Диванный авантюрист Евгений Муравьев
Вот, например, если я спрошу, кто такой Евгений Муравьев (не бард, не художник и не вице-губернатор Краснодарского края — всех их поможет найти любой поисковик в Интернете), многие ли ответят? Думаю, что нет. Но если я вдруг, на манер ученого кота, заведу песнь: "Привет-привет, пока-пока", то наверняка стройный хор голосов подхватит: "Я буду долго ждать звонка". Чья эта песня? Да Пугачевой — "Речной трамвайчик"! А если после этого запеть: "Я уехал, я уехал в Петербург", то такой же стройный хор тут же разъяснит, куда в результате прибыл лирический герой. И сообщит, что это — Моисеев и Гурченко. "Мачо" свяжут с именем Лолиты, "Широка река" — с Надеждой Кадышевой, а "Четыре лапы, влажный нос" — с Мухтаром из сериала. Между тем, автор слов всех этих песен — как раз Евгений Муравьев. Который живет в Кунда: в ста километрах от Таллинна.
Не то чтобы авантюрист
На мой вопрос, как вышло, что наш народ не знает своего знаменитого земляка, Евгений ответил коротко, но емко: "Кому надо — те знают". Но я думаю, наступил момент, когда это надо всем. Хотя бы потому, что история Муравьева и интересна, и поучительна.
– Сначала летчик, потом учитель, теперь — востребованный поэт-песенник. Простите, но вспоминается анекдот: и носило ж вас, маты, по всему огороду. Как это получилось?
– После летного училища я работал в малой авиации в Казани, учился в Казанском авиационном институте. Но тут выяснилось, что по состоянию здоровья командиром экипажа быть не смогу. И тогда я решил, что хочу работать учителем.
– Без педагогического образования? И вообще странное желание: и для летчика, и для мужчины. Обычно представителей сильного пола и мужественных профессий в школу палкой не загонишь.
– А мне было интересно. Я написал письмо в "Комсомольскую правду", и получил множество приглашений со всех концов СССР. Я выбрал Кунда: мне казалось, Эстония — это так здорово. И море. Мне хотелось жить у моря.
– И что, оправдали Эстония вообще и Кунда в частности ваши ожидания?
– В основном, да: ритм жизни, обстановка. Спокойно, все друг друга знают. Мне нравится Кунда. Если бы не изменилась ситуация, я бы, может, до сих пор там учительствовал.
– Кстати, что вы преподавали?
– Историю, экономику и физкультуру.
– А что значит "изменилась ситуация"?
– В первую очередь — деньги. Я должен был помогать родителям, а учительская зарплата на тот момент превратилась в ничто.
– И вы подумали: летчиком я уже побывал, учителем тоже… Кем бы мне еще поработать? И чтобы платили хорошо. А стану-ка я поэтом! Признавайтесь, вы авантюрист?
– Не то чтобы авантюрист, но мне несколько раз приходилось начинать с нуля. И все было не так, как вы говорите. Я поработал в одной фирме, в другой… Была середина 90-х, гремели песни вроде "Ну где же вы, девчонки, короткие юбчонки". И я подумал: неужели я не смогу что-нибудь получше?
– Откуда возникли такие мысли? Вы раньше стихи писали?
– Нет.
– ???
– В школе для КВНов писал. То есть я знал, что умею рифмовать.
– Ну слава богу, хоть это вы знали. И?
– И я написал 25 текстов песен. Показал их одному журналисту в Казани и спросил, что он думает. Он ответил, что, на его взгляд, вполне нормально. Я в Интернете узнал адреса офисов Игоря Крутого и Аркадия Укупника, поехал в Москву и оставил тексты. В их числе были песни "Ее высочество" (которую потом исполнила Аллегрова) и "Галерея разбитых сердец" (репертуар Александра Буйнова). Это было в мае. А осенью мне позвонил Крутой: "Я написал песни, приезжай, слушай и заключим договор". Я приехал. Он меня спрашивает: "Сколько ты хочешь получить?" Я начал что-то бормотать, что, мол, за счастье почту, а Крутой сказал, что это не разговор. Он взял 15 песен из 25, а три — Укупник.
Море в Пятигорске
– Говорят, что так не бывает. Текстов — завал. И для того, чтобы твои не то что дошли до нужного человека, но были хотя бы прочитаны, нужна какая-то протекция.
– Теперь я понимаю, что это была удача. Тексты лежат пачками. Конечно, их просматривают, но… Большая часть — графомания. И даже если стихи стоящие, нужно, чтобы их заметили, узнали в них песню. Можно написать гениальный текст, но на него не обратят внимания. Или сделают не ту музыку. А если музыка никакая, то и песни не будет. Кроме того, бывает и другая ситуация. Например, когда я пришел к Матецкому, он сказал: "Мне есть кого кормить, кроме тебя". Я не в обиде, все понимаю. Но тогда я этой кухни не знал.
– Опять вспоминается анекдот. Человек возвращается из отпуска и рассказывает: "Как только я приехал в Кисловодск, тут же пошел купаться в море". Собеседник удивляется, мол, в Кисловодске нет моря. А человек отвечает: "Да? А я не знал, вот и пошел". Ваша ситуация похожа? То есть вы не знали, что это практически невозможно, и поэтому "отправились купаться"?
– Я, в общем-то, ничем не рисковал. Хотел попытаться, а особых амбиций у меня не было.
– Ну а сейчас есть?
– Не думаю. Когда мне говорят, что хорошо бы что-то в тексте поменять, я спокойно меняю.
– А на "рыбы" вы пишете?
– Бывает, и на "рыбы". Но для меня это труднее. Гениально писал на "рыбы" Дербенев.
