В Астрахани все в превосходной форме. Причем сами астраханцы это считают нормой. То, что для них сомик, для нас — сомище. Если сазан, то без преувеличения, обнаружив его ребрышки в ухе, вы решите, что случайно туда покрошили поросенка. Астраханская уха — особая тема. Так же, как особая тема — астраханские девушки. Я немало их повидал, но такого жгучего коктейля нигде не видел.

Астраханская жара — пекло, зимой от астраханской метели ежатся даже телеграфные столбы. И не дай вам Бог ехать в Астрахань на машине в начале мая. Вернее, открыть окна хоть на секунду. Будете съедены живьем мельчайшим гнусом, который забивает воздушные фильтры, и от которого гаишники прячутся за сетками, делающими их похожими на наперстки с палочкой.

В этом городе мусульмане и христиане живут бок о бок, не забывая и социалистических традициях. Здесь редко встретишь красивый помидор, но сладкие они, как яблоки. Здесь, как в музее на открытом воздухе, есть целые улицы из бревенчатых черных двухэтажных домов, построенных сто лет назад и сохранивших резные украшения под скособоченными скатами крыш. Здесь рыбный рынок не просто базар, это клуб, а черная икра — валюта. А валюту, как известно, следует тщательно прятать, покидая этот чудный город.

Венеция

Особенно интересно гулять без карты и одному. Удивительно, но размышлений, куда теперь повернуть, не возникает, словно вы были здесь уже сотни раз. И тем не менее, все самое интересное обязательно окажется у вас на пути. Хотя, справедливости ради, в этом городе — все интересно.

Конечно в подсознании вертится вопрос, — а зачем все это надо было? Но окружающая гармония, как противозачаточная таблетка, глушит его в зародыше. Здесь можно встретить людей со всего света, перемалывающих фото и видео пленку тоннами, застывших с камерой наперевес. Оцепеневших от страха перевернуться и в уме подсчитывающих, во сколько им обошлось одно ленивое движение гандольера. Здесь не хранят картошку в подвалах, потому, что их просто нет. А жители, развешивая портки на просушку, делают это для вас, ибо сохнуть им — вечно. Здесь строгие формы соседствуют с восточными, сусальными завитушками, совершенно не раздражая. А при выходе из казино, можно сделать последний шаг, не откладывая это на потом.

В этом городе бессмысленно кидать монетку, загадывая желание вернуться. Скорей всего, вы найдете сотни причин, чтобы найти себе повод сюда больше не возвращаться. Слишком ярки впечатления, и слишком незабываемы они.

Таллинн

Помню его другим, с покоцанными, в облупленной краске домами. Бочки мусорных баков и тропинки желтого пепла к ним. Поющих облезлых котов, исчезающих после шести утра, блеклые витрины и мертвецкий свет голубого неона из граненых топсиков — фонарей.

В каждом доме жили люди, это заметно по чистым окнам и веревкам с бельем, растянутым в колодцах дворов. Без сомнения, городу под семьсот лет. По нему можно гулять в летние светлые ночи осторожно, чтобы не сломать ноги на незакатанном еще в асфальт булыжнике мостовой. Пнуть по пути мятые водосточные трубы и встретить привидение, но не бездомного. Да, это чудный городок, как лицо милой бабушки, все в морщинах, но такое — доброе.

***

Это тот же город, те же дома. Но выглядит, как неумело накрашенное лицо. Пустые фантики реновированных домов, с табличкой MÜÜA, из которых выселились коты и даже призраки. Сверкающие ненужным барахлом витрины магазинов, как стеклянные глаза изумительного колора, бриллиантовые зубы новых построек оставляют впечатление пустого рта. Силуэт старого Таллинна остался только на этикетках банок с кильками. Современный — не радует. Толпы разноцветных туристов, лениво потягивающих, как везде, пиво, и разглядывающих то, что принято везде. Нет больше оживления по пути в Кельдер или битвы в Лисью Нору, как и нет пульса, а есть электростимулятор из финнов с коробками пива.

Видно, что бабулька стара, лицо зашпаклевано и затянуто в тугие швы за ушами. А жаль.

