Бывший ревизор на железной дороге рассказал, зачем нужны были проверки и где проводники прятали зайцев
Я родом из города Сланцы Ленинградской области. После окончания школы в начале восьмидесятых годов мы с другом детства решили стать железнодорожниками и приехали в Таллинн. Первоначально подали документы в училище им. Мюрисеппа (ныне транспортная школа — прим.ред.), а в результате выбор пал на Техникум железнодорожного транспорта, был такой в Копли на улице Марати.
Однажды весной 1984 года я ехал поездом номер 16 из Таллинна до Кингисеппа, чтобы попасть в Сланцы. Состав поезда посетили ревизоры. Я проявил интерес к контрольным щипцам, компостеру, которым пробивали билеты. С виду очень строгая женщина-ревизор вдруг дала мне ”пощелкать” компостером… А затем предложила прийти к ним на работу. Так в 1984 году я пришел в коллектив ревизорского аппарата Эстонского отделения Прибалтийской железной дороги.
Песня про ”зайцев”
Наш руководитель был очень мудрым и опытным ревизором. Но самым опытным работником была Херма Августовна Карлсон. Среди железнодорожников ее называли ”мама Карлсон”. Эта женщина 1910 года рождения работала на железной дороге с 1940 года. В ревизорском аппарате — с 1944 года. Поистине, мама Карлсон была для всех ревизоров, а коллектив включал в себя 23 сотрудника, не просто наставником, но и в какой-то мере ”ходячей энциклопедией”.
Работа ревизора заключалась не только в проверке билетов. На дальних пассажирских поездах ревизоры осуществляли надзор за работой поездных бригад. Чтобы попасть на поезд дальнего следования, мы добирались до различных станций чуть ли не на перекладных, чтобы возникнуть на одной из остановок поезда внезапно. Потому что проверять поезд на выезде из Таллинна совсем не интересно.
Что греха таить, в то время поезда пустыми не ходили. Проводники иногда позволяли себе поднять уровень адреналина: брали в рейс ”зайчиков”, получив с них наличными, и тряслись, высматривая на каждой станции ревизоров. Еще один вид дополнительного дохода происходил от размещения в спальном вагоне пассажира с билетом в общий вагон. С пассажира взыскивалась разница оплаты проезда, и тот становился нелегалом в вагоне повышенной категории. Были и другие виды халтуры, на что должен был обращать внимание ревизор. Среди них повторное использование постельных принадлежностей. Для ревизоров этот вид нарушения был самым тяжким.
За долгие годы работы было очень много забавных случаев. Однажды проводник так нервничала, не знала, что делать, что прямо при нас съела объяснительную записку, в которой признавалась в зафиксированных нарушениях.
Про солидарность проводников
Мобильных телефонов тогда не было. На определенных станциях встречные поезда пересекались, и проводники не просто приветствовали друг друга, но и предупреждали о предстоящей ревизии. Если ревизоров не было, то проводники рукой помахивали, как бы стирая пыль в разные стороны. Если были ревизоры, то на пальцах показывали количество проверяющих или кричали их имена и клички. Когда составы проходили между собой на скорости, то к окну служебного купе проводник приставлял фонарь: белый свет — ”чисто”, красный — ревизоры.
Если ожидались ”гости”, то поездная бригада начинала за считанные минуты наводить порядок: экстренно выписывались билеты, квитанции доплат, заполнялись надлежащим образом рейсовые документы, прятались ”зайчики” и т.д. После суматошного аврала по прибытии поезда на станцию, где садились ревизоры, в составе все резко затихало и изображался глубокий сон и отдых. Перед ревизорами представали зевающие проводники и создавалось впечатление, что безмятежная обстановка в поезде хранилась начиная от станции отправления. Должность ревизора обязывала быть и немного психологом.
Предприимчивые проводники прятали свою добычу, безбилетников, куда могли!
Таких пассажиров можно было найти и в багажной нише, как под полкой, так и сверху под потолком. Были случаи, когда обнаруживались ”зайчики” и в котловом отделении, и висячими за входными дверьми вагона.
