Во время освещения вашего визита в Сирию вы несколько раз говорили о том, что надо успеть вернуться домой к новогодней ночи, даже если для этого придется не доехать до Алеппо. Успели?

Да, успели. /…/

Какой праздник для вас более важен — Новый год или Рождество?

Новый год. Я — не верующий человек, так что…

Вы говорили, что представляли в Сирии саму себя, а не Европарламент, Центристскую партию или кого-то еще…

Я ездила туда как депутат Европарламента, коим я и являюсь, но я не представляла Европарламент. Его представляет, как известно, спикер, а им я еще не стала. Никаких полномочий для ведения переговоров у меня не было, но тем не менее меня пригласили как депутата Европарламента, и в этом качестве я туда и отправилась. /…/ Я представляла Яну Тоом, у которой 25 000 избирателей, с интересом за ней наблюдающих.

Значит, вы ездили туда на радость вашим фанатам?

Конечно, нет. Если приглашаются члены Европарламента, которые интересуются темой и выказывают искреннее желание быть частью примирительного процесса, то логично принять это приглашение. /…/

Главной задачей, которую я себе поставила, является возобновление дебатов в Европарламенте. Сейчас сложилась нелепая ситуация: решением конфликта в Сирии занимаются все, за исключением Евросоюза, а кризисом беженцев Евросоюз занимается практически в одиночку. Это несправедливо и неумно.

Гуманитарная помощь — это одно дело, другое — это то, что мы должны сказать свое слово и в связи с ситуацией, касающейся войны и мира. Сейчас в Сирии идет гражданская война. Европейский Союз выбрал, на чью сторону встать, хотя уже сейчас ясно, что Асада одолеть не удастся. Асад останется президентом по крайней мере на какой-то период, и делать вид, что мы не понимаем этого, глупо.

То есть надо смириться с тем, что там есть этот злой тип, военный преступник, и помогать гражданскому населению, которое страдает?

Именно. Каждый раз, когда мы применяем санкции в отношении к какому-либо режиму, результатом становится то, что страдает гражданское население. У Асада ведь нет проблем с едой, питьевой водой, электричеством, отоплением. У него все хорошо.

В случае с санкциями в отношении России можно провести ту же параллель — страдают прежде всего гражданские?

Я не знаю, страдают ли русские вообще. Я знаю, что есть проблемы с лекарствами, но насколько мне известно — а я бываю в России достаточно часто и разговариваю с обычными людьми — им все равно. /…/ Рейтинг Путина растет — нравится нам это или нет — и они нормально справляются с санкциями. Недавно издание Äripäev привело хороший анализ влияния санкций на экономику России и даже отметило некоторый небольшой экономический рост. Так что я не уверена, кому мы делаем хуже, кроме как себе.

Получается, вредителем является цена на нефть?

Действительно, цены на нефть — это то, что привело на какое-то время к падению рубля, но, когда я последний раз хотела совершить в Москве покупку, то обнаружила, что евро стоит уже 60 рублей, а не 73, как три месяца тому назад.

Как часто вы бываете в России?

Раньше бывала достаточно часто, так как моя дочь училась в Москве. Теперь она здесь. Возвращаясь из Сирии, была только в аэропорту, а несколько месяцев тому назад летала к Соловьеву на передачу. И еще пару месяцев назад до той поездки. В Москве бываю, скажем, три раза в год. В Питере чаще, так как у меня от него зависимость. Мне очень нравятся книжные магазины, которые открыты 24 часа в сутки.

Что еще вас тянет туда?

В Питере у меня друзья и родственники. Моя мать родилась в Ленинграде, там я часть большой семьи. Мне очень нравится отсутствие зимней депрессии. Там никогда не бывает темно и скучно. Мегаполис. Да и близко: я ведь являюсь руководителем Нарвского округа Центристской партии, а оттуда два часа езды. Грех не воспользоваться такой возможностью.

Поговорим о предстоящих выборах. От возможного кресла мэра Нарвы вы уже заранее отказались…

Да, мэром Нарвы быть не хотелось бы. Не хочу никого обидеть, но это не должность мечты. Дело даже не в месте, а в том, что это было обманом избирателей. Поскольку меня выбрали в Европарламент, то, если мои таллиннские избиратели обнаружат, что я покину Брюссель и отправлюсь мостить улицы в Нарве, то это будет для них неприемлемо.

Но о должности мэра Таллинна вы вроде как подумываете. Латать дыры на дорогах столицы было бы лучше?

Я этого не говорила. Я говорила о том, что мы с Юри Ратасом это еще не обсуждали. Правление партиии тоже не обсуждало этого. Решает все же партия, а не Яна Тоом.