Псков

Первые впечатления о Пскове у меня связаны с гостиницей Рижская. Этакая машина времени, возвращающая вас в положительные эмоции вашего прошлого. Заливной судак с хреном, крахмальные скатерти и золотозубые официантки, делающие серьезные лица, при обсчитывании несерьезных счетов.

В дальнейшем, когда я уже часто, а потом и очень часто посещал этот город, меня не покидало ощущение возврата в прошлое. Эти белые церкви, которых по городу не меньше, чем газетных киосков. Ленин, с протянутой в сторону Эстонии рукой. И главное, удивительные люди. Как не от мира сего, добродушные, отзывчивые, всегда готовые поговорить. На лицах почти всех встречных — улыбки. Улыбаются вам, им, кудлатым бродячим собакам, с улыбкой взирают на знакомые лужи, не менее древние, чем стены старой крепости и кажется: им грех жаловаться, не с чего! Увидеть работающего скобаря можно только в собственном огороде, на даче. А так, почти — Баунти.

Нравится мне этот город, и ничего с собой поделать не могу.

Париж

Днем это пыльный и суетливый город. Елисейские Поля — уставленная "ламброджини", утыканная каштанами и усыпанная туристами улица. Справа, слева — запах кофе, ажурные колготки, зеркала витрин, подпыгивающие официанты. Запах дорогого табака, неизведанные ароматы от женщин. Зрачки сужаются, высматривая все более привлекательную, в ниспадающих шарфах, с розовыми пятками. Сам воздух кажется прикосновением легкого флирта. И уже через короткое время, забыв о сдаче и своих обязательствах, вы беззастенчиво скидываете прозрачную блузку с парижанки. Она смеется, запрокинув голову, выдавая свой жар нервной дрожью пальцев на твоем колене.

По Елисейским полям, оставляя кольца дорогого дыма, несутся дорогие машины и ты, как самое дорогое, теребишь сосок упругой груди, под насмешкой усов парижского таксиста…

Теплая, бархатная парижская ночь. Я сижу, вытянув гудящие от ходьбы ноги под стенами того самого собора. Надо мной в вышине свесили свои мерзопакостные морды грифоны. От стен идет тепло и, как мне кажется, запах Эсмеральды, такой волнующий, из моего детства. Если приглядеться, можно заметить мотыльками порхающих летучих мышей. Они вьются в вышине, как не покидающие эти стены души.

Тишину нарушают шаркающие шаги. Мимо, сплевывая, брэйк походкой проходит афрофранцуз. В темноте видны его замутненные травкой выпуклые глаза. Он француз, и все ЭТО принадлежит ему. Я здесь только неделю, а он — всегда. Жаль, что то, что принадлежит ему, чувствую я.

Отроковице

Таллинн в шесть утра чист, как помыслы президента. В Чехии это разгар рабочего дня. Когда мне, впервые приехавшему в Отроковице, сказали подъехать к шести на завод, я подумал, что это шутка. Но был крайне удивлен, обнаружив кипящий термитник. Так повелось, отработай с утра, и к обеду — свободен.

Отроковице — малюсенький городок в пятнадцати километрах от Злина. Но он может характеризовать сотни таких же городков, раскинутых по Чехии, где мало осталось мест, еще принадлежащих дикой природе.

О социализме здесь напоминают только пыхающие вонючим дымом старенькие "шкоды". Не видно и кратеров, оставленных приватизацией, в виде мертвых заводов и разобранных коровников. Частные домики, словно взявшись за ручки, стоят вдоль узких дорог, украшенные цветами и сверкая хрусталем чистых окон. Совершенно не соответствующие навязанному нам представлению о евростандарте маленькие пИвники, утыкали Чехию, как веснушки нос подростка. Абсолютно без закуски великолепное пиво литрами проваливается в круглые пузики. После каждой пары официант чирикает на клочке бумажки палочки, которые потом в уме складывает, закатив к потолку глаза, объявляя счет.

