Вместе с Михаилом Владиславлевым Цукерман до сих пор продолжает вести передачу ”Субботея”, которая идет уже 17-й сезон. После ”Субботеи” в его жизни появились и передача ”Наш Таллинн”, и ”Новости Эстонии” на ПБК.

Поначалу к своему главному телевизионному детищу Цукерман всерьез, по его собственному признанию, не относился.

- Когда мы объясняли, что хотим делать передачу и для русских, и для эстонцев на русском языке, то все говорили: такого быть не может. Мы даже не могли предположить, что так все затянется, — вспоминает Александр. — При этом мы сразу поняли, что Эстония — страна замечательная, но маленькая, и надо чередовать сюжеты отсюда и извне. Думали, что бы такое сделать, чтобы нас запомнили? И кто-то предложил: давайте поедем по Европе на такси. Тогда только появилась первая частная компания, у которой мы и взяли машину. Решили, что как выедем за пределы Эстонии, плафон скрутим. Но его приварили намертво. Сначала у нас были комплексы, а потом мы поняли преимущества такси — на Западе уже были полосы для общественного транспорта, и первый раз робко, а второй уже как само собой разумеющееся мы выехали на такую полосу и проехали от Таллинна до Барселоны.

Конечно, много приключений случилось в дороге. Никто же ничего не знал, на машине по Европе не ездил, не говоря о такси. Несколько раз нас останавливали люди и требовали, чтобы мы их куда-то отвезли. Не было навигаторов, и водитель спрашивал дорогу. Ответы получали разные. Говорили: ”Проклятые эмигранты, понаехали, города не знают, а туда же — работать в наших такси”.

Наибольший успех мы имели в Барселоне, которую к тому времени освоили новые русские. И когда мы въехали на нашем такси на пляж, нас окружила немыслимая толпа людей в цепях, таких комедийных новых русских — они даже на пляжах были в малиновых пиджаках, а женщины на шпильках. Какой-то мужик подошел и сказал фразу, которую мы запомнили на всю жизнь: ”На такси в Барселону… Это круто”. На что мы ему: ”У нас в Эстонии так принято”.

Наши русские живут изолированно

- Ты был в Югославии во время войны. Не страшно было?

- Нет, потому что мы ничего не понимали. Мы приехали в посольство Хорватии в Хельсинки за визой, у них был только штемпель ”туризм”. И нам поставили такой. Однажды нас остановили бородатые люди с автоматами и попросили паспорта. Когда увидели слово ”туризм”, все трое опустили ”калаши”, приложили руки к козырькам и разрешили проехать.

За эти годы было много грустных и трагических моментов. Самое ужасное, что мы видели, — последствия югославской войны. Один эпизод я не могу без слез вспоминать. Там был дедушка, который не хотел мыться. Иначе ему надо было оставить портфель, которой он никому не отдавал. Тогда ему, указав на нас, сказали: ”Дедушка, вот приехали два полицейских из Белграда, чтобы охранять твой портфель”. И дед пошел мыться. В портфеле оказалась грамота о том, что он — лучший тракторист колхоза такого-то. И эта грамота была единственным документом, который у него остался. Не дай бог допустить подобные вещи!

- Что еще особенно запомнилось?

- Потряс Белфаст: в центре города стоит стена и строятся новые. Там ведь живут католики и протестанты, враждующие друг с другом. Нас спрашивают: ”Там, откуда вы приехали, есть лютеране?” Мы: ”Да, большая часть страны”. И слышим в ответ: ”Сколько же у вас проблем!” А протестантский человек сказал нам, что узнает католиков по глазам: они никогда не смотрят тебе в глаза, всегда в пол, потому что им есть что скрывать. Подобные вещи очень настораживают. Когда мы что-то видим, то проецируем на себя. Поэтому следует помнить, что эти игры очень опасны. Даже в тихой Швеции недавно сожгли более сотни машин. Помнишь принцип Гиппократа: не навреди! Вот этим мы и пытаемся заниматься. Так же и в ”Новостях Эстонии” на ПБК, которые в последние годы стали важнейшим делом моей жизни. Мне кажется, что мы стараемся избегать крайних точек зрения.

- У вас классическая подача.

- И, может быть, чуть более подробная, чем у литовских или латышских коллег. У нас люди живут в несколько изолированном пространстве.

- Ты о русских?

- Да. Изоляция в том, что имеется только одна ежедневная газета на русском языке, которая на самом деле переводная. Я знаю не так много стран в мире, где столь много людей некоренной национальности и в которой нет ежедневной газеты на их родном языке. Эту роль в Эстонии играют еженедельники. Счастье, что они есть. Говорят, все перешли в интернет. Но шуршание газеты ни с чем нельзя сравнить! И к газете ты можешь вернуться, газету передают из рук в руки. Знаю, что ”МК-Эстонию” во многих домах читают по четкому графику: сегодня пятая квартира, завтра восьмая. Некий вакуум информационный есть. Некоторые, правда, себя искусственно в него загоняют. Но это другая проблема.

Деньги надо выращивать

- Где вы берете деньги, чтобы ездить по миру?

