3 марта — 16.30
Все отняли, с терроризмом они борются … а банка пива теперь по цене бутылки коньяка. Лечу в Лондон — плотничать. Обещали минимум 250 в неделю, месяца через три, как раз к лету, накоплю себе на байк, а дальше…
3 марта — 20.45
Уже который час торчим на вокзале Viktoria , теперь нас трое, все из одного агентства по найму. Славка — открытый, чувствуется, душа-парень, бывший шахтер, ходивший затем коком на пароходах. Ему пообещали место повара, жаль, если придется расстаться. И Макс — пока не очень разговорчивый, похож на боксера, может, из бизнесменов, а может из бандюков, кто их теперь рассортирует? Ждем обещанную встречу, не скрывая, нервничаем и есть, отчего. Куда на ночь с нашими сумками и что потом, как по-английски, без субтитров?
А вокзал впечатляет, просто калейдоскоп какой-то, что удивительно, словно и нет растерянных, сверхторопливых, просто шастающих, точно муравейник, где каждый свою тропку знает.
Ну, наконец, и они — встречающие — блондинистая мадам и молодой, в кожаной куртке и лицом довольного поросенка.
4 марта — 01.20
Каких еще ротвейлеров спустить мысленно на то агентство, куда деньги платили? Но по порядку.
Мадам и ее помощник заявили нам, что встретить они нас встретили и даже жилье подобрали, но за все это платить следует отдельно, а вот относительно работы предстоит заключить новый договор (конечно, если мы этого желаем).
Жилье они нашли нам недорогое, а значит, не в центре и, если есть деньги, доставят по адресу. Деньги были, и нас, загрузив в глухой фургончик Фордика, где мы сидели на каких-то ящиках, привезли, даже и не знаю куда. 30 за встречу, 30 за конвой, 30 за адрес с каждого, не считая 2000 крон, выложенных в агентстве. Но и это не все, еще 40 за неделю проживания в комнате, в общем-то, не самого ужасного дома. Только вот… Ладно, про консервы и курево нас предупредили, но могли бы намекнуть и про спальник. Кто знал, что ночевать придется втроем на двух сдвинутых, в пружины раздолбанных кроватях, накрывшись куртками, и с полотенцем, вместо подушки.
9 марта
В понедельник на работу, в общем, и не долго мыкались, сегодня перед сном можно расслабиться и достать из сумок НЗ. За эту неделю мы стали, словно братья, и подумать страшно, а если бы один? Та крашеная еврейка, еще из советской эмиграции, неплохо устроилась, встречая и обирая. Она предложила нам троим только один вариант — на завод. Когда Славка робко намекнул на работу поваром, она, хлопнув пластмассовыми ресницами, выдала: "Без английского? Только на автомойку к полякам".
Действительно куда?
Каждый из нас заплатил ей по стольнику, и под ее — "Поезжайте", оказались здесь.
Славный городок, копия нашего Старого Города (а может и наоборот), будет время, обязательно его изучу.
Потом приехал новый начальник, и выяснилось, что в Лондоне мы заплатили не за работу, а за направление. С нас еще по 200 (правда, разрешили отдать с первой зарплаты)! Жирный, как из кривого зеркала, ирландец, усевшись, заявил: "Ай ем босс!" Дальше, видимо, следовала воспитательная часть, потому, как он все время повторял: "Гоу, гоу…" Словно намекая, что неплохо будет, если мы еще поцелуем его шоколадного цвета ботинки.
Но все это ерунда, если обещали 250 в неделю и завтра на работу, а с ребятами ничего не страшно — спина к спине.
Я-то ехал плотничать и взял с собой комбез, а с них последние стрясли, за спецодежду и обувь, ну, да не пропадем.
10 марта
Сил не осталось никаких, лежим, как водоросли на пляже. Двенадцать часов с двумя перерывами, на 45 и на 20 минут. Под конец смены то и дело ходил в туалет, где сидел на горшке, просто вытянув ноги. Надо привыкать.
Две недели спустя
Вот говорят: "Работа для негров". Но негров, или как их там, афроангличан, как раз здесь и нет. Англичане и "наши", в основном, литовцы, латыши. Эстонцев — только мы (здесь все — русскоговорящие). Двое из Украины (один из них всегда поднимает настроение, когда, весь чумазый, улыбается, сверкая двумя рядами золотых зубов) прибыли на соревнования по гребле и остались. И даже один чеченец. Разницы нет, деление здесь по цвету халатов, как в фильме "Кин-дза-дза". Синие — это все мы, зеленые — супервайзеры и красные — боссы, которым вслед все палец показывают. Все, как у нас, ржавое старье и новые роботы, срач в умывальниках (а как смыть копоть, когда или только кипяток, или только холодная вода?), сквозняки вместо вентиляции и забота о безопасности в виде штрафов за не надетые очки. Зарплату платят каждую пятницу, но мы ее еще не видели. Завод перечисляет ее нашим посредникам, ну а те, конечно придерживают, по-нашему. Кроме того, выяснилось, что открыть счет в английском банке не так просто, необходимо письмо от работодателя, и поэтому все деньги на нашу компанию перечисляют на одного латыша, который его уже имеет. А снять в банкомате можно не больше 200 в сутки.
Кстати, о компании. Поселили нас в железный вагончик. За ночь он промерзает насквозь, так что, приехав с работы, помыться невозможно, пятки прилипают к поддону в душе. Ложимся в свитерах, потом, просыпаясь, стаскиваем с себя мокрое белье. Жилье — в кемпинге аж за 30 км от завода, куда добираемся на, наверное, еще трофейном, мерседесовском автобусе, очень напоминающем Фердинанд из "Мeсто встречи изменить нельзя". Скидываемся по 2 фунта на солярку, рулит — Макс.