Отроковице — это область Моравии, и здесь в особом почете сливовица, которую кто только не делает. А делают ее здесь просто. Собрав урожай слив, хозяин везет их на госзаводик вместе с собственной тарой и, оплатив процесс, получает шестидесятиградусный продукт в личное пользование.

Особенно хочу отметить красоту местных парней. Нет, это отметил не я, а дочка, спорить с ней не стану. А вот и красавица-официантка, выходит из-за прилавка… Эххх, ей бы ноги да по-длинней. При взгляде на такую комплекцию, просыпаются дремавшие до этого, эротические фантазии.

Лондон

Новый год в Лондоне. Зеленые газоны и цветочки на клумбах. И сразу получить рубец на сердце при переходе дороги. Это ведь так естественно, посмотреть вначале налево и сделав шаг, — направо.

Нет, как ни старались англичане приручить весь мир, остались одни с раздельными краниками для холодной и горячей воды, розетками, куда входят только английские штепсели, и ланчем, где подают вначале сладкое, а потом — овсянку. Но справедливости ради, эти неудобства можно перетерпеть ради знакомства с таким Городом.

Разнообразные стили, яркие цвета, разрушают стереотип города, построенный на серых тонах и контрасте чопорных денди и нищих. Индусы, афроангличане, русские и немного англичан. Разглядывающие окружающий мир через видоискатели фотоаппаратов японцы, и те не могут удержать отвисающие челюсти при виде парада гвардейцев в немыслимых медвежьих папахах. Полисмены, телефонные будки, двухэтажные автобусы, напоминают вам, что декорации — вечны. И очутившись ночью возле Тауэра, хочется разглядеть черного ворона, который точно должен знать, собираются ли вместе души убиенных жен короля Генриха.

Потом, сидя в пабе, где стены закопчены не паяльной лампой, а временем, наблюдать ветерана еще первой мировой в парадном красном мундире при орденах, попивающего Гинесс, вцепившись в барную стойку. Разглядывая публику, супруга с завистью вздыхает: — Когда вы так, в костюмах, пиво пить будете?

И в оправдание моих слов о том, что это только клерки, к пабу подкатывает бесконечный авто, негр в белых перчатках открывает дверь, откуда выскальзывает ворох блестящих мехов и что-то еще.

Ни в одном городе я не видел больше такой роскоши, такого блеска. Пупок Европы, но в стороне.

Ленинград

Ленинград — Ленинград. Конечно я рад, что в Ленинградской области появился Санкт-Петербург, но имя, как и гражданство в Эстонии, надо доказать.

В этом городе посылают на хрен, обращаясь на Вы, и не прижимаются в очередях, как в других. Этот город стоит на своем величии — таком фундаментальном, что разрушения его воспринимаются, как царапины на теле Геракла. Упрятанные в его музеях ценности настолько грандиозны, что могли бы обеспечить двойной отпуск всему населению, подвластной ему некогда империи.

Облик и продуманность архитектуры позволяет фотографировать его из любой точки, гарантируя профессиональное фото. А воздух, насыщенный морским туманом, рождает гениальные произведения писателей, художников, скульпторов, архитекторов и обязательную чахотку. Здесь нет конкретно обозначенных пятачков для встреч, здесь это — стрелка.

В тумане вдоль каналов бродят миллионы душ убиенных в этом городе людей, заставляя живых ежиться, списывая озноб на непогоду. Здесь окна жильцов смотрят в колодцы дворов, куда солнце и не заглядывает. И зачем их в таком случае мыть?

Красота фасадов не гармонирует с охрой дворов, где грязные, синие подъезды, а дороги повторяют нашу историю, всю в ямах и колдобинах. Мне жаль, что в единственном аэропорту Пулково самолеты взлетают-садятся с паузой в полчаса. Мне жаль, что огромное здание морского вокзала приспособлено для торговли матрешками, и морские лайнеры здесь такие же редкие гости, как солнце осенью. И мне жаль, что со смотровой площадки Исаакия видны только ржавые крыши.

