Нарвия год 2017. estland
В каждой избушке — свои погремушки — спору нет, но если эти избушке стоят на одной опушке…
Не думаю, что надо изобрести велосипед и учиться ездить снова, можно оглянуться в прошлое, понять его и применительно к изменившимся условиям, использовать снова…
…. Хочу мечтать….
….2017 год — Нарва вернула свой облик исторической жемчужины прошлых веков. На ратушной площади стоят велосипеды городских управленцев и многочисленные лимузины заезжих послов доброй воли желающих сделать наш прекрасный город побратимом их городов и есть на то причины. Нарвитяне своими силами, как и братский народ польского Гданьска смогли возродить старый город с его черепичными крышами и белыми печными трубами. Хватило мудрости и сил у отцов города раздать в аренду на 99 лет земли старых построек и наказать нарвитянам строить только дома старой Нарвы, что они с радостью и сотворили. И стали удивлённые странники из других стран приплывать по морю и дивиться на рукотворные чудеса возрождённого города Нарвия. Но стало мало мест у причала для яхт и катеров путешественников и опустели порты Гданьска и даже Турку, потому, что открылись врата Нарва–Йыесуу и даже в порту на Кулге пропали свободные места. Три летних месяца не справляются степенные, достойные нарвитяне с засильем туристов, которые просто ломятся в наш акрополь — нарвский замок. О чудо возрождения! Отстояв в небольшой и разноязыкой очереди и пройдя за ворота под аркой ты окунаешься в шум средневекового городка с многочисленными домами того времени и плутаешь по мощёным улочкам между многочисленных старинных таверн, харчевен, сувенирных лавок и ярмарок. Запах свежеиспечённого хлеба, домашнего пива и жареного мяса дурманит тебя и ты пьянеешь от низких цен за всё это (пусть завидуют пивовары Германии, хлебопёки Австрии и турецкие Кебаб мэйкеры)! Потому, что у них нет таких заступников как у нарвитян, которые добились таки льготного энергообеспечения в счёт глотания ими смога от небольшой одной трубы. Многочисленные бесплатные мойки автомобилей со знаком этой трубы, лучший онкологический центр подаренный от трубоделов, и один день бесплатного тока по понедельникам затмил даже самого Туркмен-баши (подумаешь газ даром, бензин 20 л на человека….) Мы имеем, что имеем.
Но это не интересует нашего странника по имени Томек, он уже сыт, и немного хмелен от домашнего пива. Он чудным образом перемещается в величественный торгово-развлекательный квартал Кренгольмского архитектурного величия.
Плачьте правители Лодзя, Ваша развлекательная мануфактура (http://www.poland.travel/ru/vazhnie-temi/manufaktura-v-lodzi/) опустела хоть и сотворена раньше. Наш Кренгольм на берегу бушующего водопада затмевает вялую и дорогую Венецию и зазнавшийся Страсбург с его канальчиками и игрушечными шлюзками. Маленький мотовоз на котором в 19 веке возили тюки с хлопком везёт теперь по настоящим рельсам сытого странника в кущи торговых брендов и учтивых лавочников Кренгольм — сити для облегчения его банковской немецкой карты. Шум демонстрационного ткацкого станка отвлекает туриста от великого многообразия гобеленов и вафельных полотенец повсюду развешанных в старом деревянном складе на тюках опёнки и хлопка. Запах машинного масла и пар от увлажнителя воздуха в ткацком отделе экспозиции музея уносит в те далёкие времена, когда Кренгольм не был тем величественным торгово-развлекательным офисным центром с арендными площадями за которые дерутся питерские воротилы транзитного бизнеса и мелкие портовые клерки Силламмяэ, а был простым ткацким предприятием выживающим не за счёт китайской дешёвой рабсилы, нет, а бесплатного энергоносителя под названием водопад. Совсем непонятно как, а главное зачем мучили несколько десятилетий такую кладезь архитектурного величия несравнимую ни с одним возведённым после в Нарвии зданием, унижали грохотом станков и другим техногенным насилием. Ведь шум водопада давно затих, но неразумным правителям хотелось верить в чудо и девочки-ткачихи из Иванова, Винницы и даже Златоуста пытались оживить Кренгольм-град. Но всё в прошлом и остался хороший задел в виде огромного аквапарка у обзорной башни с часами и скоростным лифтом в ней, уносящим нашего путешественника на её вершину в кафе под названием "Восточный пик евросоюза".
