Плату за жизнь наших сограждан приходится выбивать из государства через суд

В начале декабря Таллиннский административный суд удовлетворил жалобу родителей пострадавшей от руки полицейского молодой женщины. Судья решила, что большую часть расходов на лечение Людмилы Петровой в России должно компенсировать наше государство. Но, как сказал "Вестям Дня" представлявший в суде интересы дочери отец, несмотря на положительное решение суда, радости он не испытывает.

"Восемь лет назад с нами случилась страшная трагедия, а потом пять лет пришлось доказывать государству, что я сделал правильный выбор, когда поехал в Россию спасать жизнь своему ребёнку", — отметил Фёдор Петров. Если бы наши врачи, как считает он, набрались смелости и сразу признали свою несостоятельность, вопрос был бы давно решён, и не было бы никому не нужных многочисленных судебных заседаний, которые не прибавляли доказательств ни с одной, ни с другой стороны.

Полицейский стрелял в воздух

Жизнь Людмилы Петровой (Справка) первый раз едва не оборвалась 12 июля 1997 года, когда находившийся в отпуске помощник комиссара полиции Яан Рютман заметил в одном из пабов в Старом городе подследственного Игоря Карпухина. Полицейский принёс из дома свой служебный пистолет "Макаров" и сделал из него предупредительный выстрел. Однако пуля попала не в воздух, а в голову сидящей в машине неподалёку от бара Людмилы. Девушка была доставлена в Мустамяэскую больницу, и почти через полтора часа врачи "Скорой помощи" приступили к операции — удачно извлекли пулю и удалили гематому.

Позже медики предложили удалить повреждённый правый глаз, объяснив, что таким образом удастся сохранить другой. Однако отец Людмилы засомневался в необходимости такой операции. Он припоминает, что тогда в средствах массовой информация появилась неподтверждённая информация о прибытии в Эстонию израильских пациентов, и Людмилу, возможно, готовят в качестве донора. "Тогда врачи спрашивали меня, верю ли я в то, что они такого не планируют. Я искренне ответил, что верю", — рассказал Фёдор Петров. Тем не менее, он проконсультировался со специалистами из клиники Фёдорова и врачами из Риги. И те и другие посчитали, что удалять Людмиле глаз преждевременно, а в таком состоянии, в котором она находилась, и опасно. Глаз не тронули.

Увезти или оставить умирать

Сами врачи, по словам матери пострадавшей, Нины, не особенно рассчитывали, что при столь тяжёлом ранении её дочь выживет, и заявили родителям, что не будет ничего удивительного, если она умрёт. Но молодой организм сдаваться не хотел. Две недели Людмила находилась в коме, а потом с каждым днём её состояние, по словам родителей, стало заметно улучшаться. Из реанимационного отделения в общее отделение нейрохирургии Людмилу, по словам лечащего врача, нейрохирурга Ааду Лийвата, перевозили в сознании.

На третий день пребывания в общем отделении, как утверждает её отец, у Людмилы опять началось ухудшение. Стало ли это следствием смены лекарств или ухудшение было неизбежно, можно только гадать. "Температура до 39-40 градусов. Менингит. Причину высокой температуры установить не удалось. Анализы воспалительных изменений не показали", — отметил Лийват в выписке из истории болезни.

Дежурившие у кровати дочери родители около месяца по вечерам и ночам сбивали высокую температуру и видели, как их дочь тает на глазах. "Однажды жаропонижающее лекарство, которое дали в Больнице Скорой помощи, не помогло, а другого не давали. В конце концов, медсестра сжалилась и под большим секретом принесла какие-то специальные свечи", — рассказала Нина Петрова. Как она вспоминает, когда её дочь начали бить судороги, она перестала общаться и есть, одна из медсестёр шепнула ей: "Увозите её отсюда. Она же здесь умрёт".

Проблем нет, а пациенту всё хуже

Родственник семьи посоветовал родителям Людмилы обратиться в нейрохирургическую клинику Военной медицинской академии им. Кирова в Санкт-Петербурге. Он нашёл возможность договориться с её руководством, чтобы больную приняли, и дал в долг часть денег на лечение. Отец Людмилы взял у лечащего врача рентгеновские снимки (ктомограммы), выписку из истории болезни и отправился в Россию. Там он нашёл известного специалиста по сосудам головного мозга профессора Хачатряна, который согласился поехать в Эстонию, чтобы вместе с местными хирургами провести ещё одну операцию. "Но, хотя Людмиле становилось хуже, доктор Лийват сказал, что у него нет проблем с лечением. Ничего не оставалось, как везти дочь в Санкт-Петербург", — отметил Петров.

Врачи Мустамяэской больницы не стали помогать с перевозкой больной. Специально оборудованную медицинскую машину организовал, благодаря своим личным связям, известный в Эстонии доктор, бывший главврач Больницы Скорой помощи Александер Мойстус. На этой машине Людмилу довезли до российской границы, а там её уже ждала машина с российскими медиками, с которыми тоже предварительно связался эстонский врач.

