Первый эшелон на ликвидацию последствий аварии в Чернобыле отправился из Эстонии 9 мая 1986 года. Это были резервисты, приписанные к Йыхвискому полку гражданской обороны Прибалтийского военного округа. Тогда мужчины ехали на ”двухмесячные военные сборы”, даже не подозревая о том, какие последствия настигнут их потом.

Заместитель председателя Союза чернобыльцев Эстонии Григорий Шевченко не был в числе первых, он отправился в Чернобыль в 1989 году, однако это никак не умаляет его вклада в защиту Европы и мира от последствий катастрофы.

Незнание не освобождает от последствий

”Когда мы ехали, мало что знали, уже в процессе узнавали многое. К нам приезжал туда лектор, рассказывал про радиацию, но на все вопросы отвечал уклончиво. Уже после мы подошли к нему и напрямую, по-человечески спросили, что нас ждет. И он ответил, что мы в зоне повышенной радиации. Этим было все сказано. Он объяснил нам, что мы все будем жить, кто-то больше, кто-то меньше, но все будем больны, так что надо готовиться к худшему”, — вспоминает Шевченко.

Он рассказывает, что призывались только крепкие, сильные парни. Все проходили комиссию в военкомате, некоторых даже браковали. Почти никто не пытался ”откосить”, хоть информация о радиации уже была.

”Вернулись мы тоже еще нормальные, но через полгода-год радиация стала давать о себе знать, — констатирует ликвидатор последствий аварии. — Председатель нашего союза Юри Рейман поехал в Чернобыль здоровым парнем, а через полгода его по ногам радиация ударила, сейчас он ходит с палочкой. У меня много болезней тоже, инвалидность тяжелой степени. Инфаркт был, стенокардия, рак. Онкология, кстати, у многих чернобыльцев”.

Несмотря на свой подвиг и его тяжелейшие последствия, ликвидаторы результата катастрофы располагают в Эстонии совсем немногими льготами. Нет единого пособия чернобыльцам, каждое самоуправление помогает им в силу своих возможностей.

Союз, да не тот

”Катастрофа случилась во времена СССР. Как бы там ни было, но нам хорошая помощь полагалась. Тогда было 15 республик, и все получали единое пособие. Нам выдавали 1200 рублей в год, а это тогда были приличные деньги. С нас не брали подоходный налог. Лечение было бесплатным, санаторно-курортное лечение 24 дня вместе с проездом туда и обратно тоже было для нас бесплатным. К тому же там со мной могли жить дети, я оплачивал им только проезд”, — перечисляет Григорий Шевченко.

Кроме того, все чернобыльцы, проживающие в Эстонии, состояли на учете в ”Магдалене”, бывшей Четвертой больнице. За их здоровьем следили, в случае проблем они обращались к конкретному врачу. Сейчас же ни одна поликлиника или больница подобным не занимается.

”Союз развалился, каждая республика живет самостоятельно, и в итоге получилось так, что нам страна вообще не помогает, — сокрушается мужчина. — Получали 60 крон — 4 евро от государства, потом Лаар и эти убрал. Чернобыльцами занимаются только местные самоуправления. В Таллинне нам хотя бы с 2000 года стали что-то давать — на лечение зубов, на очки, на санаторий 250 евро. Но это на пять дней всего, так как день стоит 50, а за пять дней и грипп не лечится. Вот если бы государство нам прибавило хотя бы 10 дней, мы уже не говорим про 24, уже что-то было бы”.

Григорий Шевченко общается с коллегами по несчастью из других стран, ведь в каждом государстве свои льготы чернобыльцам. Так, в Казахстане, например, в 50 лет на пенсию уходят, получают бесплатное лечение, бесплатные санатории, к отпуску прибавляются две недели, оплата коммунальных платежей со скидкой в 50 процентов.

”Раньше были в Советском Союзе, ушли оттуда. Теперь мы в Евросоюзе, тот же союз, только Евро. Из 15 республик в ЕС находятся три, где живут чернобыльцы, которых становится все меньше и меньше. Евросоюз мог бы нам хотя бы дополнительную пенсию минимальную выделить, по 300 евро. Это именно на лекарства, на лечение. Но какие угодно в ЕС проблемы обсуждают, а до нас никому дела нет”, — говорит Евгений Шевченко.

Большая обида

Но самое возмутительное для всех живущих в Эстонии ликвидаторов последствий чернобыльской катастрофы — это то, что их разделили по статусу репрессированных.