Празднование трехсотлетия сместило акцент на С.-Петербург, но только акцент. По-прежнему облик Ленинграда сильней, пусть и сменил красные лозунги с портретами Ильича на цветные баннеры "Кола" и "Бочкарев", скрывающие спрятанный за ними Невский.

Берген

Чтобы описать Берген, надо сделать это в жанре эротики — не сразу. Следует предварительно описать те красоты, которые откроются, если вы пересечете Норвегию с востока на запад, добираясь до Бергена на машине.

Граница Швеции и Норвегии обозначена двумя флажками и разницей в цвете разделительной полосы. После чего дорога будет поднимать вас постепенно все выше и выше, пока вы не окажитесь в тундре. Все, как в настоящей тундре. Мохнатые крыши домов, карликовые деревца, северные олени в ошейниках светоотражателей и весьма уместные в этих местах евротуалеты с теплой водой и даже музыкой.

Дальше начинается самое интересное — фьорды. Дорога сужается, на виражах пропуская только одну машину, петляя вдоль гигантских пропастей с одной стороны и нависающих серых скал с другой. Бесчисленное количество водопадов и необыкновенно бирюзовый цвет горных речушек. Уходящие штопором в горы десятикилометровые тоннели. Иногда дорога, резко обрываясь, упирается в паромные переправы, где режут отраженные в аквамарине фьорда облака трудяги паромы.

И вот после такого "подогрева", вы възжаете в Берген, город из аккуратных невысоких домиков, живописно разбросанных на холмах. Гуляя вдоль пирса, где тесно прижавшись стоят фантастической красоты яхты, вы понимаете, почему пиво здесь самое дорогое в мире. Одно непонятно, как наши свитера, которыми торгуют на Виру, здесь продаются в десять раз дороже? Ну точно такие же ведь!

Берген нельзя назвать большим и нельзя назвать — красивейшим. Но пока вы до него доберетесь, он станет для вас таким. Это то, ради чего следует начинать поцелуи от кончиков пальцев.

Вена

Впервые в Вене я оказался случайно. Разобравшись с делами в Отроковице (Чехия), я с удивлением обнаружил, что до Вены всего 200 км. Грех было не воспользоваться и, поставив автомат в позицию "D", помчался в столицу вальса, город штруделей.

Стерильно чистый, как и вся Австрия, он полностью подтвердил мои представления о нем. Легкая, словно танцующая архитектурная конструкция, быть может только плодом моей фантазии, вытекающей из приподнятого настроения. Но и в последствии, неоднократно бывая в Вене, я не переставал удивляться, как здесь все … уместно. Каждая колонна, каждая дверь гармонирует с общим обликом и даже реклама не раздражает, лишь подцвечивая детали.

Так получилось, что в первую же поездку по ночному городу, без карты, когда лениво плутаешь, не особо заботясь о цели поездки, мы попали в парк отдыха. Тот самый, где стоит колесо обозрения, каждый раз мелькающее в сериале про инспектора Рекса. Это не диснеевская "карамель", это красиво, любопытно, пикантно, весело и просто захватывающе. Выстреливаемый из катапульты на высоту девятиэтажного дома, я невольно зажмуривал глаза, холодея от восторга. Впоследствии мы специально ездили туда и просаживали немалые деньги, давая возможность дочке получить то, чего не могли нам позволить наши родители. Здесь гуляют семьями, и не только туристы. Это Парк с большой буквы.

Впрочем и сам Город — с большой буквы.

Балтийск

Добраться до него не просто, впрочем как и попасть туда. Если у вас атлас дорог СССР, не верьте ему, уж очень напутано. Скорее там изображена обратная сторона Луны, но никак не Калинградская область. И вот он — Балтийск. Колючая проволока, ЗОНА, со шлагбаумом и БТРом, на стволе пушки которого сушатся чьи-то портки. Но если у вас есть пропуск, то: "Добро пожаловать!".

Я был в этом городе семнадцать лет назад и был недавно.

