Прошедший в Рийгикогу от Консервативной народной партии Эстонии (EKRE) 23-летний Яак Мадисон сразу после выборов оказался в центре внимания СМИ, когда те обнародовали его  пост трехлетней давности, поддерживающий нацизм. Мадисон согласился дать интервью  Eesti Päevaleht

Подноготная этого человека в социальном смысле довольно суровая. Он из семьи с четырьмя детьми, старший сын которой погиб, а младший — с тяжелой инвалидностью. Мать семейства Хели ухаживает за больным в одиночку, ходить на работу из-за этого не может. Волость Албу отказалась платить ей прожиточное пособие. Хели Мадисон прошла все инстанции, и Госсуд признал — местное самоуправление платить должно. 

Яак Мадисон, насколько повлияла на ваш приход в политику трагическая и сложная ситуация в вашей семье? 

Трудно сказать. Когда с первым братом произошел несчастный случай и он погиб, мне было только семь лет. А на политику я обращал внимание с начальных классов. Я не читал комиксов, газеты были интереснее. Семейные переживания дали, скорее, лучший жизненный опыт, силу и волю.

Кто были вашими первыми любимцами в политике?

Помню, это могло быть в 1998 году, когда патриотический Союз Отечества симпатизировал, образ Марта Лаара был… Очень позитивный.

Как в школе дела шли?

До восьмого класса был середнячком. Нравились история и обществоведение, а также математика. В гимназии Ноароотси я на местном уровне уже участвовал в политике, но проучился в Ноaроотси лишь год, десятый класс. После этого отправился в качестве ученика по обмену в Финляндию, в Ханко. Вернувшись, поступил в таллиннскую Ваналиннаскую гимназию для взрослых, поскольку тогда мог ходить в море. Поначалу занимался продажами на круизных судах, потом работал в администрации на Baltic Queen. Сейчас опять учусь, изучаю в Таллиннском университете науки о государстве.  

Как оказались в EKRE?

Я начал заниматься политикой уже в 2009–2010 годах и, наконец, в 2013 году при выборе партии на весах остались IRL и EKRE. На бумаге они очень близки друг другу, а по сути я знал, что если бы пошел в IRL, был бы бройлером, который в процессе принятия решений не участвует. В EKRE я увидел, что нет коррупции, а есть честные и серьезно настроенные люди. На местных выборах осенью 2013 года я получил 17 голосов, но мы в волости Албу прошли, я сразу стал председателем ревизионной комиссии.

Вы думали над тем, в работе какой парламентской комиссии хотели бы участвовать? 

Больше всего привлекает комиссия по иностранным делам. В нашей партии самые сильные — политика в сфере безопасности и внешняя политика. 

На первой странице вашей программы говорится, что эстонское государство недемократически централизовано, СМИ монополизированы. Как так?

Чтобы попасть в парламент, голос человека в расчет не берется. Если посмотрим на четыре парламентские партии, то это не значит, что работа в партии даст более высокое место. Важно, кто ты и сколько у тебя денег для взноса в партийную кассу. Если очень цельный и честный человек, у которого нет толстого кошелька, в общем списке, например, на 55 месте,  получит 2500 голосов и займет в своем округе третье место, он не пройдет. Распределение мандатов должно быть основано на количестве голосов. А если посмотреть на отношение СМИ к некоторым партиям… Это okei, когда газета с большой читательской аудиторией пишет передовицу против EKRE, что, мол, разжигающие вражду расисты попали в Рийгикогу? 

Это свобода слова.

Это формирование мнения большинства Эстонии без фактов. Где это разжигание вражды со стороны EKRE?

"По Закону о сожительстве — огонь!", например.

Мы не поддерживаем продавливание закона против воли народа. Устроим референдум, если  51% будет за, то ничего не смогу возразить, даже если сам этого не поддерживаю.

Вы хотите установить иммиграционную квоту, но она у нас и так уже 0,1%. Это слишком много? 

