Навальный против Чайки: во что это выльется?
Генеральный прокурор Юрий Чайка, чьи дети и приближенные стали объектами расследования Фонда борьбы с коррупцией Алексея Навального, последовательно отвергает выдвинутые против него обвинения, пишет Би-би-си.
Спустя два дня после публикации доклада ФБК, 3 декабря, Чайка назвал выводы в докладе лживыми, беспочвенными и заказными. В понедельник он заявил, что считает заказчиком расследования главу фонда Hermitage Capital Уильяма Браудера и, как выразился Чайка, "стоящие за ним спецслужбы".
Навальный в ответ заявил, что Браудер никакого отношения к созданию фильма не имеет. Фонд борьбы с коррупцией в настоящее время пытается подать против Чайки иск о защите чести и достоинства. Пресненский районный суд Москвы уже отказался рассматривать этот иск, сославшись на территориальную неподсудность искового заявления, но в вторник представители ФБК подали тот же иск в Тверской районный суд.
Другой иск о защите чести и достоинства подан уже против самих ФБК и Навального. Экс-жена замгенпрокурора Геннадия Лопатина Ольга, о которой в докладе ФБК утверждалось, что она якобы вела совместный бизнес с женами членов "банды Цапков", потребовала у них и американской корпорации Google удалить из общего доступа такую информацию. Этот иск, поданный в Люблинский суд, также пока не принят: в среду его вернули заявителю.
Российские СМИ предполагают, что доклад чреват большими негативными последствиями для самого Навального, нежели для Чайки. В понедельник оппозиционер сообщил, что его машину задержала полиция в московском районе Марьино, после того как он фотографировал дачи замгенпрокурора Лопатина в Малаховке. Полицейские, по словам Навального, сообщили ему: "Машина теперь в ориентировке и везде тормозить будут".
Как писала ранее газета РБК со ссылкой на источники в президентской администрации, власти разработали тактику реагирования на доклад, которая заключается в защите Чайки и акценте на якобы "заказном" характере работы ФБК и его лидера Алексея Навального.
При этом пресс-секретарь президента России Дмитрий Песков в среду заявил, что у Кремля нет планов гарантировать неприкосновенность генпрокурору Юрию Чайке, но отметил, что в публикациях на эту тему видел "лишь некие рассуждения без конкретной привязки".
Русская служба Би-би-си задала экспертам вопросы о том, каковы будут последствия для российского политического поля этого спора, в котором преимущество, по-видимому, на стороне силовиков, и является ли отказ властей реагировать на данные о деятельности приближенных Чайки своего рода новым этапом в отношениях власти и общества.
Евгений Минченко, политолог
Во-первых, что касается силовиков, то они на самом деле очень диверсифицированы. Ну а что касается самого расследования по поводу Чайки: если отбросить все эмоции, то то, что там звучало, не является основанием для уголовного обвинения. Все разговоры, что жена кого-то имела где-то уставной капитал… Ну и что? Какое это имеет отношение к самому Чайке? Ну дети у него бизнесмены. В целом, это не очень убедительно.
Мое мнение такое: уровень эмоциональности, уровень медийного резонанса достаточно высокий, уровень доказательности, уровень юридической грамотности — не очень высокий. Дальше понятно, что власть попадает в своего рода цугцванг, то есть любой ход не очень хороший: игнорировать — плохо, начать реагировать — продемонстрировать, что у тех, кто атакует Чайку, есть реальный рычаг воздействия на власти и ее возможности принимать те или иные шаги. На мой взгляд, власть выбрала один из не очень сильных ходов, которые у нее оставались в этой ситуации.
Я, честно говоря, не вижу в этом ничего драматического, эпохального и так далее. С точки зрения пиара, мне кажется, это оказалось не очень удачным для власти, но это один эпизод, это не вся война. Стратегически пока власть достаточно успешно перемалывает негативные информационные поводы в отношении тех или иных ее представителей.
Для Навального имеет смысл продолжать, он же вдолгую играет. Но я думаю, что любые обвинения со стороны Навального будут усиливать позиции тех, кого он обвиняет. Я думаю, что уже можно тем, кто опасается за свое место, заказывать накат со стороны Навального, чтобы, так сказать, увеличить свою устойчивость.
Дмитрий Орешкин, политолог
Новым этапом стал вообще 2015 год, он растянутый во времени. Мы видим не только "нереакцию" на Чайку, мы видели затянувшуюся, неохотную реакцию на расследование, например, по РЖД. Господин Якунин ушел, но не потому, что были коррупционные расследования, а потому, что он стал представлять угрозу путинскому полновластию с точки зрения слишком агрессивной критики военно-патриотической позиции после провала на Украине.
Что касается Чайки, логика Путина простая: своих не сдаем. До тех пор пока Чайка свой, ему позволено.
Есть же расследование про Ротенберга — его тоже не сдадут. Есть известные истории про многих других приближенных к Путину влиятельных людей. До тех пор, пока они лояльны, никаких угроз их существованию нет.
Кто-нибудь сомневается в том, что финансовые потоки из Кремля, которые идут в Чечню, в значительной степени имеют коррупционную природу? Но это никоим образом не мешает господину Кадырову ими распоряжаться, потому что он политически нужен Путину. Точно также и Чайка: до тех пор пока нужен политически, расследование ему не угрожает. Если он перестанет быть нужным — немедленно всплывут коррупционные расследования.