За малым исключением, это все тот же Балтийск. Те же крашеные белилами бордюры, та же огромная лужа на улице маршала Говорова и все та же погода, независимо от времени года — свинцово-серая. Весь город, именуемый неизвестно чьей памятью, немецкими названиями районов, состоит из ДОСов (Дом Офицерского Состава), немецких построек и щитовых финских домиков, организованных Хрущевым для целины. Здесь самый дорогой бензин в России и польско-литовские продукты. У каждого жителя есть свой запас армейской тушенки, и тельник — привычней футболки.

Красавцы мужчины в лихо заломленных черных беретах с усталыми глазами толкают детские коляски. Морские офицеры кортиками точат детям карандаши. Никого не удивит пролетевшая над крышами вертушка, и собаки даже не тявкают на БМП, проехавшую мимо их владений.

Один раз в году Балтийск празднует день ВМФ, на который сьезжаются высокие гости поглазеть на представления с десантированием и стрельбой из зенитных орудий. К их приезду подкрашивают белилами стволы огромных и трухлявых деревьев, посаженных еще баронами вдоль брусчатых, петляющих дорог. И так из года в год, после чего жизнь опять замирает.

В этом городе больше всего молодых учительниц и самые многочисленные музыкальные классы. Здесь не задерживаются, к этому городу не прикипают. Он существует вроде временно, сам по себе, как и вся область, в автономном плавании, под перископом.

Лас-Пальмас

Новый год на Канарах. Каким идиотом себя чувствуешь, когда, одетый по-зимнему, входишь в отель, где пестрят бермуды и соблазнительно покачиваются груди разных форм и размеров. Спустя короткое время уже сам провожаешь насмешливом взглядом очередную порцию пришлых северян.

Балкон с видом на океан, с настоящей елочкой, которую привез с собой, преображает жизнь до сюрреализма Дали. Время останавливается и потом движется подобно быстро пролистываемым фотографиям. Теперь я знаю, что означает — Город-солнца. Это место, где миллионеры и люди, просто скопившие денег, ходят шаркающей походкой в одинаковых сандалях и смывают одинаковую соль с бледных и шоколадных тел. Где кабачки работают, пока не свалится последний клиент (наблюдения показали, что самые выносливые — ирландцы), где в четыре утра, буквально заползая в отель, можно заказать жареных кальмаров и ощущать, как жизнь возвращается после бокала рубинового испанского вина.

Для поездки в столицу мы взяли машину, которые здесь не угоняют. И после двух часов лавирования между вулканом и океанским прибоем оказались в Лас-Пальмасе.

Вы когда нибудь видели кремлевскую ель, украшенную огнями, и резвящихся рядом серфингистов? Торопиться некуда и можно медленно отрывать жереннму осьминожке щупальца, разглядывая разнокалиберный топлесс. Говорить лучше по эстонски, потому как первые же вами оброненные слова по-русски вызовут цепную реакцию торговцев, назойливых как мухи и черных, как негры. Нет моряка в бывшем Союзе, который не фотографировался бы в Лас-Пальмасе и не покупал здесь мохер и двухкассетники. Если вы русский, то вы лакомый клиент. И если вы не еврей, то вряд-ли уедете отсюда не купив то, что вам совсем не нужно. Можно часами бродить по улочкам города,где километрами разложены африканские слоники, уродики и золотые часы от "Сейко" за пол доллара. На третий день пребывания на этом острове, вы забываете про мобильник и влажную уборку в оффисе.

Через две недели, вы как выжатый лимон, сидите в аэропорту, готовые к шестичасовому перелету в страну метелей и больших проблем.

Москва

Трудно быть обьективным. Рассказать о Москве, это все равно, что пубертетику расписывать прелести и ужасы семейной жизни. И тянет, и прельщает, и сводит с ума, и пугает.

Для меня Москва начинается еще до кольцевой, когда приемник устойчиво начинает ловить "Радио джаз". Она еще не видна, но я знаю, что в зеленых оазисах скрыты башенки красных дворцов, ощетинившихся своей эксклюзивностью.

