Кто и почему оказывается в Приюте матери и ребенка и как потом складывается их судьба?
Руководитель приюта для матери и ребенка в Нымме Пилле Кюбарсепп говорит, что они дежурят круглосуточно и готовы в любое время предоставить женщинам и детям убежище и помощь. Но многим крыша над головой не нужна — они приходят и просят о психологической поддержке и юридических консультациях, пишет "МК Эстония".
”Как правило, очень многие находят в себе силы после этого начать новую жизнь, — говорит она. — Но есть и те, кто пока еще не может выбраться из замкнутого круга ”насильник-жертва”, и даже если они ушли из дома, то после некоторого времени здесь возвращаются обратно домой, где все повторяется. Я понимаю, что они пока еще не готовы”.
Спокойствие и безопасность
Приют находится в довольно большом доме с несколькими спальнями и ванными. До недавних пор он был почти вполовину меньше, но теперь расширился, и у него появилось новое ”крыло”. Большая кухня, гостиная, несколько просторных комнат, где могут разместиться 4–6 человек, душевые, хозяйственные комнаты, где можно постирать, склад, кабинет директора и комната для бесед.
Именно там, как говорит Пилле Кюбарсепп, они и встречаются чаще всего с пострадавшими от насилия женщинами и их детьми, там с ними работает психолог, дает консультацию юрист и обсуждаются планы по построению нового этапа жизни.
”В последнее время женщины у нас долго не задерживаются, — констатирует директор приюта. — Как правило, через 2–3 месяца освобождается место в одном из социальных домов, и они перебираются на отдельную жилплощадь. Например, на Туулемаа. Или подкопят денег на первый взнос и снимают квартиру. Раньше нужно было ждать около года, пока освободится место на Туулемаа или в другом социальном доме, а сейчас все происходит быстрее, и соцслужбы работают активнее. Но есть семьи, для которых и комната есть, но их рано еще отправлять в ”самостоятельное плавание” — им нужна еще помощь и поддержка”.
С соцслужбами у приюта — постоянное сотрудничество. Нередко те женщины, которые подвергались физическому или психологическому насилию, долго не могли оттуда выбраться и решиться на последний шаг не потому, что им нравилась эта позиция (а именно так многие думают в обществе и даже осуждают за это жертв, мол, сами виноваты, раз живут с абьюзером), а из-за своей зависимости от него.
”Любовь же не проходит в одночасье, — констатирует директор приюта, которая за 20 лет своей работы с пострадавшими женщинами слышала много различных историй. — Многие не могут собрать вещи и уйти после первого раза. Им кажется, что это была ошибка. Что он исправится. Что все будет по-другому. К тому же им зачастую внушают, что это они сами виноваты в случившемся. Мол, если бы вели себя по-другому, ничего бы и не было. Но опыт показывает, что это все ложь. Зачастую не исправляются, и ситуация повторяется”.
К тому же у многих оказавшихся в беде женщин есть дети, и зачастую они терпят насилие и ради того, чтобы у них был хлеб и крыша над головой.
”Если женщина не работает, а воспитывает дома детей, то она зависит от мужа и психологически, и материально, — подчеркивает Пилле Кюбарсепп. — Или даже работает, но у нее трое детей, и ей одной их просто не прокормить. И решиться на серьезный шаг, уйдя от него, ей вдвойне сложно, но соцслужбы помогают и пособиями, и вещами. Самое важное: да, денег будет меньше, но у тебя и у детей будет спокойная жизнь!”
Соцотдел, по словам Пилле, при необходимости всегда готов помочь. Если у женщины с детьми нет своего дохода, то они помогают ей на первых порах с едой и одеждой и подсказывают, как и где в ее ситуации можно найти работу.
Если дети маленькие, то их помогают устроить в садик, чтобы мама могла найти работу. Но нередко предлагаемые вакансии есть только на посменную работу, однако и этот вопрос, по словам Пилле Кюбарсепп, вполне решаем.
Если же доход женщины совсем невелик, то плату за проживание в приюте — 40 евро в месяц — за нее платит, как правило, местное самоуправление.
