другая.
Но, несмотря на это, знакомых русских они могут пересчитать на пальцах одной руки. Как ни крути, русско- и эстоноязычная общины живут у нас в параллельных мирах.
Рассказываю подругам о беседе с Марью Лауристин. Смеюсь: ”Вот, социолог сказала, что это вопрос времени. Получается, наши внуки будут в недоумении от того, что их бабушкам нужна была какая-то интеграция”.
”Не хочу, чтобы внуки. Хочу прям сейчас”, — отвечает подруга.
CV
Марью Лауристин,
социолог и политик, профессор Тартуского университета
Родилась 7 апреля 1940 года. Дочь деятелей рабочего движения Йоханнеса Лауристина и Ольги Лауристин. Сестра политика и театрального деятеля Яака Аллика.
1966 — окончила факультет журналистики и социологии Тартуского университета.
1976 — защитила кандидатскую диссертацию в МГУ.
1980 — подписала ”Письмо сорока”, воззвание эстонских интеллектуалов против политики русификации в ЭССР.
1988 — вместе с Эдгаром Сависааром создала и возглавляла Народный фронт Эстонии.
1990 — принимала участие в работе Конгресса Эстонии.
1990–1995 — председатель Социал-демократической партии Эстонии.
1992–1994 — министр социальных дел в правительстве Марта Лаара.
1999–2003 — депутат Рийгикогу, председатель фракции Партии умеренных.
2014–2017 — депутат Европейского парламента
В настоящее время — депутат Тартуского городского собрания.
