Он стоял на берегу Чудского озера. Цвет его стен был зелёным, таким, каким бывает море, настоящее море, у которого никогда нет серых оттенков. От такой судьбы не отказался бы ни один дом культуры. Построен-то он был людьми города, в котором он стоял. Вот скажи, читатель, ты бы мог не радоваться, зная, что тебя построили те, кто приходят в праздник, поют, танцуют, ставят спектакли. Нет, в других домах тоже есть праздники, но это совсем не так, когда тебя, большого, любящие люди наполнили книгами, музыкой, поэзией и цветами. В каждом местечке этого дома стояли цветы. А вспомнить картины на стенах, огромные-преогромные, такие были когда-то в другом доме, за двадцать пять километров от этого. Да только их ушли* в музей. Спасибо художникам, они смогли найти нужные мазки, расставить оттенки на полотнах так, что казалось, дом культуры — это не дом, а поле, в котором гуляют, наслаждаются свежим воздухом. Берег озера, само оно, всё находится рядом, только руку протяни.
Он горел, люди выбежали, с крыши летели огромные искры, трещал шифер, машины стояли перед его лицом, люди садились в них, отъезжали. Слышно было через огонь, как он воет, погибая. Он знал, что гибнет. Люди этого не чувствовали. Они были уверены, что ему стоять вечно. Стены его мощны, крышу всегда можно починить, это дело обычное, окна теперь ставятся легко. Зеваки сбегались на огонь, а внизу на первом этаже этого дома, спешно выносились вещи. Бедные хозяева, не ожидавшие такой ночи, оглушённые горем, пытались участвовать в процессе выноса вещей из горящего дома. Нажитое непосильным трудом, было тяжёлым.
К дому подходить было опасно. Но тут из толпы выскочил кудрявый парень, он заскочил в горящий дом, вбежал по лестнице, никому из посторонних этого делать не разрешили сразу. Но он знал, с каким трудом покупалось оборудование для работы в нём, поэтому, не раздумывая, вбежал и вынес всё, что посчитал нужным, и что поместилось в руках, а огонь уже угрожал, огненная крыша орала:
-Я больше не могу, я сейчас упаду и свалилась.
На глазах у изумлённой публики зал, в котором шёл концерт, и ещё не начались танцы, наполнило огненной крышей. Окна стали красными, оранжевыми и там стал хозяином огонь. Он кидался на крашеные стены, начал лизать пол, пошёл на сцену, схватился за занавес, занавес не успел даже подумать, как его серо-зелёный бархат, синтетического волокна запылал и исчез в огне. Огонь увидел картины, он не любил зелёных пейзажей, решил уничтожить их тоже, перелез через барную перегородку, подаренную этому дому одним местным столяром, а рядом, под картиной ему на пути попалась роза. Роза старалась отодвинуться от пламени, но упавшие куски крыши сломали её, и только жара теперь властвовала над всем миром этого горящего дома. Все боялись за библиотеку. Там были любимые книги. В ней находили тепло в холод и прохладу в жару. Наедине с журналами, газетами, энциклопедиями можно было самостоятельно узнавать мир, а теперь, что же будет теперь у людей города. Огонь начался как раз над библиотекой, но ветер сгонял огонь с этого места, он помогал ей спастись. И строители, которые так бережно строили для потомков здание, смогли учесть до мелочей ситуацию при огненной угрозе, они обложили весь потолок толстым слоем гальки, и она теперь стояла на пути пламени и сбивала спесь с напирающего огня.
И в какой-то момент, когда все думали, что вот-вот загорится библиотека, в дом вошла её хозяйка, она не стала думать об угрозах огня, она просто открыла библиотеку и вынесла сейф, в котором хранился каталог книг. Потом появился местный музыкант, который потерял часть слуха, репетируя с молодёжью, занимаясь с ними инструментальной музыкой. Не один раз они становились лауреатами и победителями конкурсов, о них писали в прессе, сообщали на радио, всё это теперь останется без крыши.
Этой ночью дом засыпало первым снегом. Он шёл тихо-тихо. Первый раз после сожжения, дом получил новый цвет. Он стоял сказочный, стало меньше на нём гари, только некоторые углы ещё давили чернотой. К нему подошла та, которая пела в нём под гармонь мужа, она ставила интересные спектакли, находила новые песни для женского ансамбля, ведь мужчинам этого города времени на песни не остаётся, успевай только рыбу ловить, да семью содержать. Так было, есть и будет.
Она смахнула украдкой слезинку и пошла, едва оглядываясь, желая избавить себя от этого зрелища и воспоминаний, которые теперь приносили боль.
Напротив этого дома стоял не менее красивый, с большими белыми колоннами, практически дворец бракосочетания. Он скучал без своего соседа, погибшего в огне. Но тут, проснувшись однажды утром, он заметил напротив маленькую, светлую сцену. Сверху был повешен зелёный венок, такой, как когда-то вешали ему самому. Он улыбнулся, поздоровался и зазвучал:
- Ребята, надо верить в чудеса!