"Ля пота-то какая!"- восхитился Томек.
Церкви-музеи разных конфессий украсили силуэт города, потому-что благодаря усилиям проектотворцев из управы, которые денно и нощно роют Европейские закрома разных фондов теперь, чтобы освоить ими нарытые евро средства, строителей завозят из Финляндии и Германии.
Многочисленные солнечные батареи сегодня экономят деньги нарвитян на освещении не только бастионов но и всей старой части города.
Проектотворцы, не прекращая своих путешествий по разным странам, берут от них лучшее и возрождают всё в Нарве, систематически отрывая кусок Европейского денежного пирога. Каждая поездка подтверждена символическим куском из глины размером в соответствие с суммой инвестиций и именем теперь которого названы реализованные проекты. Из обожжённых кусков этой глины бургомистр распорядился построить уже третий фонтан.
Хлынувший поток европейских денег в Нарву давно дразнит главу Друскиненкая, маленького чахлого городишки с населением всего-то 8000, в котором уже работает крытая лыжная трасса и крупнейший аквапарк, построенный городом на деньги фондов.
Пусть теперь они приезжают к нам в Нарву и учатся как наводнять русло реки и поворачивать к себе деньги рассеяной Европы…
Где-то там вдалеке на Липовке, недалеко от колеса обозрения Томек увидел, как кто-то катался на воздушных шарах и наблюдал очередную костюмированную битву у крепостных стен замка, с грохотом мушкетов и пушек. "А не прикупить ли здесь квартирку" — подумал он, ведь 1500 Евро за метр — это не цена за свой уголок вне времени… С этим открытием он ощутил себя счастливым владельцем кусочка шведского пирога, когда-то доступного для избранных и сегодня для него. Но уже подкатил экипаж из двух вороных с открытой коляской, симпатичные барышни-жокеи которой уже зазывали прокатится по Нарвскому кольцу достопримечательностей и оценить наглядно рынок своих инветиций. Только благодаря упорным стараниям градоначальников по инвестициям конно-развлекательный парк Нарвы был таким породистым — подарили побратимы из Арабии, и размещался в уникальном старом здании на спуске к реке, восстановленным из руин одним меценатом и патриотом Нарвии.
"С вас 5 евро" — игриво подмигнула симпатичная наездница и протянула билет. "С этим билетом 2 пива бесплатно в любом из 42 баров нашего города" — крикнула она, покачиваясь на отъезжающий коляске под размеренный цокот вороных.
Далеко идти Томеку не пришлось. На огромной мощеной Петри платц, где по словам гида-лингвавиртуоза стоял вождь двух поколений — раскинулась огромная таверна под кровлей из соломы и дымящими кирпичными трубами, тёмный сруб которой освещался отражением иллюминации отеля "Астория", который расположился напротив, в здании некогда занимаемом без надобности пришлыми деятелями. Часы на башне Астории пробили 8, и порядком утомившийся, наш герой нашёл таки место за дубовым столом уличной террасы таверны, подтолкнув наглую француженку, уплетавшую из глиняного горшка сладкий шведский суп.
