– Почему вы выбрали такую профессию?

– Все началось с любви. Еще в школе я случайно увидела каталог репродукций Марка Шагала. Спросила у мамы, есть ли профессии, чтобы картинами заниматься? Мама посоветовала забыть. В Прибалтике, к сожалению, не учат истории искусства. Специальность принимается как глупость или дикость. В Латвии есть профессия культуролог — немножко преподается история искусств, немножко по менеджменту галерей, но это все несерьезно. Если хочется освоить такую профессию — надо ехать в Европу. Я загуглила ”лучшие университеты Германии” и увидела Гейдельберг. По картинкам посмотрела — понравился город, исторически очень престижный университет, решила, что мне подходит. На свой страх и риск уехала в Германию, так как изучала немецкий в школе. Поступила, работала официанткой — нужно было 500–600 евро в месяц, чтобы выжить, даже если на гречке сидишь.

Потом я получила грант на учебу в Италии и на год уехала в Сиену. Полгода я училась в университете, полгода работала, согласно условиям гранта, в картинной галерее в Риме. Итальянский выучила на месте. Университет специализировался на Средневековье, и мне было отчаянно скучно. Помню, к экзамену зазубрила первый абзац из книги. Пришла к профессору, тяну билет — ”История монашества в Италии”. Пять предложений сказала, и мне поставили высший бал. Вернулась в Германию, доучилась на бакалавра и окончила магистратуру. Вскоре нам с мужем надоело жить в Германии, и мы переехали в Вену, где прижились и никуда не собираемся.

Моя профессиональная жизнь складывалась по-разному: была достаточно муторная административная работа в аукционном доме, которая ничего общего с искусством не имела. Потом меня странным образом вывело на образовательную стезю, я придумала творческий проект Art Salon Vienna. Изначально задумывала как клуб любителей искусства: лекции, семинары, посещение музеев. Для русскоговорящих, которым не хватает интеллектуального общения со своими соотечественниками. Мои клиенты могут позволить себе путешествовать, чтобы посещать выставки по всей Европе, я делаю арт-туры по Италии, во Флоренцию и Венецию. Cейчас разрабатываю немецкое направление. Неожиданно проект нашел широкий отклик у людей в Балтийских странах. В этом году все лето читала лекции по истории искусств в Риге, Юрмале, Таллинне. В декабре поеду в Прагу, Тель-Авив, Москву.

Всплеск интереса к искусству

ТОП

Прибавка к пенсии повлечет за собой и обязательства: 80 500 человек скоро должны будут начать платить налоги (97)

Представитель сааремааской фирмы о работниках из Украины: мне их даже немного жалко, что они так усердно трудятся (91)

ВИДЕО: Кровь на платье и шокированные гости: что произошло на Tallinn fashion week (15)

– Люди всегда ходили в музеи, но последние несколько лет отмечены всплеском интереса: ”очередь на Серова”, очереди холодной зимой в Эрмитаж, ужины в формате лекций по искусству, популярность книжек ”Мост через бездну” Паолы Волковой. С чего бы это?

– Я тоже заметила всплеск. Когда шла учиться, то не думала, что история искусства будет такой популярной. Это была редкая профессия, надо было еще придумать, что с ней делать. Тягу людей к искусству я связываю с тем, что в мире все сложнее становится жить: финансовые кризисы, теракты, шквал негативных новостей. Обращение к прекрасному — это некое бегство от реалий жестокого мира. Искусство дарит теплые чувства, положительные эмоции и духовную пищу. И тебе становится светлее.

– Как молодежь воспринимает рассказы о художниках, картинах, искусстве вообще?

– Новое поколение не хочет ничего слушать, они хотят видеть, они визуалы. Им нужен экшн, постоянно меняющаяся картинка, чтобы я рассказывала пикантные истории из жизни художников и проводила параллели с современным миром. Именно так можно привить интерес к искусству. Бессмысленно просто говорить, что Рубенс — гениальный художник, и разбирать его картины.