– Вот уж никогда бы не подумала! Не похоже, что на "рыбы". (Пояснение для читателей: что есть "рыба". Когда поэт пишет слова на уже готовую музыку, сначала изготавливается шпаргалка — любая словесная белиберда, несущая в себе ритм и размер будущего произведения. Например, условная "рыба" для песни Зацепина и Дербенева "Остров невезения" могла бы выглядеть так — "Голуби кусаются, клювами стучат, лошади бросаются на своих волчат". Можно и без рифмы. А вот пример из жизни. Знакомый, чтобы запомнить ритм вальса Евгения Доги из кинофильма "Мой ласковый и нежный зверь", записал буквально следующее: "Гаснет свет, и поплывет луна, много лет я у того бревна". О дальнейшем стыдливо умолчу, там совсем плохо было.)
– Такой у человека был талант.
– Композиторы заказывают тему песни?
– Редко. Но обычно называют будущего исполнителя.
– Большинство исполнителей ваших песен — женщины. Легко ли писать от женского лица?
– Это опять же зависит от того, для кого ты пишешь. Для Аллегровой, например, мне легко. Спрос на "женские песни" выше. Мужчин на эстраде сейчас мало, к тому же у кого-то из них уже есть постоянные авторы, а кто-то пишет для себя сам.
– А не обидно вам, что сейчас не принято объявлять авторов песен?
– У меня нет жажды популярности, я не стремлюсь светиться на телевидении, вечеринки-тусовки большей частью проходят мимо меня. Хотя, связи, конечно, имеют значение: проще обратиться к знакомому, чем к человеку с улицы. Как-то мне позвонили люди, которые искали мой телефон три года… Однажды стою в Москве в метро, вдруг сзади слышу: "Простите, ваша фамилия не Муравьев?" Я думаю: ну все, слава настигла. А это оказался мой товарищ по летному училищу.
Путешествия по треугольнику
– Сколько всего у вас песен?
– Не считая "заказных" — корпоративы, дни рождения и т. д. — 450. Раньше я писал много, сейчас меньше, но попаданий больше. Писать стихи и писать тексты для песен — это разные вещи. Если стихи попали в резонанс — хорошо, не попали — ничего страшного. Но песня обязательно должна зацепить человека, чтобы он увидел в ней себя, а не меня. В стихах есть слова, которые можно прочитать, например, "экспроприация", а в песне подобное невозможно.
– Есть ли какие-то тексты, от которых вы теперь, скажем так, не в восторге? Слышите — и думаете: боже, что это я написал такое?
– Такого, чтобы меня передергивало, — нет. Что написал, то и написал. Я всегда пишу честно и выкладываюсь по полной, даже в заказных песенках. Халтурить себе не позволяю. И нелюбимых моих песен у меня нет. Есть тексты, которые нравятся, но пока что они без музыки: никто в них песен не увидел. Но я надеюсь, еще увидят.
– Что чувствуете, когда слышите написанные вами песни?
– Сначала это было забавно. А сейчас иногда думаю: слова какие-то знакомые… Ах да, это же я написал.
– А что вы вообще любите и не любите?
– Люблю читать, люблю Балтику. Не люблю политику, не люблю, когда меня начинают учить жизни, двуличия не люблю. Но в шоу-бизнесе оно встречается часто. Где деньги — всегда склоки, а шоу-бизнес, в первую очередь, — это деньги.
– Встречаются в шоу-бизнесе люди приличные и недвуличные?
– Встречаются. Я, например, очень уважаю Владимира Винокура: он человек крайне щепетильный и обязательный.
– Люди, достигшие успеха, делятся, грубо говоря, на две группы. Одни считают, что "бездарность пробьется сама, а талантам надо помогать", другие, наоборот, живут по принципу "никому помогать не буду, пусть сами карабкаются". Согласны ли вы с таким делением и к какой группе относите себя?
– Да, есть люди и такие, и другие. Я никого не буду водить за руку, но чем могу — помогу: мне тоже помогали.
– Помимо Крутого и Укупника, с которыми вы начинали, с какими композиторами еще сотрудничаете?
– Мне с композиторами повезло. Это Александр Ружицкий, Ким Брейбург, Алексей Гарнизов, Александр Костюк — руководитель ансамбля "Золотое кольцо", он же муж Надежды Кадышевой. На нашей первой встрече я собирался показать ему три текста, но в последнюю минуту решил, что этого мало, и быстренько написал четвертый — "Широка река". И именно эта песня стала шлягером. Сейчас выходит альбом на музыку Александра Морозова.
– Работа поэта, его вдохновение, как-то связаны с перемещениями в пространстве? Вы домосед или путешественник?
– Я диванный человек. И все мои путешествия проходят по маршруту Москва — Казань — Эстония. В Москве я работаю, в Казани живут мои родные, а в Эстонии — я сам. С удовольствием завел бы шотландскую кошку и лежал бы с ней на диване, но из-за разъездов это невозможно.
– И все же вы считаете, что живете в Эстонии?
– Да. В идеале мой диван должен находиться в Кунда.
СПРАВКА
Евгений Муравьев родился в Казани в 1961 году.
По гороскопу — Козерог со всеми вытекающими плюсами и минусами.
Любит голубцы и красную икру.
Песни на его стихи исполняют Алла Пугачева, Ирина Аллегрова. Михаил Шуфутинский, Тамара Гвердцители, Борис Моисеев, Надежда Кадышева, Диана Гурцкая, Филипп Киркоров, Валерий Леонтьев и др.
В новогодних передачах ("Новые песнях о главном", "Песня года", "Огонек") произведения Муравьева прозвучат в исполнении Аллы Пугачевой, Тамары Гвердцители и дуэта… Надежды Кадышевой и Николая Баскова. Не пропустите: теперь Евгений для нас не просто поэт, а земляк.
