”Моя мама была человеком, который жил для других. Они ставила окружающих на первое место, переживала и заботилась прежде всего о других, — рассказала Марит Карьюс изданию Õhtuleht, которое и обнародовало эту историю. — Примерно за месяц до своей смерти, после кончины своей матери, которая на протяжении долгого времени нуждалась в уходе, моя мама сказала, что теперь наступило время пожить для себя. Но этой возможности ее лишили”.

Все началось с того, что 18 февраля прошлого года Вирве обратилась с желтухой, болью в животе и тошнотой в Ракверескую больницу. Хотя ранее результаты обследований уже показали наличие у женщины камней в желчном пузыре, ее отправили в PERH на еще одно обследование желчевыводящих путей. Там камней у пациентки не нашли.

После обследования у женщины сильно заболел живот, что, по оценке руководителя клиники хирургии ТУ профессора Урмаса Лепнера, который позже был привлечен в качестве эксперта, указывало на возникшие после процедуры осложнения. Он отметил, что подобные симптомы могут указывать на повреждение желчевыводящих путей и/или острый панкреатит.

Экспертизу от профессора заказал присяжный адвокат Олави-Юри Луйк, который представляет интересы родственников умершей. Луйк называет данное дело ярким примером круговой поруки. ”Никто не занимается тем, чтобы такого в будущем не происходило. Нужно, чтобы профессионалы обсудили этот случай. Сегодня можно сказать, что эта система не действует”, — сказал Луйк Delfi.

Лепнер отметил, что, согласно истории болезни, вечером у женщины существенно повысились маркеры панкреатита, однако в схеме лечения соответствующие процедуры (например, прием антибиотиков) отсутствовали. По оценке эксперта, лечение и наблюдение Карьюс должно было происходить в палате интенсивной терапии, а не в обычной.

19 февраля около 16 часов женщине стало хуже. Она была слаба и обессилена. Живот продолжал болеть. Пациентку перевели в палату интенсивной терапии внутреннего отделения. ”Несмотря на негативную динамику, состояние пациентки все равно оценили неправильно. Если утром никто еще не понял, насколько все серьезно, то с переводом в палату интенсивной терапии нужно было это увидеть, назначить КТ брюшной полости и новые анализы”, — считает Лепнер.

В палате интенсивной терапии Карьюс становилось все хуже, но антибиотиков ей по-прежнему не назначали, что ночью 21 февраля привело к тяжелому септическому шоку. Карьюс перевели в общий интенсив, где она впервые получила антибиотик, и это стабилизировало ее состояние.

Женщине провели исследование брюшной полости, в ходе которого выявили повреждения желчевыводящих путей и обширную инфекцию. По словам Лепнера, это прямое показание для проведения операции: ”Непонятно решение хирурга провести еще одно КТ-исследование, чтобы исключить утечку контрастного вещества из пищеварительного тракта. Обследование было проведено спустя 3,5 часа после первого КТ. Оно никак не могло повлиять на тактику лечения, но задержало хирургическое лечение пациентки с сепсисом и существенно ухудшило прогноз на выздоровление”.

Утром пациентка находилась в состоянии тяжелого септического шока, и незамедлительное проведение операции медики посчитали нецелесообразным. ”Дальнейшие действия, в том числе операции, были проявлениями отчаяния, которые не могли изменить прогноз пациентки, и 22 февраля она умерла”, — говорит профессор.

По словам Луйка, в личной беседе с близкими Карьюс один из врачей признался, что в ходе лечения произошли вещи, которые не должны были произойти. ”Это был личный разговор. Когда же вдовец потребовал документы, ему пришлось гоняться на ними два месяца. Чудеса. В итоге, когда родственники получили бумаги и передали мне, то из них следовало, что больница сделала все правильно”.

По утверждению адвоката, лечение проводил помощник врача, замещавший отсутствующего специалиста, и именно он, как было сказано неофициально, мог совершить ошибку. ”Неофициально об этом было сказано, но сейчас PERH отказывается даже встречаться. Сначала, когда мы только получили документы, нам предложили встречу, но на данный момент речи об этом не идет”, — отметил адвокат.

Несмотря на то, что изначально больница свое упущение признала и в дальнейшем не отрицала возможных ошибок, с родственниками пациентки учреждение общалось неохотно. По словам Луйка, представители больницы отметили, что если ошибка и имела место, то в лучшем случае можно рассчитывать на компенсацию в размере до 5000 евро. Это, по оценке адвоката, издевательство.

Луйк отмечает, что проблема с выявлением врачебных ошибок и возмещением ущерба в Эстонии стоит довольно остро: ”В Финляндии в год выдвигается 9000 требований о компенсации, и в 7000 случаев эта компенсация выплачивается. В Эстонии можно говорить о нескольких сотнях случаев в год. Это показывает, что подавляющее большинство людей либо опускает руки, либо ничего не получает. В Финляндии, в отличие от Эстонии, существует система страхования. В Эстонии подобная система находится лишь в стадии разработки”.
Луйк считает, что больница не должна поворачиваться к близким спиной. Учреждение должно признать ошибку и выплатить шестизначную компенсацию за моральный ущерб.

К моменту выхода статьи Северо-Эстонская региональная на запрос Delfi не ответила. Административный директор больницы Айви Кару сообщила изданию Õhtuleht, что они расследуют случай и готовы встретиться с близкими пациентки. Луйк при этом сказал Delfi, что пока от больницы подобной инициативы не исходило.

Подписаться