Мне повезло. Потому что мое знакомство с этим городом не начиналось с ГУМа, ЦУМа и гробницы. Я получил в него доступ со двора, или, как здесь говорят, с двориков. Мой армейский друг отпускал меня днем одного, давая возможность стаптывать ноги, устраивая ночные походы по только ему известным маршрутам. Мы пили пиво из обгрызанных кружек, где собеседниками нам были "профессора" с прилипшими к бороде усиками креветок. За кружкой пива нет лучших собеседников. В городе, где нет прямых углов, на простые вопросы отвечают завитушками.

Мы были у Гиляровского и дегустировали"Три семерки" в подвале музея, поставив стакааны на живот "Каменной бабы". Я получил возможность общения с москвичами в четвертом поколении. И поверьте, они не имеют ничего общего с принятым понятием — москвич.

Москва раздута в своем величии, значимости и высокомерии. Она, как черная дыра, втягивает в себя все, не разбирая, надо ей это или нет. Очевидно, по этой причине и глаза москвичей исключительно черные. Здесь все спешат и никуда не успевают. Надо иметь воображение Эйнштейна, чтобы представить себе размеры этого города. Машины лезут друг через друга, свирепо мигая, спихивая вас на встречную. Самый распространенный цвет — черный. Самый любимый размер — большой. Я видел, как в ночных клубах люди заказывали шампанское по пятьсот долларов, чтобы сунуть в нее розу и забыть тут же.

Но рядом течет и другая жизнь. В трех метрах от кабачка, где кофе стоит, как билет в Таганку, существуют тысячи пофигистов, избравших себе философией жизни — минимализм. На улочках Москвы вы можете встретить талантливых художников и потрясающих музыкантов. Вас могут ограбить, а можете заиметь друга. В этом городе все возможно.

Москва — она центр России, и именно перенос столицы на окраину разбалансировал империю, что понял тот, кто больше не воскреснет.

Осташков

В Осташков, судя по картам, можно попасть только через Ржев. Не верьте. Есть еще одна дорога, начинающаяся с указателя "д.Бибирево", что на рижской трассе в сторону Москвы. А так, аппендикс натуральный.

Знали, где ставить скиты отшельники, проклявшие Москву. В местах красивых и необжитых. Но это тогда было, а сейчас рука Москвы и к озеру Селигер дотянулась. Вот и гостиницу себе построили, которой и управляют из Москвы, по одному на всю гостиницу телефону. Я был свидетелем разговора, когда администратор просила перечислить из Москвы деньги местным ассинезаторам за уборку мусора,.

Говорят, в сезон, когда идет рыбалка и в округе поднимаются шашлычные дымы, в Осташково просыпается жизнь. Я же бывал здесь, когда прогулочные кораблики уже стоят на приколе, ласково потирая друг дружке борта. И тогда гостиница пустует, позволяя собирать вокруг моей персоны весь официантский состав, скучающий без клиентов и разодетый в колокольчики народных нарядов. Чем живет город, сказать трудно, всего два предприятия и те на ладан дышат. Очевидно, рыбалкой да приработками в Москве, что однако не убеждает местных сбросить цену на копченого угря, которого предлагают у входа в гостиницу по нереальной цене.

Красива там природа и единственно чего не хватает, так это своей Несси, чтобы деньги привлекать.

Сумбурно про Австралию — 2011

Если утром, после ТОГО, вместо уже знакомой белой горячки, на перилах вашего балкона выясняют отношения два какаду, смиритесь, вы, в Австралии.

Каких-то там двадцать часов летного времени, и все — не так. Теперь вы, против меня — вверх тормашками, ночь — вместо дня, лето — вместо зимы, вода в воронке — не в ту сторону, звезды … Большая медведица, ковшик опрокинув, и главное, воздух — плотный, ароматный и, честное слово, — сладкий.

Из Лондона в Бризбен нас перебросила Королевская авиалиния Брунея. Какие чудные у них стюардессы! Можно предположить, что их на одном конвейере с фарфоровыми куклами делают. Пересадки, туда, обратно, но лица, улыбки, фигурки, одна к другой. Потрясающе, но скучно.

