Нет, ничего такого. Просто у них места там совсем мало, малюсенькая комната. Но я сразу просекла, что-то будет. Сперва лежали, болтали, но так, довольно вяло. Кристин первая заснула и почти сразу начала скрипеть зубами. Ужасно громко. Кайдо ее там пнул в бок, слегка утихомирилась. Янис чихает в подушку, аллергия видите ли у него. У меня самой в животе скандал. Но самое веселье началось, когда Кайдо отрубился. По жизни тихий такой, но видимо весь темперамент в храп уходит. Что-то умопомрачительное. Я б наверно не смогла одновременно хрюкать, ворчать, свистеть и хлюпать. А этот запросто. Потом он плавно перескочил на мычанье со стонами, всхлипываньями и причмокиваниями. Страшно даже представить, что ему снилось. Я встала и пошла на кухню листать журналы. Из комнаты еще неслось жалобное чириканье, но я уже ничему не верила.
Встали поздно, но все свеженькие, я одна сонная и настроение дурацкое. Понятное дело, они оттягивались во всю длину, а у меня перед глазами картинки из журналов плавают от Армани и Тиффани. Дальше все пошло наперекосяк. С Янисом повздорили, и я сказала, что поеду обратно, на что он прохладно обронил, что я могу катиться куда хочу. Ну протамс, пусть развлекается со своими музыкальными друзьями. Я развернулась и ушла. Он меня уже, надо признаться, порядочно достал и вообще не мой тип. Побродила там по старому городу, чуть не заблудилась где-то в ширинке между Короткой и Длинной ногой. А может это и не ноги вовсе были. Зашла в пару магазинов и на автовокзал, на вечерний Eurolines.
В автобусе народу не очень много, я развалилась на два сиденья и тут же уснула. Очнулась в Пярну, потому что пассажиров набилось, как икры, и парень стоит, нависает, свободно ли около меня. Еле встала его к окну пропустить, так все затекло, а щека в рубчик от сиденья. И замерзла ко всему. Накрылась курткой, свет погасили и я закемарила дальше. Тут мобилка запаниковала. Янис: "Чао, Лапа, едешь?"
"Пешком иду", — мрачно отвечаю, просто сплю потому что. "Знаешь, нам наверно надо расстаться" — голос у него не то расстроенный, не то сочувственный. Проснулся. Два часа как расстались, а он все еще базу подводит. "Знаешь, бубнит, я не могу так, ты мне в попку не даешь, что я могу сделать…" Меня смех такой разобрал, что даже сосед этот дохлый рядом зашевелился. Все-таки с чувством юмора у Яниса иногда ничего. Но только иногда.
Потом меня так сморило, что я только на границе чухнулась, когда с паспортами пристали. Проштемпелевали меня, и я собралась дальше дрыхнуть, но чувствую в воздухе что-то изменилось. В атмосфере. Что-то жарко. И сосед так близко придвинулся, а половина его пальто на мне лежит, рука прямо около ноги, автобус еще так мягко покачивает и во всем этом наблюдается нечто романтическое. И я повелась почему-то, так что следующие часа два-три, хоть и дремала, но не без мягких поползновений. А я ведь даже его нормально не разглядела, но вроде ничего. Ну, думаю, в Риге выйдем — рассмотрю. А в Риге он не вышел, потому что автобус транзитный, до Вильнюса, и паренек тоже до Вильнюса. Чувствовала себя как-то глупо, когда выходила.
Дома разгром и на столе записка от мамы, что если я приехала, то на кухне побелены потолки, а котлеты в комнате на столе в миске, а они с папой у тети Марины, потому что краской воняет. Мне казалось, что я уже свое в автобусе отоспала, но после двух котлет я свалилась как миленькая. Проснулась я от того, что солнце в окно бьет. И дождь идет. Лежу, спросонок не стыкуется у меня солнце с дождем никак. И так и не соединились. Потому что солнце в комнате в окна бьет, а звук дождя почему-то с кухни идет. Просто нас залили соседи сверху. Но тогда, когда я вышла в пижаме на кухню, а с потолка падают большие белые капли, вся вчерашняя побелка — что-то в этом такое было, нездешнее.