Однажды проверяли с мамой Карлсон поезд до Москвы. В вагоне студент-проводник, предъявляя билеты из папки, очень нервничал. У окна стоял мешок с использованным бельем. Карлсон присела на этот мешок, и тот… заорал. Оказалось, проводник провозил без билета пассажира на третьей полке. Когда узнал, что в поезде ревизоры, ”упаковал” пассажира в мешок для белья, обложив его со всех сторон простынями.
Были и такие случаи, когда входишь в служебное купе проводника и видишь в окне отражение верхней ниши, где, скрючившись, разместился пассажир…
Про призрака Старого города
В 1992 году я получил возможность стать руководителем отдела. Этому помогла чистая случайность.
Каждый месяц в первых числах ревизоры собирались в Таллинне на техучебе. Одним из атрибутов этого мероприятия была сдача отчетов за прошедший месяц. Были новогодние праздники. Немного приболев, я попросил отгул в день техучебы. Руководитель согласился, и свою отчетность я понес в контору на следующий день. Придя к руководителю, я был ошарашен: мой начальник выглядел болезненно. У него случился инсульт, и всю ночь он провел в кабинете…
Так получилось, что общий отчет по ревизорской работе пришлось уже делать мне.
В те времена вся отчетность еще передавалась в Ригу. Рижане из Управления дороги помогли мне пройти курс ”молодого бойца”. С этого периода мне пришлось исполнять обязанности ревизора-инструктора по контролю поездов, т.е. выступить в роли руководителя ревизорского аппарата.
Очень много легенд и слухов ходит про всякие приведения и духов, обитающих в домах Старого города. В то время наш офис находился на Лай, 43. Кроме ревизоров на третьем этаже дома располагалась техническая библиотека и отдел железнодорожного водоснабжения. Работать на линии в поездах теперь начал редко, основным местом работы стал кабинет. Коллеги из других отделов постоянно боялись находиться на этаже в вечернее время. Поговаривали, что в доме бродит дух девушки, погребенной под строительным материалом дома. Но эти разговоры порождали больше смеха, чем веры.
Однажды мы проводили рейдовый перронный контроль в Палдиски на ранних утренних электропоездах. Приехав после рейда, я решил закрыть дверь в кабинет и прилечь на диване на часик. Впав в сонное состояние, я вдруг со стороны увидел себя, спящим на диване, и увидел, как в кабинет вошла девушка в кремовой одежде. Наблюдал я за ней сзади. Она подошла к моему рабочему столу и, увидев много бумаг на столе, покачала головой, как бы понимая, что работа ведется на все сто.
В это время зазвонил телефон. Я лежал с широко открытыми глазами, а моя гостья исчезла. Эта встреча меня немного напугала. Однако на следующий день меня вызвал к себе руководитель железной дороги и уведомил о том, что меня утвердили в должности постоянно. Вот так, с загадочного кивания головой моей гостьи я стал руководить отделом полноправно.
Про нелегкие времена железной дороги
Передо мной открывались возможности не только проявить свои организаторские способности, но и оптимизировать ревизорскую работу. Но в начале девяностых железная дорога переживала нелегкие перестроечные времена. Профессионалы-железнодорожники смещались с руководящих должностей. На их места приходили неопытные работники, имеющие профессии из других сфер. Именно они пытались внести свои коррективы в отлаженную цепь пассажирского движения, что на деле отрицательно сказывалось на работе всех служб.
Среди профессий и должностей есть и такие, которые существуют в ”одном экземпляре”.
Таковой была и моя должность. Прибалтийской дороги не стало, а развалившиеся на отдельные части объекты железнодорожного транспорта старались учиться жить самостоятельно друг от друга.
Несмотря на произошедший разрыв, мне удалось тогда объединить снова своих коллег. После совместных встреч и конференций по обмену опытом ревизоры Эстонии, Латвии, Литвы и России снова объединились. И будучи коллегами, мы какое то время дружили, общались, встречались и обменивались опытом.
С рождением планов по отмене поездов дальнего следования аппарат ревизоров стал не нужен. Отдел был ликвидирован. А вскоре после отмены всех проверок отменили и поезда, так как доходность от перевозок упала. С железной дорогой я распрощался в 1996 году.
Поездная работа, полная общения и романтики, оставляет свой след навсегда.
Если однажды поработал на железной дороге, то навсегда заболеваешь ею. И даже время не лечит, когда с тоской видишь пролетающие поезда.
