Почему эстонцы и русские не понимают друг друга 9 мая?
Великому русскому полководцу Александру Суворову приписывают такие слова: ”Война не окончена, пока не похоронен последний солдат”. Каждый раз при приближении 9 мая я вспоминаю эту фразу.
Два или три года назад мне нужно было перейти границу из Ивангорода в Нарву. Выйдя из пограничного пункта на эстонской стороне, я даже не понял, где оказался. На всю Петровскую площадь в Нарве гремел ”День победы” в исполнении Льва Лещенко, ему подпевал нестройный хор собравшихся, а в глазах пестрило от зеленых форменных советских пилоток и красных звездочек. И несмотря на то, что на календаре было 8 мая, в душе нарвитян было 9-е.
Это резко контрастировало и со спокойствием на российском берегу (там 8 мая — самый обычный день, без танков и георгиевских ленточек) и с тем, что периодически говорят об Эстонии, да и о всех странах Балтии, по российскому ТВ. Но несмотря на то, что никакого запрета на мероприятия 9 мая в докарантинное время не существовало, этот день — это камень преткновения между двумя общинами в Эстонии. Обсуждая этот день, даже мы, эстоно- и русскоязычные журналисты редакции ”Дельфи” говорим будто на разных языках. И вот почему.
Простите, сейчас мне придется перейти на язык стереотипов, например, говорить ”русские” или ”эстонцы”, словно речь идет обо всех русских или эстонцах. Разумеется, все представители той или иной нации — разные. Но поскольку у нас нет возможности опросить миллион человек, придется говорить обобщенно. Итак, для русских 9 мая — это день победы над фашизмом (в России так принято называть нацизм), день славы русского оружия, день памяти жертв.
Россия на собственной территории фактически приватизировала победу над Германией. Учителя истории в школе сетуют на то, как поздно был открыт второй фронт, родители — и это еще продвинутые родители — потешаются над тем, что Бельгия была взята немцами за две недели, Франция — за месяц, США ”отсиделись за океаном”, а Великобритания — ”за Ла-Маншем”. И только Советский Союз мужественно выдержал напор вермахта и люфтваффе. Это твердят из поколения в поколение. При этом с каждым поколением от настоящих рассказов реальных фронтовиков остаются лишь легенды, от фронтовой литературы — героические фильмы, исторические факты всё больше подменяются пропагандой.
Самый свежий пример такой пропаганды — недавнее обсуждение пакта Молотова — Риббентропа, которое не так давно инициировал президент РФ Владимир Путин в качестве ответа на просьбу Польши признать СССР агрессором во время Второй мировой войны. По современной российской версии ”пакт Молотова — Риббентропа” ничем не отличался от пакта о взаимопомощи Польши и Германии и уж точно не хуже ”Мюнхенского договора”, определившего незавидную судьбу чехов. Правда, к пакту СССР и Германии был приложен секретный протокол, согласно которому Сталин и Гитлер фактически разделили сферы влияния в Европе, но об этом сейчас говорить не принято.
17 сентября 1939 года советские войска вошли в Польшу, то есть фактически вступили в союз с Германией. 30 ноября 1939 года — перешли границу с Финляндией. Летом 1940 года Советский Союз присоединил Эстонию, Литву и Латвию. Не агрессия ли это? Бесспорно, агрессия. Но вы знаете, одним из любимых русских героев является разведчик Штирлиц. А Штирлиц утверждал, что ”запоминается последнее”. А ”последнее” в войне против Германии — это взятие Берлина и освобождение (другие терминов русские не приемлют) Европы от нацизма.
Освобождение — это ключевое слово. Разумеется, для эстонцев, как и для представителей других наций, которым после оккупационного нацизма навязали коммунизм, всё куда сложнее. И куда менее приятно для нас, русских. Для нас советские солдаты — это однозначно ”освободители”, которые не могут никого оккупировать. Для эстонцев — во многом те, кто не позволил Эстонии жить самостоятельной жизнью после окончания Второй мировой войны.
Проблема в том, что историю пишут победители. Нацисты проиграли войну, были виновны в миллионах смертей, Нюрнбергский процесс осудил их деяния. Говоря языком 5-летнего ребенка, нацисты — ”плохие”. СССР был на Нюрнбергском процессе обвинителем, советские войска сражались с нацистами, значит, они ”хорошие”. Как думаем мы: вы хотите осудить ”хороших”? Хм… Ну значит, вы тогда за ”плохих”. Увы, в критические моменты история не терпит сложностей, и люди делят все на плохое и хорошее, на черное и белое.
И в России, и в Эстонии есть много русских, которые не одобряют действий Советского Союза в 1939 и 1940 году. Еще больше тех, кто считает Иосифа Сталина палачом и убийцей, то есть ничем не лучше Адольфа Гитлера. Но даже эти люди берут портрет ветерана из своей семьи и идут с ним в специально организованном шествии ”Бессметрный полк” или возлагают 9 мая гвоздики к какому-нибудь вечному огню. Потому что 9 мая — это не про политику.
Я уверен, что не найдется ни одной семьи, в которой русский был бы родным языком, и которую бы не коснулась война. Дед или прадед (а часто и бабушка-прабабушка) воевал, погиб или оказался в плену, в лагере, в оккупации, на работах в Германии, или отправился в эвакуацию, работал на заводе сутками, ковал оружие для фронта, а может пережил блокаду Ленинграда. Возможно, в Эстонии есть семьи, которых Вторая мировая война коснулась не настолько, а вот русские в этом плане скованы одной цепью и делят горе на всех.
Поэтому если кто-то пошел и возложил цветы к памятнику или надел в этот день на себя Георгиевскую ленточку, это вовсе не означает, что он разделяет взгляды Путина, ностальгирует по Сталину и выступает за восстановление СССР в прежних границах. Вполне вероятно, что у него на войне погиб дед или прадед. Может быть, даже в Эстонии. Может быть, под Нарвой.
Да, российское правительство активно использует этот момент в качестве реваншизма. Россия может гордиться многим: великой литературой, лучшим в мире балетом, нобелевскими лауреатами по физике. Но она гордится победой, одержанной в войне 75 лет назад. Сменит ли эту коллективную гордость что-то другое? Пока не похоронен последний солдат, ни в коем случае.
Вариант текста на эстонском можно найти здесь.
Еще больше новостей про 9 мая читайте ЗДЕСЬ.