”Важно другое: женщина, попав сюда, получает душевный покой, — констатирует специалист. — Представьте, у мужа — зависимость от алкоголя, каждый день она с детьми живет как на пороховой бочке, не зная, когда рванет и что станет детонатором. Каждую ночь — какие-то пьянки, гулянки и трали-вали. Очень многие, попав сюда, на вопрос, как им спалось на новом месте, говорят, что давно не было так спокойно…”
Как дом родной
Пилле отмечает, что она на протяжении двух десятилетий пытается сделать так, чтобы женщины чувствовали себя в приюте как дома.
”Я для них выступаю нередко как мама или даже бабушка, — улыбается она. — Были тут и несколько совсем молоденьких девочек, 16–17 лет. Я их учила тому, чему, увы, не научили мамы”.
Она рассказывает, что попала к ним одна несовершеннолетняя девушка с Маяка. Сложилось так, что она жила в сложной семье, где было, наверное, все, что только могло быть. Девушку в итоге отправили в приют. И когда Пилле в первый день увидела, что та не заправила постель, попросила ее привести все в порядок.
”Но та ничего не сделала. На следующий день история повторилась. Я снова попросила, она снова ничего толком не сделала. И только потом я поняла, что она, видимо, не может ухватить суть того, что я от нее прошу, — делится специалист. — То есть она понимает, что теоретически значит ”заправь постель”, но как это делать, не знает. У нее в семье был матрас на полу, на котором постоянно кто-то спал, и полный дом разнокалиберного народу… Никто никогда ничего не заправлял”.
Похожая история была и с посудой. ”Зачем я сейчас должна мыть свою чашку, если завтра я снова буду из нее пить кофе?” — вопрошала юная подопечная. И только по просшествии времени девушка научилась по утрам заправлять постель и мыть посуду и даже после этого Пилле благодарила.
Директор приюта отмечает, что некоторые гостьи не знали и слова ”беспокоиться”. В приюте есть такое правило: если кто-то куда-то уходит, то он должен предупредить других и сообщить, когда вернется. Но не все и не всегда это правило выполняли, и Пилле говорит, что она нередко выговаривала своим подопечным: ”Ты где была? Почему не предупредила? Я же беспокоилась!”
Но те нередко лишь отмахивались. До одного случая, когда одна из женщин ушла по своим делам и не предупредила, когда вернется. Уже поздно, ее телефон отключен, на работе ее нет, родственники не знают, где она, и были серьезные опасения, что с ней что-то случилось.
”И одна из тех, кто отмахивался от моих слов, когда я говорила, что беспокоюсь, вдруг подошла ко мне и сказала: ”Ты знаешь, я сейчас вот поняла, что значит ”беспокоиться”. Когда знакомый мне человек вдруг пропал, и ты боишься, что случилось страшное. Обо мне никто никогда не беспокоился, и я даже не знала, что это такое…”, — рассказывает Пилле. — С той женщиной в итоге все оказалось хорошо, но этот пример показал ее соседке по комнате, что может чувствовать близкий, когда ты не предупреждаешь, где ты”.
Психологические проблемы
К слову, попадают в Приют матери и ребенка не только те, кто страдает от насилия, но и все люди, оказавшиеся в сложной ситуации. Реальный случай: кормилец потерял работу, возникли долги по квартире, он ушел, а женщину с детьми выселили.
Или в приют семью отправила служба по защите детей — бывают случаи, когда мама не совсем хорошо справляется с ребенком, помочь ей некому, и тогда отправляют сюда, где круглые сутки есть компетентный человек, который, в случае чего, поможет.
Например, женщина с наркозависимостью после роддома очень нуждается в помощи — в некоторых случаях врачи всерьез опасались за жизнь ребенка и просили сотрудников приюта присмотреть. Попадали в приют и семьи после пожара.
В последнее время, отмечает специалист, довольно много мам и с психическими проблемами. Часто встречаются депрессия, нестабильность психики, более сложные диагнозы.
Например, была в приюте беременная женщина, но когда дело дошло до роддома, врачи связались с Пилле и сказали, что нужно за ней еще присмотреть — она не может, по их оценке, сама справляться с ребенком. Женщина вернулась в приют. На подмогу пришла и ее мама, которая тоже какое-то время жила в приюте. Потом Пилле поняла, что они сделали все, что могли, и женщине с мамой и ребенком пора отправляться в самостоятельную жизнь. Ее направили в социальный дом, где мама продолжала помогать ей с малышом.
