Мартину не нравится, когда в классе много детей. Его раздражают новые звуки, разговоры, изменения в среде. Когда он злится, то бьет дома по стенам. Ему нравятся ножи. Каждое утро семья проверяет, не засунул ли он в школьный ранец нож.

По словам бабушки, то, что Мартин доучился до 7 класса, — результат упорной работы и нелегкой борьбы всех членов семьи. Мальчику поставлен диагноз ”синдром дефицита внимания и гиперактивности (СДВГ)” и назначена тяжелая степень недостатка здоровья.

Дневник Мартина полон замечаний. Бывали времена, когда замечания он получал каждый день. При этом учителя о диагнозе знали. Один из классных руководителей однажды заявил, что инвалидность ребенка его не интересует.

Мальчик живет вместе с мамой, бабушкой и дедушкой. Мать вечерами работает, а отец ушел, когда сыну не было и восьми. По словам бабушки, мальчик потихоньку начинает понимать, что отцу все равно.

Перед тем, как пойти в школу, Мартин посетил врача, который постановил, что в школе мальчик учиться способен, несмотря на то, что на месте более пяти минут он усидеть не мог. Диагноз ему поставили уже во втором классе. Тогда же появилась возможность перейти в малый класс, но семья посчитала, что в обычном ему будет лучше.

Почему борьба за получение помощи должна быть такой тяжелой?

”Я не считаю, что ученик с небольшим отклонением должен учиться в спецшколе или отдельном классе. В конце-концов он все равно будет жить среди других”, — рассуждает бабушка Мартина.

Когда он принимает лекарства, то ведет себя спокойнее. Но у них есть побочные эффекты, например, потеря аппетита и бессонница. По словам бабушки, мать ребенка крайне тяжело переживает происходящее с сыном и у нее даже случаются панические атаки.

Керли, мать другого мальчика, которому десять лет и у которого тоже диагностирован СДВГ, на работу не ходит. ”Никто не будет держать меня на работе, если мне в рабочее время нужно ездить с ребенком на терапию”, — говорит она. На собеседованиях женщина ситуации не скрывает, поэтому ее никуда не берут. Поскольку школа находится далеко и автобусы туда не ходят, Керли приходится самой забирать ребенка.

Kerli ütleb, et on pidanud oma kümneaastase poja õiguste eest emalõvina võitlema. Nüüd, aastaid pärast võitluse algust, on asjad lõpuks paremini.

Она отмечает, что ей повезло, поскольку материально помогает семья. ”Но ведь много матерей-одиночек. Не представляю, как они справляются. Если родитель работает на полную ставку, то откуда он должен взять время на то, чтобы изучить все свои права, чтобы звонить везде, возить ребенка на терапию…СДВГ-родители живут в информационном вакууме. Почему борьба за получение помощи должна быть такой тяжелой?”

Сейчас мальчик учится в малом классе и неплохо справляется.

Кармен, мать десятилетней девочки с СДВГ, говорит, что у нее наворачиваются слезы на глаза, когда люди называют ее дочь невоспитанной. Некоторые называют диагноз надуманным и полагают, что таким образом родители прикрывают все то же плохое воспитание. ”Старшее поколение считает, что ребенка надо растить при помощи ремня. Но я делаю все: хожу по врачам, терапии, обследования, но окружающие не понимают этого. Хоть бы кто сказал о ребенке что-то хорошее”.

Дочь Кармен, когда нервничает, начинает бить и хлопать дверьми. Недавно она таким образом повредила стену в школе. Школа считает, что ремонт должна оплатить семья девочки. Инциденты случаются постоянно. Девочка дерется, игнорирует учителя, не работает на уроке, иногда даже засыпает, но оценки при этом хорошие: четверки-пятерки. Девочка принимает лекарства.

Руководитель службы экспертизы и социальных пособий Департамента социального страхования Лейла Лахтвере говорит, что количество детей с СДВГ увеличивается во всем мире. Инвалидность назначается таким детям в случае, если нарушение плохо поддается лечению и ребенок стабильно ограничен в повседневной деятельности. Она подчеркивает, что дети с одним и тем же диагнозом могут быть ограничены совершенно по-разному, поэтому экспертиза при установлении степени тяжести недостатка здоровья всегда индивидуальна.

Специалист говорит, что ребенок не обязательно нуждается в инвалидности, просто нужно консультировать родителей и педагогов и адаптировать школьную систему. ”Получение поддерживающих услуг, в том числе опорных услуг и дополнительной помощи в обучении не связано с инвалидностью”, — говорит она. По ее словам, получить опорное лицо можно через местное самоуправление. Рекомендация по малому классу также не должна быть связана с решением по назначению степени тяжести недостатка здоровья, поскольку в малом классе могут нуждаться и те дети, у которых нет инвалидности.

По данным Министерства образования и науки, в прошлом году в помощи спецпедагога нуждалось в 2,5 раза больше посещающих дошкольные учреждения детей, чем пять лет назад: 3007 против 1190. Данные о школьниках начали собирать лишь в прошлом учебном году.

Поделиться
Комментарии