Теперь нас шестеро. Наша троица, двое молодых литовцев и тот самый латыш (не просто Валера, а Валерис).
Двенадцать часов на заводе, два часа на дорогу и магазин, два часа на очередь к плите и в душ, остальное — сон в купейных кубриках, где храп только одного заставляет вибрировать все хлипкие окна. Только и радости — суббота-воскресенье, после которых дым от сварки выворачивает желудок наизнанку.
Еще три недели спустя
Конечно, 250 мы не имеем, но за месяц остается не пропитыми, примерно 500-600. Немного, считай наша средняя "официальная" на родине, но зато надежно.
Мужики, которые в Англии уже не первый раз, говорят, что у нас курорт. Хочется верить, что на ферме, или там на шоколадной фабрике, еще хуже. Вкалываем в ночную смену, и многие нам завидуют. Конечно работа с шести до шести, когда все спят, не сахар, но гораздо спокойней, нет красных халатов, и удается временами даже присесть. Но нервы начинают у всех сдавать. Славка кидается злобным мопсом на молодых, он терпеть не может бардак на кухне, а Макс ходит мрачный, предпочитая, вместо сна, библиотечный Интернет и таская каждый раз из города кипы газет. Молодые — типичные пофигисты, деньги не отсылают и не копят, говорят, что здесь косят от армии. Вот чудаки, разве сейчас армия? Вот раньше была армия, рассказывали. Да и, сдается мне, чихать они хотели на свою Литву. А вот Валерис — забавный тип. Подцепил где-то в Лондоне религиозную заразу. Вместо иконы у него книжка с каким-то раздутым индусом-гуру на обложке, жжет в вагончике вонючие палочки, и был бит даже за это Славкой. Он свои деньги просаживает в пабах, восседая там с торжественным видом Киркорова на пресс-конференции.
Я давно заметил, что многие алкоголики хоть и мочатся мимо унитаза, но очень тщательно гладят брюки и чистят обувь. Себе он покупает только вегетарианские котлеты, но запросто может сожрать кем-то приготовленный суп, когда все спят. Макс говорит, что еще немного и мы начнем кидаться друг на друга. Думаю, он не сильно ошибается.
Прошло еще два месяца.
Вот тоска! Вискарь уже не помогает ее разогнать. Рабочая неделя проносится, оставляя только черные сопли в умывальнике, выходные — тупое однообразие. Вот и сейчас…
В вагончике напротив, не зашторивая окна, танцуют три толстые и безобразные англичанки. Нам стало их жалко, и мы, вежливо постучавшись, пригласили их к нам, а эти чертовы лесбиянки нажаловались начальнику кемпинга и тот, обматерив нас факами, в конец испортил настроение.
Валерису в местном пабе после того, как он несколько раз падал под стойку, больше не наливают, и теперь он пьянствует в вагончике, изматывая всем нервы, рекламируя святого "Брахмапутру" и заканчивая путаные предложения чисто по-латышски протяжным "Да-а-а". Возможно, он сегодня заработает еще один фонарь под глаз от Славки или от меня.
Макса с нами больше нет. Этот пройдоха ухитрился купить в рассрочку неплохую машину и нашел себе работу в какой-то чисто английской фирме. Такие, как он, никогда не станут своими рабочими парнями, он мне с самого начала не нравился. Но что интересно, ирландец выгнал его еще до того, как тот объявил о своем уходе, значит, среди наших на заводе есть свой стукачок.
Славка совсем озверел, и уже кидается на телевизор. Ему, видите ли, не нравится, когда расхваливают Феррари, ему на такой никогда не ездить. Правильно, почти все деньги он отсылает в дешевых бандеролях домой, оставляя себе только на соевую колбасу и одну бутылку в неделю. Он — единственный среди нас — женатый, и если бы была возможность, наверное, работал бы и в субботу-воскресенье. Мне его даже жалко, как ослика.
Один из молодых дятлом отстукивает эсэмэски. На танцах он познакомился с девушкой из Беларуси, которая работает в соседней деревне на ферме. Теперь у них любовь, и тот уже ломает голову, где ей купить литовский паспорт. Кстати, за право пропалывать здесь клубнику они там платят за студенческую визу по 2000 долларов, да и здесь находятся на птичьих правах. Конечно, она на все пойдет, лишь бы испортить парню жизнь, хотя не спорю, красивая, здесь таких нет.
Второй молодой уехал в город, как сам обозначил — "тусоваться". Не в музей, не в театр, а тупо болтаться на набережной среди себе подобных. Я вроде тоже не старый, но такого увлечения не понимаю.
Пожалуй, недельки три-четыре я еще поработаю, а потом домой, там друзья, там — бабы.
Почти середина лета
Вот и все, проводы отметили, теперь в Гатвик, в аэропорт. Можно забыть про дневной сон в раскаленном и вонючем вагончике, про все чужое, что было вокруг, про несъедобное и нелюбимое, про воздержание аж до скрипа зубов…
Жизнь прекрасна, денег достаточно, чтобы купить пусть не новый, но приличный байк, да и цены … Какой кайф, когда бутылка пива — за полфунтика, и можно позволить себе курить нормальные сигареты, а не эти грёбаные самокрутки. Летом оттянусь, подучу язык и, скорей всего, потом снова сюда. Здесь без разницы, русский ты или эстонец, зарабатывать дают даже глухонемым, а в пабах косо смотрят только на негров, которых там и нет.
