Почему ”человек мира” и преподаватель финского университета Андрей Лобов борется за русскую школу Эстонии

”Я причисляю себя к русской общине Эстонии, и мне очень небезразлично, как сложится ее судьба”, — говорит член правления НКО ”Русская школа Эстонии” Андрей Лобов.

Он родился в Таллинне, окончил 45-ю среднюю школу (ныне Мустъйыэская гимназия), но теперь живет в Финляндии и оттуда фактически руководит деятельностью одного из самых активных борцов за образование на русском языке в нашей стране — НКО ”Русская школа Эстонии”.

Как и в связи с чем вы оказались в Финляндии?

В 97-ом поступил в Таллиннский технический университет по специальности ”Компьютерная системная техника”. Это был февраль 2000 года, когда я шел по университетскому коридору и увидел объявление о том, что через студенческую организацию, которая занимается студенческим обменом, можно пройти практику за рубежом. Я увидел, что есть места, например, в Тампереском техническом университете и решил одним ударом убить двух зайцев — пройти летом трехмесячную профессиональную практику и заодно посмотреть другую страну. Но в июле мне сказали в Тампере — можешь оставаться с нами. К этому времени я фактически выполнил всю университетскую программу, поэтому мне даже не пришлось возвращаться. Диплом писал уже в Финляндии, в 2001 году окончил ТТУ со степенью бакалавра и продолжил обучение в Тампере.

Вы тогда были семейным человеком?

Нет. Теперь — да.

Ваша жена тоже из Эстонии?

Моя жена — Александра — из Москвы. Познакомились мы в Тампере, куда и она приехала по обмену. Она психолог.

Возвращаться либо в Эстонию, либо в Россию не собираетесь? Или теперь Финляндия — навсегда дом родной?

Ой, ну, в современном мире, с одной стороны, все дороги открыты, с другой, еще не все возможности в плане карьерного роста реализованы в Финляндии, есть к чему стремиться, интересно работается. Читаю лекции на английском языке в Тампереском техническом университете  — в области автоматизации производства. Жена — там же, занимается исследовательской деятельностью, читает ряд курсов. В принципе, мы не ограничиваем себя какими-то странами. Варианты Эстонии или России тоже рассматриваем.

Приходится только удивляться, каким образом в вашей судьбе как ”человека мира” возникла и почему так зацепила тематика борьбы за русскую школу Эстонии?

В июне 2010 года я опубликовал статью о возможностях сохранения в Эстонии образования на русском языке. Попытаюсь вспомнить, что стало импульсом. Появлению моей статьи, по-моему, предшествовала статья Олега Назмутдинова — человека, с которым мы вместе организовали конференцию 2010 года. Я стал поднимать вопрос, заглянул в закон и Конституцию, убедился, что они позволяют утвердить русский язык обучения. В тот момент моя, если можно так сказать, заслуга состояла в том, что я более-менее четко расписал эти статьи закона и мы вместе с Олегом стали расширять круг сторонников, в том числе вышли на организацию ”Русская школа Эстонии”, которая существовала с 2004 года. До этого материалы на эти темы писала и член этой организации Виктория Викторовна Неборякина.

Я причисляю себя к русской общине Эстонии, и мне очень небезразлично, как сложится ее судьба. Но, в первую очередь, это забота о своем окружении. Это мои родные, близкие, знакомые, друзья. Я хочу, чтобы моему окружению было хорошо.

Не потому ли вы ”ввязались” в этот бой, что из Финляндии некоторые вещи виднее?

Ну, это, может, действительно какой-то оттенок добавляет, потому что там я столкнулся, например, с тем, что существуют школы и университеты со шведским, саамским языками обучения. У них все нормально, их никто не прессует, никто не притесняет. И даже могу привести пример из своей практики. По вопросу выбора языка обучения (я делал сравнительный анализ) мне довелось общаться с канцлером Министерства образования Финляндской Республики, и тот долго не мог понять мой вопрос. Он мыслит просто: захотели люди выбрать язык обучения — пускай муниципалитет решает, как эту потребность удовлетворить. Канцлер не мог меня понять потому, что я требовал от него критерии, так как у нас вопрос политизирован. Он не мог понять, какие могут быть препоны и какова роль министерства. Если муниципалитет в данном случае обозначил потребность, значит, надо выполнять.

Можете ли вы назвать то волшебное место, где русская община Эстонии все-таки найдет поддержку и откуда все же смогут сделать что-то с властями Эстонии, чтобы до тех, наконец, дошло, что право на русское образование есть?

Я не теряю надежды на изменения изнутри, потому что они самые долгосрочные и самые устойчивые. Все-таки рассчитываю на созревание общества Эстонии. Может быть, сегодня ситуация и кажется кому-то не очень оптимистичной, но процесс идет. Идут судебные разбирательства, и это тоже форма взаимодействия с властью. Русской общине надо лучше построить обратную связь. То есть об этом абсурде, который зачастую выливается из судов, надо правильно информировать эстонскую общину.

Что касается уголовного дела Блинцовой-Беседина. Не политизирует ли его ”Русская школа Эстонии”? Имею в виду сбор средств на защиту этих людей, заранее объявленных вашей организацией невиновными, хотя ведь, скажем, результатов экспертиз вы не знаете…

Это, мне кажется, нормальная позиция правовой защиты соратников, и мы отказываемся считать — извините, это наше право как организации — их в чем-либо виновными. Мы не допускаем такой мысли.

Вы, бесспорно, самая значимая фигура в некоммерческом объединении ”Русская школа Эстонии”, которое ожило именно после вашего прихода. Если есть цепочка злонамеренных действий властей в отношении активистов организации, то почему до сих пор не занялись вами?

Даже думать об этом не хочу. Есть вещи поважнее, над которыми стоит подумать в первую очередь.