Читатель, я приступил к написанию романа "Ливонский корень". Роман дается нелегко. Он не является хронологическим и не претендует на историческую точность или объективное освещение событий. Однако, я хотел бы представить, читатель, Вам первую главу это скромного труда.
Стоял жаркий июль 1316 года от Рождества Христова. Ливония, покрытая ночной мглой, мирно спала. Дремали леса, реки, луга, поля, поселения, замки. Ночное небо, усыпвнное звездами, придавало природе особое очарование и своеобразный шарм. Все мирно отдыхало от суеты и дневного света.
Все ли?
Нет…
По тракту, окруженному с одной стороны болотами, а с другой — хвойным лесом, ехали двое всадников. По внешнему виду можно было без труда угадать в них знатных людей. Кони монотонно стучали копытами, всадники переговаривались и, очевидно из осторожности, время от времени оглядывались. Их волнение было вполне обоснованно — вся Ливония знала, что на дорогах между Пайде и Вильянди следует быть особенно бдительным. Дело в том, что уже в течение десяти месяцев здесь безнаказанно орудовала огромная бандитская шайка бывших храмовников, предводительствуемая экс- тамплиером Робером де Жафро, который каким-то непонятным образом оказался в Ливонии. Ходили слухи, что он, будучи в крайне хороших отношениях с приближенными Папы, узнал о готовящемся уничтожении Ордена тамплиеров и предпочел заранее скрыться со своими приближенными. Очевидно, что он решил уйти на задворки Европы, чтобы не попасть под горячую руку Климента V.
Но вернемся к всадникам.
Первый всадник был для своего времени достаточно высоким человеком, был широк в плечах, имел лицо молодого человека с усами. Его пепельно-черные волосы развевались на ветру. На груди располагался черный крест — символ Тевтонского ордена, а на левом боку висел увесистый меч. Ехал он на вороном коне.
Его спутник был ростом поменьше и в плечах поуже. Он носил бороду, на груди красовался черный крест, аналогичный кресту первого всадника. На левом боку рыцаря в красных ножнах висел меч, но более короткий и узкий, чем у первого. Первый всадник обратился к своему спутнику.
— Брат Герхард, так ты намерен уехать из северной Ливонии?
— Да, -скромно ответил Герхард, — Брат Адольф, Вы же знаете, что я расчитываю на перевод под Ригу.
— И Вас даже не останавливает перспектива получения почетного поста комтура Ливонского Ордена?
— Нет, — молвил Герхард, прислушиваясь к звукам ночи и настороженно оглядываясь. — Местный климат очень плохо влияет на мои раны. Я полагаю, что больше принесу пользы Ордену в Риге.
— Брат Герхард, — сказал доблестный рыцарь Адольф, — мне кажется, что Вы отказываетесь от прекрасной возможности встать на путь борьбы за Великое Комтурство. Поверьте мне, старому опытному рыцарю, помимо служения Господу следует думать и о усилении собственных позиций здесь,в нашем мире. — Он немного помолчал и добавил: К утру нам следует прибыть в Вильянди; не следует заставлять ждать магистра Ливонского Ордена.
В этот момент лошадь рыцаря Герхарда настороженно и опасливо стала метаться из стороны в сторону.
— Глупая скотина! -воскликнул Герхард. -Правильно говорил брат Ганс, что Люцифер — злобный конь.
Тем временем рыцарь Адольф, обнажив меч, стал указывать на темневшие вдоль тракта кусты. Герхард присмотрелся в указанном направлении и увидел как оттуда стали выползать тени. Они зловеще приближались. Вот у одной фигуры в руках блеснул клинок.
— А! — вскричал Адольф. — Клянусь Фомой Аквинским у этих разбойников есть клинки из дамасской стали! Брат Герхард, смелее, вперед, ныне мы сможем совершить угодное Господу деяние, очистив наше грешную землю от нескольких лесных разбойников!
В ночной темени просвистела летящая стрела.
Адольф оглянулся и увидел Герхарда, который со стоном вывалился из седла. Стрела вошла ему прямо в сердце.
— Он погиб доблестно и без мучений, — подумал Адольф и направил коня на на кучку теней.