Через четыре часа после того как Людмила покинула Мустамяэскую больницу, анализы крови, которые тут же были сделаны в клинике военной академии, показали воспалительный характер заболевания. По оценке лечащего врача Людмилы Малахова, пациентка поступила в клинику в состоянии средней тяжести, которое было связано с объёмом и характером повреждений головного мозга, а также вялотекущим менингоэнцефалитом. Как отметил доктор, на ктомограммах, которые были сделаны в Мустамяэской больнице, заметно большое количество костных обломков, там же и очаги воспаления. Поэтому требовалось повторное хирургическое вмешательство.

Сколько стоит сломанная жизнь

Так как Людмила была очень ослаблена, к операции её готовили десять дней. Ей сделали переливание крови, с ней работал диетолог. После проведения вторичной хирургической обработки черепно-мозговой раны, как отметил Малахов, менингит стал регрессировать, сознание возвращаться, пациентка начала с посторонней помощью передвигаться. "Всего за лечение в клинике родители Людмилы заплатили 56 500 000 рублей", — сообщил начальник финансового отдела академии Никоненко. Затем начались реабилитационное лечение, костно-пластические операции, операции глаза. За это время Петрову пришлось ездить с дочерью в Ереван и опять в Санкт-Петербург, пройти обследование глаза в Германии, пережить неудачную операцию в Уфе, заказать протез в Риге.

Людмила сегодня нормально ходит, общается, однако у неё часто бывают головные боли, депрессии, а ещё необходимо провести костно-пластическую операцию. Больничная касса отказалась оплачивать расходы, сделанные за границей, и предложила Петрову выставить требование государственному ведомству, работник которого виновен в этой трагедии.

Материальные потери только за лечение за это время семья Петровых оценила минимум в 400 тыс. эстонских крон, но документальных подтверждений хватило на сумму в 260 тысяч, которые Петровы попросили через суд компенсировать. В 2002 году Таллиннский городской суд решил, что государство должно выплатить Людмиле недополученную в результате инвалидности зарплату в размере 119 с лишним тыс. крон, 300 тыс. за моральный ущерб и более 15 тысяч за судебные расходы. Кроме того, государство должно ежемесячно выплачивать 1129 крон за причинённый здоровью ущерб до тех пор, пока Людмила вновь не станет трудоспособной.

Могли и сами, да не сделали

А вот в оплате лечения за границей ей было отказано. Судья Хийувяин приняла точку зрения представляющих государство присяжного адвокатов Kоомейстри и полицейского Рютмана, которые считали, что конфликт с эстонскими врачами не означает, что их лечение было некачественным, и именно поэтому пришлось получать помощь за пределами Эстонии. "Нет доказательств, привела ли сделанная в Петербурге операция к улучшению или, наоборот, затормозила процесс", — заявил Рютман. Экспертная комиссия качества врачебной помощи при государственном Департаменте охраны здоровья пришла к выводу, что проделанная врачами "Скорой помощи" работа отвечала современной медицинской науке и этическим нормам. Обработка раневого канала была адекватна прогнозу. Самым существенным было извлечь пулю. В дальнейшем же чистку канала могли провести и врачи Мустамяэской больницы, которые имели для этого компетенцию и технические средства.

На последнем судебном заседании представитель ответчика заявил, что полиция считает, что ничего возмещать не должна, так как всю медицинскую помощь можно было получить и в Эстонии. Потерпевшая сторона сама решила прервать договор с Больничной кассой, поэтому сама должна и нести ответственность за свой выбор. Однако Петров поставил объективность выводов экспертной комиссии под сомнение, сообщив суду, что её члены делали заключение, даже не видя рентгеновских снимков, которые находились у него на руках, а о вторичной чистке каналов даже намёка в Мустамяэской больнице не было. Таллиннский административный суд пришёл к выводу, что хотя сумма затрат на лечение в реальности могла быть ещё больше, документально подтвердить все расходы невозможно, однако большую часть из запрашиваемой суммы государство все же должно компенсировать.

Петров, который до последнего решения суда прошел множество инстанций, не перестает удивляться тому, что наша юриспруденция существует как будто отдельно от остальной Европы. Европейская хартия по защите прав пациента, как выяснил Петров, предусматривает, что пациент, пострадавший от руки лица, вина которого установлена, не обязан доказывать необходимость затрат на лечение, если эти затраты подтверждены документально.

Справка

По просьбе родителей мы изменили имя и фамилию пострадавшей, чтобы не навредить её самочувствию. До трагедии она работала на Эстонской железной дороге. К свадьбе у неё было приготовлено около 80 тыс. крон. Она купила квартиру, где жила в свободном браке с молодым человеком, за которого собиралась выйти замуж. Через полтора года после трагедии он её покинул. Сейчас пострадавшей 36 лет.