”Те, кто граждане по рождению, имеют этот статус и соответствующие льготы, а те, кто даже имеет эстонский паспорт, но был натурализован, на эти льготы права не имеет. Я уже не говорю о негражданах и владельцах других паспортов. Таких чернобыльцев гораздо больше, чем граждан по рождению. Это самое обидное. Сами эстонцы об этом говорят. Как так могли разделить? Радиация одинаково вошла и в латыша, и в литовца, и в эстонца, и в русского… А здесь взяли и разделили”, — возмущается мужчина, который уже 48 лет живет в Эстонии.

Пособие для репрессированных составляет 192 евро в год. У репрессированных лиц есть право бесплатно посещать государственные музеи, певческий праздник и праздник песни и танца в определенные дни. Они имеют право бесплатно заниматься любительской рыбной ловлей за некоторым исключением. Кроме того, выписка из земельного кадастра о недвижимости, находящейся в собственности репрессированного лица, не облагается госпошлиной.

”Не дай бог, случись сейчас подобная катастрофа, нынешнее поколение, которое на нашем примере видит, что люди, положившие здоровье на благо Эстонии и Европы, стране не нужны, уже не пойдут сами. Это очень обидно, — добавляет Шевченко. — 30 лет прошло, и ничего. Нас и так мало. Хорошо, хоть город помогает нам, в Ида-Вирумаа гораздо хуже”.

Несмотря на то, что общегосударственного пособия для чернобыльцев нет, небольшие льготы все-таки имеются. У всех ветеранов Чернобыля, проживающих в Эстонии, есть право на получение пенсии по старости за пять лет до наступления пенсионного возраста. Всем живущим в Эстонии ликвидаторам, которые получили нетрудоспособность в результате аварии на АЭС, к пенсии прибавляют 10 процентов от ставки народной пенсии. Кроме того, Касса по безработице платит социальный налог, как в части пенсионного страхования, так и медицинского страхования, за всех безработных ветеранов Чернобыля, живущих в Эстонии. В остальном же рассчитывать можно только на местное самоуправление.

Не по статусу

В Таллинне проживает 528 ветеранов Чернобыля. Им город компенсирует расходы на стоматологическую помощь — до 150 евро в год, на санаторные или реабилитационные услуги — до 250 евро в год, на очки или линзы — до 40 евро в год, а также пособие на погребение — 200 евро.

На учете в Маарду состоит 56 участников ликвидации. Самоуправление города выплачивает им пособие в размере 300 евро ко дню Чернобыльской аварии.

В Нарвском союзе ликвидаторов аварии на Чернобыльской АЭС зарегистрированы около 130 человек. Для них организован бесплатный проезд на городских автобусных линиях в пределах Нарвы. Также чернобыльцы, местом жительства которых является город Нарва, вправе получать услугу реабилитации. Полная стоимость услуги в Нарве составляет 465 евро, чернобыльцы же оплачивают только пять процентов от ее стоимости, то есть 23,25 евро.

Но не все принявшие участие в ликвидации последствий катастрофы хотят получать какие-либо особые льготы для репрессированных. Об этом на своей странице в Facebook год назад решительно высказался Анатолий Ниценко, который, будучи лейтенантом-срочником, участвовал в ликвидации с 19 июня по 25 августа 1986 года.

”Мы выезжали на реактор девять раз. Девять раз мы работали на крыше реактора — сбрасывали радио-активные обломки. Каждый выход рассчитывался на безопасность, и на стене была нарисована схема крыши, чтобы не заблудиться, — написал Ниценко. — И было строго ограниченное время работы на крыше — одна-две минуты. За каждый выезд на станцию писали примерно два рентгена”.

Он добавил, что максимально допустимой дозой было 25 рентген. Как только человек приближался к этой цифре, его демобилизовывали. Сам Анатолий получил за два месяца в общей сложности 22,330 рентгена.

”Герои — это те ребята, которые пошли первыми, в неизвестность! Вечная им память! А к июню-июлю уже была ясна обстановка и ситуация. И мы уже в середине июня знали, как себя вести, чтобы максимально обезопасить свое здоровье, — объяснил Анатолий. — И последнее. Льготы гражданам Эстонии по рождению дают при формулировке ”репрессированы”! И добиваться нам таких же льгот при той же формулировке я не согласен! Нас не репрессировали тогда, мы были одним государством и шли мы спасать нашу страну. Так что я не собираюсь продавать свои принципы за суперльготы в качестве бедного репрессированного!”

При этом Анатолий согласен, что у чернобыльцев должны быть льготы на государственном уровне. Главным образом они должны иметь возможность попасть к врачу как можно раньше, не ожидая в очередях по три месяца.