– Сегодня можно купить книжки или в интернете найти много материала с условным названием ”искусствоведение для чайников”, которые учат отличать одного художника от другого. Например, если на картине огромные задницы — это Рубенс, если люди выглядят так, как будто их пытают — это Тициан, если на картине много людей, но это выглядит как бе-зумие — это Босх. Это примитивно, но верно работает?

– Появление таких книг говорит о возрастающем интересе к истории искусства, не о стремлении изучать его глубоко, штудируя талмуды, нечитабельные для современного человека. Но это основа. Если человек не имеет никаких знаний, то лучше прочесть такую книгу, чем не читать вообще. Советую очень хороший метод, кроме чтения книг, для интересующихся искусством. Определяете себе художника раз в месяц и смотрите все фильмы о нем, его картинах на Ютубе, читаете лекции, то есть совмещаете визуальное и аудиальное восприятие. Потом выбираете другого.

Бэнкси — это хороший и продуманный пиар

– Что вы думаете о самоуничтожившейся картине английского художника стрит-арта Бэнкси?

– Он один из моих любимых героев современности, потому что он все делает правильно с точки зрения стратегии и маркетинга. Он никогда не афишировал, кто он, долго скрывал свое лицо, его граффити в Лондоне появлялись неожиданно. Сейчас, чтобы успешно продаваться, недостаточно быть гениальным. Нужно создавать вокруг себя атмосферу эпатажа, например, художник режет себе вены, пишет своей кровью, и все восклицают: о боже! Или ореол мистики: все слышат, но никто не знает, в какой момент появятся эти рисунки, и все думают: как он умудряется делать, что никто не видит? Недаром его называют художником-партизаном.

У Бэнкси все граффити со смыслом и на злобу дня. Например, мужчина, который тошнит цветами. Послание, привязанное к этому образу, декларирует: ”Лучше снаружи, чем внутри”, указывая, если у вас есть что выразить, лучше сделать это, а не держать внутри. Мы, конечно, не будем сдерживать рвотные позывы. Но зачем сдерживать эмоциональные потребности в самовыражении и созидании? Физические или эмоциональные, некоторые вещи требуют выхода, иначе останутся киснуть в желудке. Смысл виден не сразу, надо раскручивать картину, не сразу видно.

Его гениальная выходка с картиной — продуманный рекламный шаг. И я на 99% уверена, что в сотрудничестве с аукционным домом. Такое внимание выгодно и им, и ему. Хороший пиар. Естественно, работа сразу же подросла в цене, покупатель не отказался от нее. Это все равно работа Бэнкси, пусть даже на полосочки разрезанная. Полосочки можно склеить. Зато какая история! Люди тянутся к впечатлениям от картины или предмета искусства, хотят, чтобы за ними стояла история. Как интересны и дороги в цене ”проклятые” камни, за которыми тянутся шлейфы легенд, или украшения, которые носили венценосные особы или известные личности. Люди любят мистику, покупают такие вещи, чтобы чувствовать сопричастность: теперь эта вещь есть у меня! То же с картинами: о, она написана в XVII веке, она висела в итальянском палаццо, ею владели короли…

– Думаете, у обрезков есть реальный владелец? Нормальному человеку не понятно, как можно это купить вообще?

– Не знаю. Не думаю, что это профанация. Ведь у нас такой сумасшедший мир, что ты можешь продать даже обрезки. Мертвая акула в формалине Дэмиана Херста была продана за 12 млн долларов. И это повергло в шок мировой рынок современного искусства. И дело даже не в том, что эта сумма оказалась наибольшей в мире, когда-либо заплаченной за произведение художника при его жизни. Но является ли подобное нормальным и произведением искусства? Мнения экспертов, да и простых обывателей, расходятся. Однако Херст — самый богатый из ныне живущих художников. Вспомним его череп, инкрустированный бриллиантами, проданный за 100 млн долларов.

– Там хоть бриллианты.