/…/

Очень хочется поразмышлять над тем, что бы сделала по-другому и что оставила как есть Яна Тоом, если бы была мэром Таллинна. Что сделано хорошо, а что можно сделать лучше?

Все сделано как надо, так как моя родная партия находится в Таллинне у власти уже долгие годы. Хотя всегда можно сделать лучше.

/…/

Много говорилось о том, что залогом успеха Партии реформ является противопоставление Эдгару Сависару. Сависаар из поля зрения выпал, по логике вещей следующей мишенью является магнит голосов партии Яна Тоом. Ощущаете ли вы что-то подобное?

Не знаю, соответствует ли это действительности.

То есть вас как-то по особенному под прицел еще не взяли?

Я нахожусь под прицелом все эти восемь лет, что занимаюсь политикой, так что ничего нового для меня в этом нет. После своего предыдущего нашумевшего визита в Сирию я получила очень много писем поддержки, в том числе от эстонцев. Все не такое черно-белое, каким может показаться при прочтении эстонских газет.

/…/

Какие темы еще (кроме того, что эстонский язык начинает потихоньку вымирать — прим. ред.) нервируют эстонцев, когда о них начинает говорить русский?

Многие из тех, которыми я занимаюсь. Языковые требования на рынке труда. Тут проблема заключается в том, что человек просто не в курсе того, о чем я говорю. Если я говорю о том, что таксист из Нарвы не должен писать эссе, то в качестве аргумента меня спрашивают: почему они не хотят учить язык? Владение языком на бытовом уровне и написание эссе — не одно и то же. Это очевидно. /…/ Таких проблем миллион. К примеру, люди с серыми паспортами. Обычный человек просто не знает этого, не хочет разговаривать об этом и углубляться. И это прискорбно.

/…/

Интеграция. Постоянные возгласы ”интегрируйся, ты не достаточно интегрирован, недостаточно хорош для нас” вызывают в людях протест, не так ли?

Знаете, у меня пятеро детей. Все они родились в Эстонии. Старшему 27 лет, младшему — 10, он родился в 2006 году. У него в школе в плане развития значится такой раздел как интеграция. Его интегрируют в общество государства, в котором он родился. Разве это нормально? Это чистой воды ленинизм: прежде чем стать едиными, нам следует разойтись. В голову маленького ребенка вселяют мысль, что он не совсем тот, что он не совсем здесь.

/…/

Когда мы с ним в первый раз поехали в Питер, ему было шесть лет. Он походил по Невскому, посмотрел и сказал: мама, мне тут так нравится! Я ответила: конечно, нравится, это красивая улица. А он сказал: нет, мне нравится, что я все понимаю. И стал читать вывески: булочная, прачечная, рюмочная…Если маленький ребенок за границей чувствует себя больше как дома, чем у себя дома, то мы что-то делаем неправильно.

/…/

Вы говорили о том, что ни один нарвитянин не хотел бы жить в Российской Федерации. А о какой Эстонии они тогда мечтают?

Я искренне на это надеюсь. Конечно, люди хотят более высокой зарплаты, но для тамошних жителей есть две главные вещи — это гражданство и язык. /…/

/…/ Как раз сегодня мы обсуждали с моим бюро, что закажем у Saar Poll исследование, как мы часто делаем. Мы размышляли над вопросами, и я сказала, что хочу задать людям вопрос на тему интеграции: были ли вы там, там и там? Могу дать голову на отсечение, что каждый второй эстонец никогда не был в Нарве. Возможно, что и даже не каждый второй. Ида-Вирумаа для эстонца — terra incognita. Зачем я поеду туда, если там нет эстонцев? То же самое можно сказать про нарвитян, которые, скорее всего, никогда не были в Пайде. Мы такие маленькие, но можем жить в знакомом нам регионе. Да, в Таллинне Ида-Вирумаа более чем достаточно, но в Вильяндимаа — нет. В этом смысле рождественская открытка президента, конечно, является знаковой, хотя можно было бы вставить туда и фразу на русском. Это было бы вежливо.

/…/

Означают ли изменения во внешней политике то, что Запад в итоге начнет сотрудничать с Путиным?

Думаю, что это может произойти, но с Асадом они точно смирятся. Если мы посмотрим по карте, в каком положении находился Асад до вмешательства России, то увидим, что под его контролем была лишь довольно узкая прибрежная зона. На данный момент они вернули существенную часть своих территорий. На какое-то время Асад останется президентом, это ясно. И делать вид, что это не так, просто неразумно, если мы хотим, чтобы сирийцы вернулись на родину. А мы ведь хотим этого. Мы должны приложить усилия для того, чтобы там воцарился мир. И пусть играют в свои игры там, а не на европейской земле.

Полностью интервью читайте в Eesti Päevaleht.

Подписаться