Бег с языковыми барьерами
После того, как проект нового Закона о языке стал доступен общественности, из сообщений в СМИ могло сложиться превратное впечатление, что закон теперь займется исключительно самими эстонцами, которых надо приструнить для более корректного использования языка Вильде и Таммсааре. Между тем никаких послаблений носителям других языков законопроект не предусматривает, а ряд его положений сделает жизнь еще интереснее. То есть абсурднее.
Одно из главных новшеств законопроекта действительно касается средств массовой информации. Статья 19 гласит, что "издания, распространяющиеся по всей стране, должны использовать эстонский язык согласно нормам письменного языка". Получается, никаких тебе варваризмов, жаргонизмов, просторечий, столь обильно встречающихся в устной речи?
Хотя следующее предложение в этой же статье дает намек на обходные маневры: "Нормы письменного языка не распространяются на художественные тексты, публикуемые в СМИ". Где грань между текстом художественным и журналистским, в этом законе не уточняется. Понятно, что новостное сообщение на художественность вряд ли претендовать может, но все другие жанры получают возможность быть приобщенными к высокому искусству.
Второе новшество "против эстонцев" состоит в том, что по прежнему закону можно было использовать и иностранные словечки в вывесках, надписях и названиях, если это являлось частью зарегистрированного названия. Но обилие всяких pub’ов, bank’ов и night club’ов заставило законодателей сделать в статье 16 приписку, что если экспонируется запатентованное название, но не на эстонском, то к нему нужно добавить пояснение на госязыке. Так что будет у нас теперь baar St. Patrick’s pub, pank Swedbank и ööklubi Soho night club. Вряд ли нынешнее положение сильно затрудняет понимание для потенциальных клиентов, но головной боли владельцам фирм и заведений добавится.
В ногу со временем?
Действующий сегодня Закон о языке вступил в силу еще в 1995 году. Пришла пора что-то менять. Хотя бы по той причине, что 14 лет назад компьютер был роскошью, а слово "интернет" для большинства походило на новое ругательство. В изменившихся реалиях законодатели обратили отдельное внимание на всемирную паутину, предписав зарегистрированным в Эстонии фирмам, предприятиям, фондам и учреждениям перевести на эстонский язык ту часть интернет-страницы, которая дает информацию о роде деятельности и характере товаров или услуг. Хотя переводить весь сайт на эстонский все же не требуется.
Сегодня только и слышно, что о сокращении госрасходов и чиновничьего аппарата. Но в недрах Министерства образования и науки, откуда и вышел законопроект, видать, решили, что есть вещи, на которых экономить нельзя. А потому новый закон учреждает Эстонский языковой совет. И этот совет вовсе не приходит на смену Языковой инспекции. Она, родимая, тоже никуда не денется. Совет же займется стратегическими целями — будет составлять программы развития, консультировать, наблюдать и анализировать. А главное — представлять Эстонию в международных организациях. Вообразите себе, сколько денег пойдет на одни только командировки новоявленных чиновников.
От заботы до абсурда — один шаг
Носителей эстонского языка сегодня в мире меньше миллиона человек. Таким образом, если исходить из исторической практики и мнения некоторых ученых мужей, язык входит в "группу риска", являясь кандидатом на вымирание. Посему забота маленького народа о сохранении основы своей идентичности совершенно понятна с точки зрения здравого смысла. Другое дело, что некоторые пункты законопроекта явно выходят за границы этого самого смысла.
Статья 9, например, ничего не меняет. В местных самоуправлениях, где национальные меньшинства составляют больше половины населения, у каждого есть право получать официальную информацию не только на эстонском языке, но и на языке национального меньшинства. Статья 11 даже добавляет, что в таких самоуправлениях с одобрения правительства и внутреннее делопроизводство можно вести на языке меньшинства. Но пункт 7 статьи 10 говорит, что обращаться к общественности чиновники могут только на эстонском.
Другими словами, Нарвское горсобрание может использовать русский язык в стенах своего здания, но если кто-то из депутатов выйдет на Петровскую площадь и выступит перед нарвитянами на митинге, говоря все так же по-русски, то тут же попадет в цепкие лапы Языковой инспекции. Исключением может быть только обращение к общественности посредством иноязычных СМИ. Причем про радио и телевидение сказано, что исключение сделано для передач прямого эфира. Значит, интервью для вечерней программы новостей записать по-русски уже нельзя?
Но еще большим абсурдом выглядит требование пункта 1 той же статьи 10: госчиновники, работники муниципалитетов и предприятий с мажоритарным государственным участием могут общаться между собой на служебные темы только по-эстонски. Получается, двум русским работникам кохтла-ярвеской мэрии, к примеру, теперь между собой о делах на родном языке поговорить нельзя?
И с бумажкой ты букашка
По-прежнему не нужно сдавать языковой экзамен тем, кто получил на эстонском языке хотя бы основное образование, окончив девять классов. При этом в новый закон добавлен пункт 4 статьи 28, по которому образование считается полученным на эстонском языке, если по-эстонски преподавали не меньше 60% предметов. Казалось бы, когда наши гимназии полностью претворят в жизнь реформу образования (там как раз были такие пропорции: 40% на родном языке, 60% на государственном), каждый выпускник от экзамена освобождается автоматически. Но не тут-то было!
На это в статье 30 появился пункт 2: если у чиновника Языковой инспекции появится сомнение, что человек не владеет эстонским на должном уровне (хотя этот человек получил образование на эстонском и от экзамена был освобожден на законном основании), то бедолагу можно запросто отправить на экзамен. Вообще полномочия у инспекции весьма обширные. Достаточно подозрения (правда, в законопроекте записано "обоснованного подозрения"), чтобы отправить на переэкзаменовку кого угодно.
На этом фоне уже не столь радужной выглядит новость из пункта 2 статьи 44: справки, выданные до 1 июля 1999 года, признаются действительными, если работодатель считает, что уровень владения языком у работника достаточный для исполнения его служебных обязанностей. Работодатель, получается, прав, но инспектор все равно правее.