Все у них в авиалинии хорошо, четко, вежливо, вкусно, но вот … не наливают. Что поделать, в чужую мечеть со своим уставом не лезут. Перед вылетом — караоке с молитвой. На экранах, что в спинках сидений, силуэт самолетика со стрелкой, указывающей, где Меккка, и в какую сторону молиться. Никакой свинины, ни даже надежды на пиво. А в остальном, жаловаться не на что, Чкаловский перелет утомляет, но стоит того.

А В С Т Р А Л И Я

Внушает уважение уже то, что здесь по два аэровокзала. Для своих внутренних линий и международный, в которых — самый строгий контроль, который мне встречался. Собачки внимательно обнюхивают каждого и, не дай бог, если у вас в чемодане, случайно, завалялся огрызок груши, или кулек семечек. Отнимут и окончательно испортят настроение штрафом.

Перелет Бризбен — Сидней уже без проблем: там и билет, как чек из универсама, паспорта не требуют. Два с половиной часа, и — перевод на час стрелок часов. Внизу никакой жизни, ржавые пески.

Все у них не как в Европе, и когда вам говорят: "Зима у нас нынче аномально жаркая, почти + 40", напрашивается сравнение с Россией. В самом деле, про Австралию европеец знает не больше, чем про Россию. Кто там побывал? Только мифы и легенды, страх увидеть самому и ахнуть, офигеть от просторов, от не понятного, что и местные не могут обьяснить, а почему так?

В какой-то момент я поймал себя на мысли, что Австралия, это модель России, не случись у нее Великая Октябрьская.

***

Всего две недели, только — две! Как рассказать, как распутать плотный ком впечатлений, чтобы поверили, увидели то, что я, ощутили запахи, натерли мозоли, обгорели под солнцем и, сплюнув океанскую воду, сказали: Какая жгучесоленая! Знаю, это нереально, не стану пересказывать вам путеводители, демонстрировать слайды глянцевого Сиднея, или убеждать, что "Голубые горы" — вовсе и не горы. Что там, спустившись в синий туман эвкалиптового леса и убедившись, что рядом не поджидает змея, или паук, противоядие от укуса которых не существует, вы прижав ладони к древним скалам, почувствуете дрожь шагов звероящера, который непременно жил там тысячи лет назад, за этими папоротниками-пальмами.

Это ощущение невозможно передать, это надо испытать самому. Так в Англии, трогая камни развалин старого замка, можно услышать топот копыт рыцарских коней. В Эстонии? … Попробуйте сами. Только стук костяшек на счетах, вся история, расчет и выгода.

***

Так на чем я остановился, почему Австралия и Россия?

Кровь австралийца — это коктейль 50 на 50 потомков каторжников и их тюремщиков. Какой такой уникальный опыт межнациональных отношений есть у России? В Австралии более 600 языков общения, сотни национальностей, свои "тауны", районы и один, общий для всех — английский. А аборигены? Как их не одевай, всяк узнаешь. Вечная оппозиция цивилизации и тайные знания души, чего-то такого, что известно только им. Суровая природа, которую невозможно приручить и от чего большая часть континента никому не нужна.

В Австралии и в России есть все, все, что необходимо самим и что всегда готовы купить другие. Они никому не завидуют и не мучают себя вопросом — с кем мы, с Европой, или …

Может я ошибаюсь, может побывав в США найду больше сходства? Очень возможно.

Продуманный, удобный для всех и сверкающий Сидней. Грузовики, которые никак не поместились бы на европейских дорогах. Ковбои на лошадях и квадроциклах с грязными, не киношными руками. Здесь не льют слезы, сбив на дороге кролика, выехав за пределы Сиднея, не хвастают богатством. Законы уравнивают в правах геев, но не признают аборигенов — людьми.

В Австралии достаточно глупости, почитатайте только их таможенные правила, и достаточно цинизма. Стопки шкурок кенгуру в сувенирных магазинах и даже открывашки для пива с ручкой из яиц национального символа. И как забота о гражданах, почти бесплатная вода, поилки в городе и запрет на полив газонов из шланга…

Что можно увидеть за одну неделю? Вот и получилось — сумбурно. Если переберусь в Австралию, расскажу подробней.

Поделиться
Комментарии