На площади наблюдалось оживление, где из узких улочек старого города что за стенами замка, парка, где бил фонтан напротив свадебного дерева, Тёмного сада, откуда слышались звуки скрипки и меди, вниз по гранитной лестнице, на площадь начал высыпать, нет не народ, а, как показалось Томеку, персонажи того времени, только неестественно театрально наряжены и веселы. Он не мог знать, что еженедельное костюмированное шествие — это один из многочисленных плодов творения талантливых деятелей надела культуры и массовых веселий Управы Нарвии. Конечно, они, управляют настроением той благодарной массы жителей, которая сейчас радостно и, как показалось Томеку, немного отрепетировано, высыпали на площадь. Только стремлением выманить странников-туристов в Нарвию и ублажать их там можно оправдать те бессонные ночи верно подданных бургомистра Нарвии тружеников надела культуры, которые еженедельно отвлекают главу города от дел праведных своим напором идей и напором сюжетов дневных и вечерних представлений, костюмированных действ в стенах замка и бастионов. Им тяжело как никому другим, попробуй удиви пресыщенных каталонцев сплавом по реке баржи с поющими хорами национальных обществ и огненно-факельным представлением с акробатами, то и дело ныряющими в реку Нарову за цветами от благодарных туристов. Чего стоило пригласить главного постановщика свадьбы принца Уэльского на этот праздничный день города… А ничего! — потому что культуряне сами это срежиссировали, а бездарный постановщик свадьбы радовался как ребёнок, то и дело сменяющимся действам на Петри платц и бурной реке. И вот радостная толпа замерла в ожидании и устремила свои взгляды ввысь. Туда, где раньше стояла урбанистическая 12 этажная коробка с кирпичным ящиком сверху, украшенная кумачовыми воззваниями к совнарвиям. Теперь здесь храм примирения с элементами мечети, православия и синагоги на балконе которого держал речь всеми уважаемый и непререкаемый главный Нарвий — бургомистр. Толпа замерла и Томек с подступившем комком к горлу ощутил даже костями истомлённого но сытого тела то чувство достоинства Нарвитян которое сейчас парило над площадью. Он с ненавистью к себе ощутил досаду. "Почему я родился не в Нарвии?" Чем я хуже их? Чувство сладкой зависти и неимоверного желания перерождения в жителя города Нарвия взыграло и приятно растеклось по телу под грохнувший гимн, и звуки первого куплета одномоментно, на одном дыхании взятого, нет не толпой, а каким-то сгустком природной, кристально чистой энергии, органно-многооктавного нарвского строя, селенцев славного града НАРВИЯ . Они унесли Томека опять далеко, на 300 лет назад…
По окончанию гимна отец града держал речь. Он благодарил Нарвитян за каждодневную тяжёлую работу в приёме многочисленных странников, купцов и посланцев градов-будущих побратимов. Что он рад, за семьи шахтёров переехавших из ближних уездов и волостей и теперь трудящихся на блага города. Что они и многие другие беженцы из разных стран благодаря упорному многолетнему труду на блага туристов Нарвии сегодня достойны получить паспорт Нарвитянина с правом и обязательством продолжения застройки в районе карьера Кадастику старинного града. Со слезам радости на глазах взревела толпа, стоявшая как сразу показалось Томеку, немного в стороне. Теперь они свободны от этих хрущёвок и 9 этажек которых осталось 2 штуки на Раху и их не будут беспокоить, то и дело выбегающие на дорогу, косули и лисы из парка, что на ореховой горе, и шум озонирования очистительной установки воды, который с трудом, но пробивается сквозь соловьиные россыпи вечерних трелей. А те подушные деньги на строительство, которые прилагает главный Нарвий к паспорту помогут закончить всё строительство. Пусть для них останется неведомым тот титанический труд отца потраченный в отвоевывании безвозвратного кредита от великой Россеи для нарвитян за риск и шум, которому они ежедневно подвержены наблюдая за несущимся мимо них с грохотом и дымом колёсным фрагментом нефтяной трубы. Этот грохот теперь отдаётся евро звоном в их ушах и они с радостью всё чаще стали видеть странный бесшумный поезд под названием ЕВРОТРЭЙЛ который плавно набирает ход в сторону столицы. Из окон довольные, увешанные глиняными гербами Нарвы, с розовыми от свежего нарвского воздуха, щеками, туристы машут флагом Нарвы и фирменными бутылками Нарвского пива, закусывая нарвским пряником что-то кричат на итальянском, немецком, шведском и французском …
Бургомистр продолжал теперь уже ставить новые конкретные задачи об открытии школ на английском, французском и других языках, второго университета туризма напротив станции статойл, расширении конного парка, чтобы убрать вредные транспортные средства из Нарвии, установку второй трамвайной линии кангеласте — таллиннское и закольцовыванием её с первой. Он приказал усмирить свои амбиции председателем товариществ домов по таллиннском шоссе и не декорировать фасады мрамором разных цветов, мы не в Туркмении, пусть останется только розовый. Он запретил выгонять после недельного прибывания туристов из гостиниц, невзирая на их слёзные прошения и задабривания в виде тройного тарифа за проживание и аргументы типа: "Я ещё не всё увидел и не успел прокатиться на канатной дороге в Ивангород!" Хватит доблестным рестораторам Нарвии переливать туристам пива, закармливать их дармовой миногой! Не дело это на каждом углу возносить их добрыми словами поднося их сумки к почти бесплатным таксомоторам и жужжать многоязыкий про наши достопримечательности. Надо быть степенными и достойно сдерживать свои порывы стать каждому туристу-страннику почти родственником, предлагая свою помощь и ночлег…
Томек с чувством искреннего раскаивания ощутил себя просто никчемным существом, который был просто раздавлен мощью туристического позитива нарвитян и их единством порыва в достижении цели рая для таких как он.