– Можно выковырять и продать. Мы живем в мире абсурда. Обрезки можно сложить в раму, и картина снова вырастет в цене.

Как оценивают картины

– Из чего складывается стоимость картины?

– Это исторически сложный вопрос. Например, работы Пикассо сегодня стоят 20–30 млн долларов. Это немыслимые цифры, а в начале ХХ века за них давали 10 000 долларов. Понятно, что инфляция, но все равно рост значительный. Если говорить о старых мастерах, например, Рубенсе или Тициане, понятны цены на их произведения — художники давным-давно умерли. Вторых не будет. Их картины находятся или в музеях, или в частных коллекциях. Они очень ценны. И если на рынке появляется картина, это всегда большое событие. Все стараются купить.

На формирование стоимости очень влияет описание жизни картины или провенанс — чтобы мы могли проследить ее путь от написания до нашего времени, чтобы не было ”черных дыр”, чтобы было известно, в каких руках она находилась. Чем чище провенанс, тем выше стоимость картины. Если есть ”дыра”, то аукцион может отказаться от продажи, потому что велика вероятность, что картина была подделана в те несколько лет, когда она исчезла из виду.

Очень важен каталог-резоне — научное исследование, включающее все известные произведения определенного художника. Если картина в этом списке есть — хорошо, если нет — думаем, что подделка, начинаем исследовать провенанс. Часто случаются скандалы в связи с фальшивыми экспертными заключениями международных комитетов, это касается в первую очередь русского авангарда и работ Кандинского в частности. Палочки и кружочки подделать куда легче, чем работы старых мастеров, на барахолках можно найти кисти и холсты ХХ века. Сейчас Кандинского продать невозможно, если картина не числится в каталоге-резоне самого художника.

Чтобы попасть в такой комитет, надо всю жизнь посвятить творчеству одного художника, написать монографии, защитить докторскую, публиковаться. И вы представляете, к тебе в 60 лет приходят и говорят: я тебе дам 20 млн долларов, если ты сейчас подмахнешь эту бумагу.

– И ты подмахиваешь. Действительно ли такие цены предлагают за подобные услуги?

– Я свечку не держала, но ставки очень высокие.

Дикое общество, как в Древнем Риме

– Где сегодня центр современного искусства?

– Лондон и Нью-Йорк. Все деньги находятся в Китае и Арабских странах, работы увозятся туда, чтобы создавать центры европейских художников. В Лондоне есть арт-дилер Чарльз Саатчи, он может раскрутить кого угодно. Если бы не было Саатчи, не было бы и Херста. Он увидел Херста еще в 1988 году, когда тот устроил свою первую выставку Freeze в лондонских доках. Рекламного магната поразила инсталляция ”Тысяча лет”. Сутью работы был постоянный круговорот: из яиц личинок появлялись мухи, которые ползли к гниющей коровьей голове и погибали на проводах электронной мухобойки. Год спустя Саатчи одолжил Херсту деньги на создание другого произведения о круговороте жизни — знаменитого чучела акулы, помещенного в формальдегид.

Современных художников должен кто-то раскручивать через скандал, и искусство регулируется такими фигурами, как Саатчи. История и эпатаж. Нарисовать гениальную картину недостаточно. Интересны персонажи, которые прибивают свои половые органы к мостовой. Современный рынок работает по своим законам. Для грамотных инвестиций нужен консультант, который скажет, чьи работы растут в цене, а покупателю не должны нравиться работы. Может быть совершенно глупый объект, некрасивый эстетически, но у него есть потенциал.

– Что останется от этих современных работ через сто лет? Рубенс в цене и сегодня. Вспомнит ли кто-то про художников XXI века?

– Почему ценятся работы Рафаэля, Да Винчи и других? Раньше художники были ремесленниками. Они умели писать, учась этому всю жизнь, передавали из поколения в поколение секреты мастерства. Сейчас мастерство неважно, важная история, которую ты или о тебе расскажут. Есть талантливые художники, но будут ли они известны через сто лет? Да, выходку с изрезанной картиной вспомнят.