Сейчас не слишком много, но мы придерживаемся той же консервативной линии, которую хотели ослабить. Во время выборов в Европарламент мы говорили, что в течение пяти лет хотят завезти 50 000 иммигрантов, и нам сказали, что такого плана нет. Потом пришла статистика, что Эстония нуждается в ближайшие годы в 50 000 иммигрантах. Чтобы избежать этого, надо работать.

А что тогда делать с безработицей? 

Надо заниматься людьми, которые уехали в Финляндию в качестве строителей. Поддержка малого предпринимательства, различия в социальном налоге… Надо создать возможности привести свое предприятие в сельские регионы. Это не решение — ввозить сюда дешевую рабочую силу Турции или Сирии. На примере других государств мы видели, к чему это приводит. 

К чему же?

К тому, что в Мальмё сжигают четверть города, так как внуки иммигрантов не согласны становиться дешевой рабочей силой или так как закрывают мечеть. Мы видим, что в Эстонии удельный вес иноязычных — один из самых больших: 33%. О ввозе чужой рабочей силы говорить гибельно.  Говорят, что нас 1,3 миллиона, но эстонцев как хранителей государства — лишь 900 000.

А человек другого происхождения не может быть хранителем государства? 

Если вспыхнет реальный конфликт, я очень скептичен относительно того, пойдет ли дешевая турецкая рабочая сила на фронт за Эстонию. 

Вчера достоянием общественности стал ваш пост трехлетней давности. Вы по-прежнему придерживаетесь той же точки зрения?

Какой?

Что цифры погибших при нацистском режиме "очень противоречивы" и "в лице фашизма речь идет об идеологии, которая состоит из многих позитивных и необходимых для сохранения национального государства нюансов". 

Это смешно, что находят пост трехлетней давности, где адекватно рассмотрены разные стороны разных режимов. Да, я предпринял и такое рассмотрение режима, которое толкуют как превозношение нацизма. В том тексте я конкретно осудил все концлагеря и чудовищные преступления.

То есть "игра с газовыми камерами" — это было просто неудачное выражение?

Это была ирония, надо понимать и черную иронию. "Игры" — это просто вызывающее массовое убийство. А цифры: на Нюрнбергском процессе говорили о полутора миллионах погибших, потом о 13 миллионах, сейчас в исторических книгах — 26 миллионов. Поскольку цифры разнятся колоссально, то нет уверенности, чтобы определить точную цифру погибших. Думаю, что каждый конструктивно мыслящий человек должен рассуждать в разных плоскостях, нельзя ни один способ правления принимать как на 100% плохой. Факт остается фактом: как это ни грустно, в мире четыре крупных отрасли промышленности, которые дают больше всего прибыли — фармацевтическая, военная, кино- и порноиндустрия. Войска останутся до скончания веков. Это неизбежность. Почему же в странах Балтии не может быть чего-то такого, что мы могли бы экспортировать? Это может быть что-то, что всегда приносит прибыль и является гарантией безопасности — что можешь оснастить собственные армию и Кайтселийт. Это надо взвесить. 

В своей идеологии вы говорите, что одни лучше других. Не думаете, что из-за этого у одних может сложиться мнение, что они вправе нападать на других? 

Нет, почему? Мы вообще не должны дать возникнуть проблеме, как сейчас во Франции, где уже совершаются преступления на почве розни против коренного населения. 

А вы согласны, что на базе вашей идеологии может возникнуть преступность на почве розни, если сюда приедет достаточно много иммигрантов? 

Никогда не виновато мировоззрение, а виноваты люди. Как коммунизм, который на бумаге очень красив, а в реальной жизни не действует, так и с радикализмом. Национализм нормален и должен быть в каждом государстве, которое хочет, чтобы государство сохранилось и народ жил хорошо. 

Каков ваш личный взгляд на темнокожих, они, по-вашему, менее интеллигентны?

Нет. Я за то, что различия обогащают таким образом, что, если поеду, к примеру, в Кению, то увижу там это национальное государство и гордость за свою национальность.

Полный текст интервью - в Eesti Päevaleht.

Поделиться
Комментарии