Силламяэский депутат Игорь Сумарок верен своей партии
И все-таки… Все-таки русские в ее рядах остаются. Почему? Это корреспондент "ИП" попытался понять в беседе с членом силламяэского горсобрания, реформистом, бизнесменом Игорем Сумароком.
- Игорь, много ли ваших русских однопартийцев расстались с ПР после ухода Иванова?
- Не знаю. Могу сказать о нашей силламяэской ячейке. Нас 28 человек, и на сегодня никто партию не покинул и, по моим сведениям, писать заявление об уходе не собирается. С другой стороны, были и русские, которые покидали партию до Иванова, и по поводу их ухода не возникало особого ажиотажа.
Иванов — профессиональный политик, для него членство в партии — это именно возможность политической деятельности. И те, кто в свое время пришли в ПР вместе с Ивановым — члены бывшей Русско-балтийской партии, — вполне могут последовать его примеру, этого отрицать нельзя. Уйдут те, кто хочет более активно участвовать в политической жизни и считает, что членство в реформистской партии его политической карьере мешает. Сегодня я больше времени уделяю своей работе, а не политике.
- Другими словами, могут уйти наиболее активные, а балласт останется?
- Нет, не так. В партию вступают не только для того, чтобы вести активную политическую деятельность. В нашей партии, у центристов, в любой другой есть люди, которые, написав заявление о вступлении, не обязательно метят в депутаты или партийные функционеры. Вы же не можете отказать человеку в праве просто состоять в организации, которая отвечает его мировоззрению. И эти люди, кстати, во время политических передряг не спешат партии менять — именно потому, что для них не важно, может им партия обеспечить политическую карьеру или нет.
Я вступил в Партию реформ в 2002 году. Это было время, когда реформисты были очень популярны у молодых русских — как партия, которая стоит во главе процесса перемен в Эстонии.
- Время показало, что ПР, может, и была хорошей партией для хороших времен сплошного подъема, а сейчас, во время спада, справляется ли она с государственной ношей?
- А 2002 год еще не назовешь "временем сплошного подъема". Кстати, первый секвестр государственного бюджета проводил еще предыдущий лидер партии и тогдашний премьер Сийм Каллас. Это было непопулярное решение.
- Вот именно, и сегодня реформистов критикуют за то, что вместо положительной экономической программы развития они, позиционирующие себя как либералы, только и ищут — чего бы еще урезать?
- Последний год многие реформисты признавали, что предкризисная популярность партии была ненормально завышенной, партия слишком долго шла на поводу у экономического роста. Когда положение стало меняться, ПР высказывала различные предложения по нормализации ситуации. Но любая партия должна считаться с тем, что делают другие участники политического процесса, и в известной мере играть по правилам популизма.
И все же положительные сдвиги сегодня есть. Эффективнее стали использоваться евродотации, в этом процессе стало меньше бюрократии с эстонской стороны (европейская, увы, осталась), интенсивнее заработали целевое учреждение кредитования "Кредэкс", программа "PRIA".
- Думается, несмотря на все колебания рейтинга, реформистская партия и ее лидер останутся популярными у эстонцев. Иное дело — среди русских, которые еще долго будут поминать реформистам их роль в кризисе вокруг "Бронзового солдата". Тем не менее, лично для вас даже "бронзовые события" не стали поводом выйти из партии. Почему?
- Потому что решение о переносе памятника, которое я не одобрял и не одобряю, было принято не Партией реформ, а правительством, а в правительстве партнерами реформистов является партия "IRL" — Союз "Исамааа" и "Res Publica". Когда "IRL" только создавался, я предупреждал в прессе, что новая партия в погоне за рейтингом пойдет на более резкие, экстремистские шаги. Что, в общем-то, и случилось: тлевший более десятка лет вопрос о "Бронзовом солдате" националисты старательно "разогрели", придали этому, чисто таллиннскому памятнику, общеэстонское значение. То, что произошло в апреле 2007-го, было уже последствием.
- Игорь, насколько в вашей партии прислушиваются к мнению русских реформистов?
- По своему опыту скажу: обратная связь в партии есть, и хорошая. Я всегда получаю быстрые и четкие ответы на вопросы, которые ставлю. Интересы русских отражены и в партийной программе, и в договоре правящей коалиции. Но должен подчеркнуть: идею о том, что какой-то политик "защитит интересы русскоязычных жителей", я не разделяю, она вызывает у меня усмешку и сомнения. Боюсь, кроме меня самого, мои интересы адекватно никто не представит и не отстоит. Когда-то это выражали в известной песне: "никто не даст нам избавленья — ни бог, ни царь и не герой…" Сегодня этим принципом руководствуется "поколение 30-летних", откуда, кстати, в государственные органы, в банки, в крупные фирмы пришло немало русских, занявших достаточно ответственные посты. Назову лишь двоих: председатель Вируского уездного суда Павел Гончаров и заместитель генерального директора Налогово-таможенного департамента Эстонии Дмитрий Егоров.
- В Силламяэ реформисты составляют сегодня правящую коалицию с центристами, с которыми на республиканском уровне жестко спорят. Это, кстати, лишь доказывает мне, что, по большому счету, никакой принципиальной разницы между партиями нет… Как вам работается в этой коалиции и насколько центральный аппарат ПР контролирует ваши действия?
- В силламяэской коалиции мы играем роль "внутренней оппозиции", к которой, в отличие от общей оппозиции в горсобрании, все же прислушиваются. И это хорошо, потому что когда любая партия "может все" — возникает почва для беззакония. Как пример нашего положительного влияния могу привести следующее: в Силламяэ ремонтируется дом социального жилья; первоначально его готовы были возводить за 5 миллионов крон, но финансовая комиссия, куда я вхожу, такую цену не поддержала, в итоге был проведен новый конкурс и цена объекта снизилась почти вдвое.
Что касается контроля из Таллинна… Еще одна причина, по которой я остаюсь в своей партии, заключается в том, что нам на местах, в том числе в Ида-Вирумаа, предоставлена достаточно высокая степень свободы.