”Но эта ситуация выявляет острую проблему: катастрофически нашим подопечным не хватает опорных лиц! — констатирует Пилле Кюбарсепп. — Они имеются в Семейном центре, например, но есть люди, которым помощники нужны каждый день, а не 1–2 раза в неделю по чуть-чуть”.
Еще один сложный аспект: некоторые женщины недостаточно психологически сильны, чтобы вырваться из замкнутого круга насилия и издевательств. И, пожив в приюте, возвращаются к своим мужьям. Правда, констатирует специалист, через некоторое время приходят с той же проблемой снова — мужья, как правило, взрослые люди и уже не меняются.
”Хотя был случай, когда женщине удалось немного ситуацию переломить, — рассказывает Пилле Кюбарсепп. — Это была приличная и обеспеченная семья, муж был на государственной службе, физического насилия там не было, но было психологическое. По дороге домой он звонил и подробно описывал, что как приготовить, какую скатерть постелить, какую чашку поставить. Если женщина ставила не ту чашку или что-то еще делала не то, он окатывал ее волнами презрения, обзывал и ругался”.
В какой-то момент это стало невыносимым. Женщина почувствовала себя никчемной, у нее сильно снизилась самооценка, она стала бояться своего мужа. Ушла в приют и довольно долго жила там. Супруг просил вернуться, обещал, что больше такого не повторится. Она, обдумав все, предложила мужу сделку: они оба посещают сеансы психологической помощи, и если ситуация с моральным насилием повторяется, то жена уходит и больше не возвращается.
Они прошли курс терапии. Пилле видела недавно эту женщину в магазине. На вопрос, как сейчас дела, та сказала, что, конечно, не идеально, придирки по мелочам еще есть, но уже хотя бы терпимо, и жить с ним можно.
С чистого листа
Еще один важный аспект: психологические модели. Специалисты в один голос говорят, что даже если женщина вырвалась из лап одного склонного к насилию мужчины, нередко она тут же попадает в объятия другого такого же. Причина кроется в голове. Многие люди средних лет даже не скрывают, что их в детстве били, и несмотря на то, что сейчас за подобные действия предусматривается уголовное наказание, по-прежнему считают, что это — единственно верный вариант воспитания детей. Особенно не своих.
”Как правило, когда они находят нового мужчину, женщины смотрят на него сквозь розовые очки и не видят недостатков. Он такой заботливый! Он так мне помогает! Даже если эта помощь заключается в том, что он ее запирает в комнате и никуда не выпускает”, — приводит пример специалист.
И нужна работа с психологом, чтобы женщина могла увидеть, что кроется за ”заботой” мужчины, и сумела принять меры, пока ситуация не повторилась и она снова не оказалась в приюте уже из-за другого плохого парня. Чтобы она не воспринимала насилие как норму жизни.
Помимо психологической у подопечных есть и другие зависимости. Например, проблемы с наркотиками. Некоторые приходят в приют после лечения в Вильянди, и им нужно снова строить с нуля жизнь и отношения со своим ребенком. Часть наркозависимых жила в приюте и при условии постоянного посещения метадонового лечения. Были случаи, когда женщины понимали, что на самом деле значат дети, только с возрастом, когда одного или двоих детей у них уже соцслужбы забирали. И вот с приходом мудрости они начинали ценить своих малышей и за них бороться.
”Есть и те, кто смог и справился, — радуется Пилле Кюбарсепп. — После того, как наши подопечные уходят в самостоятельную жизнь, они по праздникам нам пишут и рассказывают, как у них все сложилось. Или приезжают сюда в гости. Одна женщина, у которой была зависимость от наркотиков и ребенок, решила четыре года назад начать новую жизнь. Она до сих пор ”чистая”. Это подтверждают и соцработники. И надо сказать, она от них и от нас получила очень хорошую и сильную поддержку — и это настолько ее мотивировало, что она держится до сих пор”.
Так что, говорит она, тот, кто хочет, тот сможет все.