[Власти] работают — медленно, аккурантно, но последовательно — в одном направлении, и это направление называется "завинчивание гаек". Тут ничего нового нет, но ситуация в 2015 году усложняется тем, что экономика уже не шаркает килем по дну, а просто села на камни.
В этой ситуации, поскольку критики и недовольных будет все больше, власть будет вынуждена действовать все жестче: улучшить ситуацию она не может, уйти как несправившаяся она тоже не может, потому что это не просто политическая катастрофа, а для многих просто тюрьма.
Соответственно, единственный вариант, который остается, — запугивать, завинчивать, цензурировать, подавлять.
Что делать оппозиции? Продолжать наше безнадежное дело, не надеясь на результаты. Эта ситуация очень похожа на воронку. Власть не в силах соблюдать собственные законы: не только потому, что не хочет, но и потому, что не может. Когда есть какие-то законы, которые работают, у власти начинают выигрывать те, кто в этой законной ситуации честнее, умнее, эффективнее и так далее. Как только оппозиция, пользуясь актуальным правовым способом, начинает на власть давить, власть опускается на одну ступеньку вниз и начинает менять законодательство в свою пользу, вынуждая оппозицию действовать в еще более узком правовом поле.
В конце концов тенденция понятна: власть из оппозиции, то есть легальной структуры, которая имеет право и может законным образом перехватить власть, превращает этих людей в диссидентов.
Это советская модель: кто начальник, тот и прав. Оппозиция в такой модели существовать не может, потому что это подразумевает соблюдение законности. Оппозиция превращается в диссидентуру — как в советские времена. Ведь никто не думал, что Сахаров, Буковский могли быть в советской модели политической альтернативой. Они могли быть критиками, могли бороться за какие-то ценности, выходить на акции протеста, но они точно не могли быть избранными членами центрального комитета партии.
Так и сейчас. Да, выйти на митинг. Да, получить там по морде. Да, сесть в тюрьму. Но избраться оппозиция не сможет. Так, по ступенечкам вниз, деградирует власть, а паралелльно с ней и статус оппозиции опускается до уровня диссидентуры, потому что власть осознанно сужает тот правовой коридор, где возможно соревнование.
Константин Костин, глава Фонда развития гражданского общества
Мне кажется, вы сильно преувеличиваете роль и место Навального в нашем гражданском обществе. В России несколько сот тысяч НКО, и примерно 15% из них занимаются функцией общественного контроля на самых различных уровнях, в самых разных сферах.
Навальный — один из этих, условно говоря, десятков тысяч общественных контролеров. Когда вы так ставите вопрос, вы не достаточно точно представляете российские реалии. Или когда вы говорите об отношении власти и оппозиции — оппозиции какой? Той, которую у нас принято называть либеральной? Так она не вся является сторонниками Навального. В этом сегменте оппозиции произошел очень серьезный раскол между, условно говоря, либералами-западниками и либералами-патриотами, и это самая травматичная история, которая характеризует положение нашей либеральной оппозиции накануне выборов в Госдуму. За них и так не очень большое количество российских избирателей готовы были голосовать, а теперь ситуация вполне может и усугубиться.
В чем тут, собственно, спор? Навальный попытался предъявить Чайке очень серьезное обвинение — обвинение, касающееся злоупотребления служебным положением с целью получения личной выгоды и выгоды для членов своей семьи. Но именно этот эпизод в публикации и не доказан, ничем не подтвержден. А все остальное — это непонятно, каким образом оказавшиеся у ФБК данные о транзакциях, то есть персональные данные семьи Чайки, в которых, в общем-то ничего противозаконного нет, а также старые истории, которые обществу давно были известны, и, нужно отметить, уже неоднократно проверялись, но после "ретуши" вновь были предъявлены Навальным публике в новой интерпретации, некоем "авторском прочтении". Этого тоже недостаточно, потому что если ты говоришь, что какой-то чиновник злоупотреблял своими полномочиями, той властью, которую обеспечивал ему занимаемый пост, то ты должен привести конкретные доказательства именно этого факта, а не устраивать нагромождение из старья и страшилок.
Когда мы посмотрим, как работает общественный контроль в других странах — в Европе, в Соединенных Штатах, — там всегда объясняется получение материалов. Есть открытые источники, с которыми общественный контроль работает в первую очередь. Бывают какие-то материалы, которые кто-то передает. Но тогда те, кто это расследование проводят, говорят: "Эти материалы нам передали те-то и те-то". Доверие к этим материалам зависит от указания источника, откуда они получены. Навальный же не занимается оперативно-розыскной деятельность: у него для этого нет ни подготовки, ни ресурсов. ФБК — это просто общественная организация. Я не понимаю, о каком напряжении могла идти речь. У Навального все-таки есть образование юриста, как и еще у ряда его коллег. Он знает закон и прекрасно понимает, что ничего, касающегося антикоррупционного законодательства, в его фильме нет. Это просто художественное кино, в котором причудливо замешаны самые разные слухи, домыслы и предположения. А вот доказательств, в том числе аффилированности, там нет. На нее всячески намекается, но фактов не приводится. Поэтому мне кажется, никакого особого эффекта от этого быть и не могло, за исключением пиаровского, на который, скорее всего, и рассчитывали авторы этой публикации.