– Потому что Бэнкси был первым?

– Да, важно быть первопроходцем, чтобы оставаться в истории. Наше общество довольно дикое, оно, как в Древнем Риме, жаждет хлеба и зрелищ. Поколение постарше, которое восхищается работами классических художников, постепенно уходит. Молодых нужно просвещать, особенно тех, у кого не привита любовь к музеям, чтобы стоять у картины не три секунды, а три минуты, читать мифы, Библию. Молодым советуют купить мифы в картинках, чтобы не так тоскливо было читать. Посмотрим, кто останется в веках. У меня пессимистичное представление.

Эмоции остаются на холсте

– Великие художники прошлого, кажется, вкладывали душу в картины. Когда ты смотришь полотна в Третьяковке, внутри все переворачивается, можно и заплакать. Что это?

– У меня такие ощущения у полотен Караваджо. Искусство — очень субъективно и эмоционально. Его восприятие зависит от уровня нашего развития, воспитания, культурного фона, на котором мы росли. Много факторов. Любое творческое действие несет в себе энергию. Музыка — лучший пример. Василий Кандинский постоянно связывал музыку и живопись. Он говорил, что музыка вызывает в душе невероятный отклик, написал работу о теории цвета, считал, что краски, как ноты. Мы слушаем мелодию, не зная, какие ноты звучат, но у нас буря чувств в душе. Он думал, что и живопись должна вызывать такие же чувства.

Или душевнобольной художник Михаил Врубель. Он начал рано сгорать, болел 10 лет. Писал картины, полные демонов, так как ему поручили иллюстрировать произведение Лермонтова. Все думали, что в художника вселился дьявол. Но он был настолько сосредоточен на написании демона, что начал сходить с ума, работая по 14 часов в сутки, стал одержим своим творчеством. Мы смотрим на его ”Царевну-лебедь” и ощущаем тревогу, потому что художник отдает часть своей энергии — здоровой, больной, хорошей или не очень.

Те эмоции, что художник проживает, рисуя картину своей собственной рукой, остаются на холсте. Возможно, это немного эзотерика, но по-другому не могу объяснить, почему перед некоторыми картинами люди рыдают. Или почему картина ”Иван Грозный убивает своего сын” так влияет на некоторых, что на нее дважды совершались нападения.

– Удивительно, что энергетика сохраняется на протяжении веков.

– Потому что писали гении. Для того чтобы понять картину, надо немного знать об авторе. Я обычно, как открывается выставка, иду смотреть без знаний, чтобы душой ощутить, на что западу. Потом читаю о выставляемых художниках и иду второй раз.

– Как вы относитесь к тому, что наиболее известные произведения художников пошли в народ — их видим на кружках, вазах, пепельницах, подвесках. Например, Климт очень тиражируем.

– Меня это раздражает невероятно. Нельзя этого допускать.

– Но с другой стороны, человек посмотрел на кружку, и не надо в музей ходить. Все же ликбез.

– Отчасти согласна. Но за каждой картиной Климта стоит история, и никакая кружка не создаст того впечатления, какое получаешь, видя картину. Меня очень потрясло, когда фирма Louis Vuitton сделала коллекцию сумок с известными произведениями Ван Гога, Да Винчи. Не хочу, чтобы живопись становилась предметом рекламы, носить такую сумку — дурновкусие.

– Недавняя новость: впервые продана картина, нарисованная искусственным интеллектом. За приличную сумму и в 50 раз выше ожидаемой стоимости. Станет ли это тенденцией?

– Это демонстрация достижений нашего времени. Здорово, что есть такое. Кто мог сказать лет 10 назад, что Инстаграм станет мировым каналом для передачи информации, увеличения продаж, продвижения рекламы. Думаю, что в мире всегда будет некая каста, которая будет ценить живопись кистью, с энергетикой художника и переданной через краску или карандаш. На наш век хватит любителей настоящего искусства. Я за энергию и эмоции.