Я помню эти нищие прилавки -
убожество районного продмага,
крутые бедра продавщицы Клавки,
и то, что туалетная бумага
была в те дни несбыточной мечтою,
но мы, в подсобке отхлебнув из фляги,
так бойко кувыркались с Клавкой тою,
что было нам совсем не до бумаги.

Я хвастался заморскими штанами
с дешевою нашлепкою "Ventura",
играл вельможный старец орденами
и спутники взлетали с Байконура,
и пела Анна Герман песню "Нежность",
плакаты закрывали дырки в стенах,
и клавкина горячая промежность
напоминала жар в печах-мартенах.

Я никогда не мучился вопросом:
распад страны — потеря, или благо?
Но вот рейтузы клавкины с начесом,
но вот портвейна — три семерки — фляга,
но пыльные мешки с крупою манной,
те, на которых предавался блуду -
все это вспоминаю постоянно,
и это никогда я не забуду.

Поделиться
Комментарии