Ведь он, ещё ребёнком живя в восточной германии был воспитан на идеалах, которые рухнули в одночасье в пропасть вместе со стеной, разделяющих как оказалось невозвратное и превратились в необходимость пахать по 16 часов в сутки. Не каждый был готов перестроить свой внутренний распорядок и собрать всю силу воли выжить и жить. Даже имея высшее образование Восточно-германского универа ему пришлось таки 5 лет мыть тарелки в пивной что на Грюнен-штрассе, так как мать с отцом считали свой долг перед ним выполненным, дав ему образование. Теперь они постоянно путешествовали на свою пересчитанную и добавленную Бундестагом пенсию, наслаждаясь свободой и изредка позванивая ему. Сколько он перенёс за эти годы, знал только он и его сосед напротив, с которым они обсуждали счета за тепло и воду своих однокомнатных квартир. Когда-то в ГДР они и их родители жили в 3 комнатных квартирах с открытыми от жары зимой форточками, постоянно текущими кранами, прикуривая от включенных газовых конфорок хаяли Эрика (Хонекера) за дружбу с совками и колючку на западной стороне Берлина. Теперь всё открыто, езжай куда хочешь, но он себе смог это позволить только сегодня, после 18 лет каждодневной пахоты и отказов от многих прелестей которые имели его западные сверстники за просто так.
Забыв старые песни, не выучив новых, с трудом избавившись от восточного, но ещё узнаваемого локалами, акцента он теперь многого не понимал и с трудом идентифицировал себя в новом обществе. Кто он есть в этой жизни. Страна в которой он родился ушла вместе с его идеалами, звуками утреннего радио и даже деньгами. Зато в новой стране он стал хозяином пивной, где раньше мыл кружки, но это его почему-то не радовало, а лишь тяготило грузом ответственности за людей, которым он дал работу и надежду на светлое будущее. Только жажда новоявленного исследователя его толкала в дальние путешествия для того, чтобы подтвердить правильность своего выбора.
С болезненным ощущением сосущего колика в правом боку он ощутил в этой толпе нарвитян свою зашоренность и ущемлённость права на реализацию своего потенциала для достижения какой-то единой искренней и светлой цели, а не сиюминутного, мещанского барахтанья в ежедневной схеме брутто. Продолжавшиеся песни нарвитян горько напомнили ему о том, что он не помнит ни одной новой песни новой страны от начала и до конца, да и старые позабыл тоже. От этого он почувствовал вселенское одиночество и желание скорее присоединиться к этому гармонично звучавшему многоголосому нарвскому строю…
Гром и яркие брызги салюта в пустом черном небе увенчали конец речи главного и перемешались с хрустальным звоном и прохладой в руке от бокала с шампанским, которым Томек уже чёкался с каким-то приветливым индусом. Тот тряс паспортом обнимая Томека и что-то радостно пытался внять ему на идиш…
Запах ароматного кофе, омлета с сыром и бой часов на городской ратуше заставил Томека оторвать голову от перьевой подушки очередного дешёвого хостеля, что напротив колледжа у ратуши. Вчерашние воспоминания никак не отдавались болью в его светлой голове и только множество разноцветных визиток напоминало ему о приятном и плодотворном вечере….
А город продолжал жить своей жизнью. По чисто вымытым улицам мамы вели детей разного цвета кожи в школы, важные клерки спешили в Кренгольм — сити на своих электромобилях, вереницы туристических автобусов с распёртыми от сумок туристов с многочисленными нарвскими сувенирами, выруливали на старт дальше, туда, в скучный и однообразный не то Тампере не то Таллинн. Туда, где турист смотрел из окна, зевая и слушая монотонного гида вспоминал уже с ностальгией и благодарностью о незабываемом граде Нарве и его прекрасных, трудолюбивых и гостеприимных жителях нарвиях или нарвитянах….
P.S. Наш герой вернулся таки в Нарву и плодотворно работает в ней, но это уже совершенно другая история.
июль 2011