- Знаешь, есть такой предмет — money raising, то есть ”выращивание денег”. Если ты будешь их выращивать для собственного обогащения, тогда для телепроектов их не будет. Если ты хочешь вырастить их для проектов — надо писать проекты. В течение многих лет нашей жизни мы пишем проекты, и если из десяти срабатывают два — уже хорошо. Мы поняли, что в Эстони деньги найти трудно, но есть другие страны, вариантов и возможностей достаточно. Надо думать и не расстраиваться, если тебе где-то отказали.

Расскажу забавный случай. Мы написали в Министерство туризма Франции, которое объявило конкурс проектов поездки на Таити. Они отправляют туда две европейские группы в год. Ответ получили ровно через пять лет. К тому моменту сам проект мы благополучно стерли и не помнили, что писали. Но поехали. Еще добавлю, что проект нужно выполнять честно. Нам рассказывали, как одна съемочная группа приехала в США писать о проблемах американских индейцев. И первое, что они сказали, было: мы хотим поехать в Санта- Барбару. Их отвезли туда, но, как ты понимаешь, эта группа больше уже никуда не поедет.

- Почему в ”Новостях Эстонии” ты выступаешь под псевдонимом? Все же прекрасно понимают, кто такой Александр Сахаров.

- Как-то ко мне подошла женщина из украинского общества и пожурила: ”Александр, нельзя отказываться от своей прекрасной национальности, ваш народ многое дал миру”. На самом деле, когда все начиналось, получалось, что мы работаем на разных телеканалах, и кто-то сказал: побудьте здесь под псевдонимом. Это смешно, потому за 17 лет ”Субботеи” и 10 лет программы ”Наша столица” нет человека, который бы меня не знал. Однако все спрашивают. Значит, сработало.

Главное — должно быть интересно жить

- Откуда у тебя чувство юмора?

- Думаю, от папы. Он прошел всю войну — с первого дня до последнего. И когда к нему приходили фронтовые друзья, они вспоминали забавные истории, шутили, да так, что можно было подумать, будто война была самым веселым временем в их жизни.

- По языку ты — русский, по национальности — еврей, живешь долгие годы в Эстонии, говоришь на эстонском, словом, ассимилировался. Кем себя ощущаешь, какая культура более близка?

- Конечно, русская. Нет никаких сомнений. Хотя я никогда не откажусь от своих корней, принадлежащих к древнему и великому народу.

- Где, на твой взгляд, у нас можно брать частички культуры русскому человеку, если родители поголовно водят детей по выходным в торговые центры и кино?

- Это один из тех вопросов, надо которым я часто думаю. Например, можно ли меня оторвать от русской культуры? Рыданий и стенаний по этому поводу я никогда не понимал. Академика Дмитрия Лихачева или писателя Варлама Шаламова в лагерях никто не оторвал от русской культуры. Мы не в лагере живем, а в нормальном демократическом государстве. До Петербурга — рукой подать, до Москвы — одна ночь, хотя и дорогая. Есть интернет, телевидение, радио, библиотеки и родители. Каждый вечер мне, ребенку, моя мама, учительница истории, рассказывала миф Древней Греции или про какое-то историческое событие. А сейчас мир открыт… И меня не убеждает фраза ”нет денег”. Мы ездили с 30 долларами по Европе и ночевали под мостами. И не пропали. Главное — должно быть интересно жить.

- Ты подсчитывал, сколько у тебя полных тезок?

- Тезок — не знаю. Но меня путают с Гербертом Цуккером. Часто подходят и говорят, что ”видели по ”Радио 4”. Не знаю, что и сказать.

- По театру не скучаешь?

 — Как тебе сказать… Я же уезжал в Москву в аспирантуру, а когда вернулся, тут открылись радиостанции, телеканалы. В театре мы должны были говорить между строк, обиняками. В ”Трех сестрах” говорили ”в Москву, в Москву”, а евреи думали, что ”в Израиль, в Израиль”, немцы — что ”в Берлин, в Берлин”. И я осознал, что на радио и телевидении можно просто высказываться о том, что думаешь. Показалось, что наступает новый этап в жизни. В детстве я хотел быть переводчиком — два года проработал синхронистом в Голландии, хотел быть гидом — мы были одними из первых, кто начал возить группы по Европе, и пол-Таллинна с нами проездило. Хотел работать журналистом, артистом и попробовал все работы. Кроме одной: всегда хотел петь, но у меня нет ни слуха, ни голоса. Я все равно пою. Когда я бываю в компаниях, то говорят так: ”Когда Цукерман начинает петь, значит, пора расходиться”.

- Ты собираешься мемуары писать?

- Несколько раз предлагали, потому что мы очень много видели и слышали. Жалко, если все пропадет. Мы были в центре самого исторического события — той ночью в Берлине, когда рухнула Берлинская стена. У нас с собой была бутылка водки, у немцев шампанское, мы вливали нашу водку в шампанское и пили. Это засняло CNN. И кадр, как я наливаю водку в бокал с шампанским, крутили 68 часов под названием ”Немцы из ГДР радуются объединению своей страны”. Мне звонили друзья и знакомые со всего мира и спрашивали: ”Ты переехал в ГДР?” Ради таких моментов и стоит жить на белом свете.

- Тебя называют тележурналистом. Как бы ты себя назвал?

- Человеком, которому интересно. Иногда я размышляю, зачем я пришел в этот мир? Посмотреть, удивиться и уйти. Наверное, когда я буду там, я удивлюсь тому, что там увижу. И будут ”Новости Эстонии” с того света.

Поделиться
Комментарии