Вот всадник влетел в центр маленького отряда и принялся неистово размахивать мечом. Но он не успел никого ранить. Где-то пропела тетива арбалета или лука, и очередная стрела нашла свою жертву.
Взмахнув руками, славный рыцарь Адольф опрокинулся на круп коня, и тот умчал его дальше по дороге.
Тем временем победители стали осматривать тело Герхарда.
— Славный, видать, был рыцарь, — сказал самый рослый из разбойников. — Да будет этому шевалье добрая память.
— Еще чего, — заявил лысоватый человек в белом плаще и потертой заляпанной синей куртке. — Он принадлежит к Ливонскому Ордену, сюзереном которого является Тевтонский Орден. Вся эта камарилья вместе с госпитальерами являются служителями Папы и наверняка вместе с ним копали под наших достойный товарищей.
Со всех сторон раздавались одобрительные крики.
— Одна банда!
— Они продали нас Ватикану!
— Смерть иудам, предавшим братьев-христиан!
Из-за дерева вышел молодой блондин. На его лице была задорная улыбка.
— Ха, — сказал он, — теперь я свалил еще пару знатных особ. Но это все не то. Когда-то старый лучник Жак рассказывал мне, как он в 1291 году от Рождества Христова с боем уходил из Акры, последнего оплота христиан в Леванте. Там он сражался бок о бок с госпитальерами. Говорил, что вся пристань была красная. Последние двадцать рыцарей геройски погибли, сдерживая натиск тысяч неприятельских воинов. Вот в том-то бою грамотный Жак и настрелял шестнадцать сарацин. А это… так-разминка.
— Молчать! — взревел наголо побритый разбойник в синей куртке. — Больше ни слова о госпитальерах! Они наши враги. Они с Ватиканом!
— Ладно, — буркнул человек с суровым лицом в белом плаще с выцветшим красным крестом. — Тебе ли говорить о тамплиерах! Ты никогда не принадлежал к рядам рыцарей, а всегда был простым лучником. Это ныне, — тут он вздохнул и сделал паузу, — мы вынуждены быть все вместе. Все кто спаслись, все кто как-то связан с Орденом, теперь плывут в одной лодке. До чего мы дошли — стали разбойниками с большой дороги!
Рыцари-разбойники начали готовить ночлег, предварительно разделив скудную добычу. Развели костер, привязали коней и стали с интересом ожидать вечерней "проповеди" своего предводителя — Робера де Жафро.
Робер долго стоял около своей лошади, о чем-то думая. Ветер развевал его черные кудрявые волосы. Орлиный нос, украшавший его лик, был устремлен в сторону леса, воинственные голубые глаза метали молнии. Потертый белый плащ придавал ему значительность, правда, Робер был коротышкой.
Наконец, подумав, он подошел к небольшому отряду и начал свое выступление:
— Братья по оружию, мы уже совершили немало подвигов на земле Ливонии. Несколько десятков представителей Ливонского Ордена пали под ударами наших славных мечей и острых стрел. Они получили по заслугам, мы мстим за гибель наших братьев по Ордену. Пускай наши мечи будут в крови до тех пор, пока не рухнет замертво последний папский приспешник. Никогда мы, наследники тамплиерства, не забудем пятницу, 13 октября 1307 года!
Де Жафро вскинул руки, потрясая кулаками и продолжил:
— Помните, что тогда сотворили Папа Римский и Филипп Красивый — король французский?! Они изничтожили Орден, схватили его лидеров, а затем сожгли их на кострах.
Де Жафро сделал паузу.
— Они хотели заполучить наши богатства, наши сокровища! Ради своих корыстных целей наши враги пошли за подлейшие и нижайшие шаги! Мы же-тут он пывысил голос до предела и весь затрясся, а глаза налились кровью-ответим им восстанием простолюдинства в Ливонии! Пускай огонь восстания и неповиновения церкви и светской власти охватит владения Ливонского ордена, территории подвластные датскому королю, да падут, пронзенные мечом возмездия, Тартуское и Сааре-Ляэноское епископства!
Нет смысла полностью приводить горячую речь Робера де Жафро. Он говорил порядка часа и все его высказывания и замечания были полны решимости и недовольства судьбой его Ордена.